... Четвертого октября 1980 года в 14 часов 35 минут от здания ЦК КП
Белоруссии в сторону города Жодино выехала автомашина ГАЗ-13 "Чайка",
госномер 10-09 ММП под управлением водителя Е. Ф. Зайцева. Рядом с водителем
сидел П. М. Машеров, на сиденье сзади - офицер охраны майор В. Ф. Чесноков.
Вопреки правилам и соответствующим инструкциям впереди шла автомашина
сопровождения ГАЗ-24 обычной окраски, не снабженная проблесковыми маячками.
И только сзади, подавая звуковыми и проблесковыми маячками сигналы,
двигалась автомашина ГАИ.
На трассе Москва-Брест шириной до двенадцати метров пошли по осевой со
скоростью 120 км/ч. Такая скорость рекомендуется службой безопасности, так
как, по расчетам, она не позволяет вести по автомобилям прицельную стрельбу.
Дистанцию между собой держали в 60 - 70 метров. За километр до пересечения
трассы с дорогой на Смолевичскую бройлерную птицефабрику первая "Волга",
преодолев подъем, пошла на спуск. До катастрофы оставались секунды.
Грузовик, вынырнувший из-под МАЗа, увидели сразу. Правильно
сориентировавшись в ситуации, старший эскорта резко увеличил скорость и
буквально пролетел в нескольких метрах от двигавшегося навстречу и несколько
под углом грузовика. Водитель Машерова пытался тормозить, но затем,
ориентируясь на маневр "Волги", также резко увеличил скорость. Петр
Миронович уперся правой ногой в стенку кузова "Чайки" и, как бы отстраняясь
от надвигавшегося препятствия, выбросил вперед правую руку, отжимаясь от
лобового стекла...
Из рассказа полковника КГБ В. Сазонкина
(Валентин Сазонкин - бывший начальник личной охраны П. М. Машерова.
Незадолго да автокатастрофы был переведен в центральный аппарат КГБ БССР.)
В последнее время появилось довольно много публикаций о Машерове. Одни
авторы пытаются доказать, что еще не все заслуги Петра Мироновича признаны,
еще не все почести оказаны ему. Другие - представляют его оппозиционером,
этаким бунтарем, неким мучеником режима Брежнева. Третьи - убеждают в том,
что его гибель - преднамеренное убийство по политическим мотивам с целью
устранения конкурента в борьбе за власть.
Мне, проработавшему тринадцать лет ряд ом с Петром Мироновичем в качестве
начальника его личной охраны, хотелось бы высказать некоторые соображения на
этот счет.
Авторитет его, несомненно, высок. Само имя Машерова говорит о многом, но
обожествлять его не следует. Человек он был земной со своими, как и у всех,
сильными качествами и слабостями, достоинствами и недостатками. Но
утверждать, что Машеров был оппозиционером, бунтарем, противником режима
Брежнева, по меньшей мере несерьезно. Руководство партии и страны, в том
числе и генсек, относились к нему с уважением. Скажите, какой оппозиционер
удостаивался чести быть приглашенным на семейные торжества? А Машеров с
супругой между тем бывали на семейных торжествах у Брежнева. Скажите, какого
оппозиционера пригласил бы генсек на охоту в свою вотчину, в Завидово под
Москвой? Петр Миронович же там охотился, и много раз. Более того, чтобы
угодить гостю, генсек во время утиной охоты приглашал Машерова в свою лодку.
Оказывались Петру Мироновичу со стороны Брежнева и другие знаки внимания:
тот дарил ему, к примеру, добротные охотничьи доспехи. Я очень сомневаюсь,
что Брежнев кого-то еще так ублажал на охоте, как Петра
Мироновича.
Ярлык оппозиционера впервые приклеила Машерову парижская газета "Комба"
во время его пребывания во Франции в 1976 году. "Комба" поместила большую и
явно провокационную статью некоего Александера под заголовком "Главный
оппозиционер режиму Брежнева Петр Машеров в Париже". Машерову перевели
публикацию, воспринял он ее равнодушно. Каким образом оценили эту статью в
ближайшем окружении Брежнева, сказать не могу. За год-два до гибели Машерова
генсек заметно охладел к нему. Видел ли он в Машерове своего конкурента в
борьбе за власть? Думаю, что нет. Генсек настолько обезопасил свои тылы, что
ему ничто не угрожало.
Резонен и другой вопрос: а стремился ли сам Машеров в Москву? Я убежден:
нет и еще раз нет! Еще в бытность Машерова первым в Минске время от времени
распространялись слухи о его возможном переводе в Москву. Эти слухи доходили
до него. Однажды он и в моем присутствии признался, что на эту тему с ним
никто и никогда не беседовал...
... Однако ставить Машерова в положение оппозиционера, бунтаря против
режима Брежнева - это глубокое заблуждение. Достаточно хотя бы бегло
посмотреть его последнее выступление, напоминающее оду в адрес Брежнева.
Уверен: Машеров особо не насиловал себя, когда произносил эти слова. Он не
мог думать одно, а говорить другое. Допускаю, что где-то в глубине души
Машеров, возможно, и не одобрял действий Брежнева по каким-то конкретным
вопросам, но выступать против Центра, да еще за спиной генсека, он просто не
мог, характер не позволял...
... Была ли гибель Машерова преднамеренным убийством по политическим
мотивам, как это пытаются доказать некоторые авторы, или это был трагический
случай - ответило правосудие. Все точки над "i" поставлены.
И тем не менее возникает вопрос: почему органы КГБ, охранявшие Машерова,
не смогли уберечь его от гибели?
Попытаюсