врат.
-- Не здоровые имеют нужду во враче, но больные,-- говорит Он.
-- Здоровые нуждаются во враче в первую очередь,-- говорю я.
-- Кто не со мной, тот против меня,-- говорит Он.
-- Не принуждай никого следовать за тобою,-- говорю я.
-- Доброе от доброго, злое от злого,-- говорит Он.
-- Оценка добра и зла не зависит от их причин и источника,-- гово-рю я.
За все будет расплата после смерти, так можно понять Его идеи.
-- Плата за жизнь есть сама жизнь, наказание за жизнь есть смерть,--
говорю я.
-- Царство Божие есть награда за праведность,-- говорит Он.
-- Праведная жизнь есть плата за твою праведную жизнь,-- гово-рю я:
Бог есть твой высший судья, таков смысл Его идей.
-- Ты сам высший судья твоих поступков,-- говорю я. Он звал следовать
за Ним, я же говорю: пусть каждый идет своим путем, пусть наши пути
совпадут, и я буду с вами. Я не вознесусь на небо. Я до конца останусь среди
вас, безвестный и жалкий проповед-ник, который учит счастью других, будучи
сам несчастен.
БОГИНЯ
И ко всему прочему у Христа не было Богини. Если бы мне пришлось
выбирать одно из двух-- мировое признание меня в качестве творца новой
религии или хотя бы одну ночь обладания моей Богиней,-- я бы выбрал второе.
ПРОБЛЕМА НОМЕР ОДИН
-- Первым делом,-- сказал я Балбесу,-- будущий выдающийся советский
дипломат должен научиться по-русски пить. Пить что угодно, когда угодно, в
любом количестве, в любых комбинациях. И при этом не терять трезвость.
Вернее, терять трезвость можно, но не до такой степени, чтобы искривлять
прямую генеральную линию партии и прави-тельства. Пьяней, но в духе
последней политической установки. Ясно?
-- Гы-ы-ы-ы! -- заржал от радости Балбес.-- А где взять деньгу на это?
-- Папаша оплатит,-- успокоил его я.
Обучение умению высоко квалифицированно пьянствовать входит в мою
систему. Тут есть свои приемы, как пьянеть от малого количества спиртного,
и, наоборот, как не пьянеть от большого, как впадать в игриво-шаловливое,
юмористическое или в мрачное состояние. Пол-ный курс обучения проходится за
два месяца. Но Балбес оказался талантливым учеником, и нам хватило двух
недель. Что с ним творилось
в это время, лучше не говорить. Мать Балбеса пришла в ужас и хотела
дать указание арестовать меня как диссидента. Но отец строго-настрого
запретил ей вмешиваться в процесс воспитания ребенка. Через две недели мы с
Балбесом, закупив пару поллитровок водки и дюжину бутылок пива, заявились в
кабинет Гробыки. Балбес на глазах у изум-ленного папаши выдул бутылку водки
и шесть бутылок пива (остальное выпили мы с родителем). После этого он, не
качнувшись, прошелся по прямой линии из конца в конец кабинета.
-- Здорово! -- резюмировал отец.-- Если бы сам не увидел, ни в жизни не
поверил бы. Ты (это мне), парень, голова! Вот, держи за труд. Бери, бери!
Честно заработано!
БОГИНЯ
Торчал во дворе, ожидая увидеть мою Богиню. Вдруг на меня обрушилось
исчадие ада, чем-то напоминающее Богиню, но вдвое стар-ше. Она выпалила
хорошо поставленным голосом бывшей комсомоль-ской активистки, что если я не
перестану преследовать ее дочь, она заявит в милицию, а то и в КГБ, там у
нее знакомый есть. Я заметил, что у нее дрожит веко и слегка дергается шея.
-- Минутку спокойствия,-- сказал я и коснулся своими пальцами сначала
ее век, затем лба, затылка, шеи. Она сначала оторопела от неожиданности,
потом, очевидно, догадалась о цели моих манипуляций и покорно вынесла
процедуру. Мне потребовалось меньше минуты избавить ее от болезни, от
которой ее в течение многих лет не сумели избавить табуны бесплатных наших
врачей и тайные шарлатаны, безжа-лостно дравшие с нее большие деньги.
Окончив процедуры, я поблаго-дарил ее за внимание, извинился за беспокойство
и удалился. Мне послышалось, что она вслед произнесла слова "мерзавец",
"проходи-мец", "шарлатан"... Под тяжестью этих слов я опустил голову и
согнул спину.
Я сражаюсь с целым миром, но я бессилен перед испепеляющим цинизмом
женщины.
Перед тем, как влюбиться в дочь, взгляни на ее мать, гласит старая
народная мудрость.
Но есть столь же старое предание, будто ведьмы в юности бывают
красавицами...
ЧУДО
Я проповедовал часть своего учения, касающуюся пьянства, в кафе на
улице Горького-- непростительная ошибка для такого опытного проповедника. Я
говорил о том, что моя религия не запрещает пьян-ства, что сам Христос был
не прочь выпить и порою превращал воду в вино (чего я, к сожалению, делать
не способен). Конечно, все хорошее, что человек имеет благодаря пьянству, он
может иметь и без него.
Но этому надо учиться. Это сложно. Пить, конечно, много проще. Но во
всем надо быть последовательным. Любой образ жизни по-своему хорош, если
последователен. Если ты вор, воруй до конца, ибо, став добродетельным, ты
погибаешь как человек.
-- Верно! -- заорали мои слушатели.
-- Если ты бабник,-- продолжал я,-- то будь им до могилы.
-- Правильно! -- еще громче заорали слушатели.
-- Если ты пьяница,-- развивал я далее свое учение,-- пей до конца, до
последней копейки, до последней рубашки.
-- Ура!!!-- завопили мои слушатели-собутыльники. Этот крик превысил
меру, и нас забрали в милицию, обещая посадить за хулиганство на пятнадцать
суток. Меня заперли отдельно, в самом глубоком подвале, в комнатушке, куда
не сажали даже отпетых негодя-ев, ибо там было воды всегда по колено.
Заперли меня на два мощных замка.
-- Если ты Бог, попробуй выбраться отсюда,-- сказал запиравший мою
камеру милиционер. Он ушел. Я легонько толкнул дверь, и она открылась со
стороны петель. Почему открылась-- сам не понимаю. Я вышел из камеры,
прикрыл за собой дверь и побрел в дежурное помещение, откуда доносился
гомерический хохот. Можете себе пред-ставить изумление милиционеров, когда я
вошел! Они застыли с разину-тыми ртами. А я тихо пересек комнату и вышел на
улицу. Никто меня не остановил.
"Чудеса" Христа-- это лишь литературная форма его учения (как и притчи
его). Сам Христос был против разглашения его способности творить чудеса.
Почему? Да потому, что у него, как и у меня, была более высокая задача:
изменить ориентацию общественного сознания и тем самым изменить весь мир.
В ту выпивку, когда нас забрали, я угощал целую компанию завзятых
пьяниц, не заплатив ни копейки,-- такие чудеса не был способен делать сам
Христос. Более того, когда нас забирали, официантка принесла мне сдачи. Как
я делаю подобные чудеса-- это секрет. Но я ими не злоупотребляю -- у меня
более возвышенные цели. Я к ним прибегаю лишь тогда, когда нет никакой
надежды честно заработать обед, а от голода мутится сознание.
БОГИНЯ
Я был в гостях-- меня кормили ужином в одном почтенном семействе за
мелкую услугу хозяину. Смотрели все вместе телевизор. В нем демонстрировали
достижения балетной школы. И я увидел Ее. Она была в центре программы.
Увидев ее, я забыл про еду, хотя голоден был чрезвычайно. Хозяин сказал, что
Она -- "хороша девочка, пальчики оближешь, аппетитная". Семнадцатилетний сын
хозяина ска-зал, что балерина она ерундовая, бездарная, но телеса и мордочка
великолепные. Пятнадцатилетняя дочь хозяина сказала, что этого достаточно,
чтобы сделать хорошую карьеру. Переспит с кем надо, и все! Хозяйка сказала,
что "все они там проститутки". Сын сказал, что "там процветают извращения",
что танцоры там-- гомосеки, а балерины-лесбиянки. Хозяин сказал, что это все
идет от диссидентов! Они разговаривали в таком духе, комментируя части тела
и движения моей Богини.
А я смотрел на Нее, как завороженный, и твердил про себя как молитву:
"Спи с кем угодно, танцуй плохо, доноси, предавай, будь примерной
комсомолкой, будь глупенькой и корыстной! Только будь! Только позволь мне
хотя бы иногда, хотя бы издали, хотя бы на миг видеть тебя!"
Программа кончилась. Чудесное видение исчезло. Хозяйка в коридоре
сунула мне в руку десятку. Велела (именно велела, а не попросила) позвонить
к ним через пару недель на всякий случай. Я сказал, что
я работаю с гарантией на год, подобно западным фирмам. Заработанную
десятку я пропил с незнакомым пожилым человеком. Рассказал ему о своей
Богине.
-- Плюнь,-- сказал он мне, обнимая меня и искренне сочувствуя моему
горю.-- Стоит ли из-за бабы так раскисать? Ты же мужик. Наша судьба такая
!
-- Дело не в ней,-- сказал я,-- а во мне самом. Хочется видеть что-то
светлое и чистое.
-- Я прожил жизнь,-- сказал он.-- Поверь мне, нет в нашей жизни ничего
светлого и чистого. Одна грязь и мрак. Только вот эта минута, когда мы с
тобой, свята. Только она. А она скоротечна. Она сейчас кончится. Сейчас я
буду вдрызг пьян, а пьяный я -- самая гнусная тварь. Уходи, пока я еще не...
А ночью я не выдержал, оделся и пошел на улицу, к ее дому. До утра
стоял под ее окном. И про себя пел ей мою серенаду.
Дни и годы идут
.
Не сосчитать утрат.
Зачем я торчу тут.
Под окнами, до утра?
Разное нам дано.
Хоть плачь или удавись,
Но я опускаюсь на дно,
А ты устремляешься ввысь.
Холод в моей душе.
Жизни никчемной суть,
Не в силах мыслью уже
Даже пылинку сдуть.
Я просто гороховый шут.
Быть Богом не мой удел.
И вовсе я не вершу
Ходом событий и дел.
Вроде кончать пора,
Нечего ждать мне тут.
Меня, как сор, со двора
Дворники прочь метут.
УЧИСЬ У УЧЕНИКОВ СВОИХ
-- Как вы думаете, сколько мне лет?-- спрашивает мой собесед-ник, Я
разглядываю его молодое, свежее лицо. Я знаю, если человек предлагает
угадать его возраст, он выглядит моложе своих лет.
-- Пятьдесят пять,-- неуверенно говорю я.
-- Ошибаетесь, молодой человек! -- ликует мой моложавый собесед-ник.--
Семьдесят пять! Не верите! Вот мой паспорт, взгляните!
-- Как же это вы ухитрились так сохраниться?-- с восхищением спрашиваю
я.
-- Все удивляются,-- говорит он,-- в особенности врачи. Все
спра-шивают, как это я ухитрился так сохраниться? Только вот слушать никто
не хочет. Стоит мне начать объяснять это "как", как у всех пропадает
интерес. Все хотят услышать какую-нибудь короткую и про-стую магическую
формулу жизни. Чтобы раз-- и готово! Живи до ста лет молоденьким. А никакого
эликсира молодости нет. И пилюль
никаких нет. И диеты никакой нет. И голод не поможет. И йога
пресловутая ничего не даст. Быть вечно молодым -- это сложная наука и
тяжелый труд. Это, можно сказать, особая профессия.
Я вам еще не надоел?-- спрашивает он.-- Обычно у желающих услышать мой
ответ на их вопрос "Как?" именно в этом месте пропада-ет интерес к моему
возможному ответу. Продолжать? Что же, вы первый, кто отваживается слушать
меня. Спасибо вам за это. Обратите внимание: я даром отдаю вам мой бесценный
жизненный опыт и гово-рю еще "спасибо" за то, что вы его соглашаетесь взять!
Простите, я не хотел вас персонально обидеть. Это я вообще. Я понимаю, что
мой опыт вам не нужен. Он никому не нужен. А все-таки странно. Люди же так
хотят долго жить и не стареть! Верно, они хотят, чтобы им кто-то даровал
вечную молодость. Чтобы без усилий. За деньги. По положе-нию. А долгую
молодость никто вам не подарит. Ее не купишь за деньги. И высокое положение
тут бесполезно. Конечно, вам могут продлить жизнь. Вон наши вожди как долго
живут! Только они живут стариками. Они становятся стариками уже к тридцати
годам. Довелось мне однажды попасть в дом отдыха ЦК. Случайно получилось.
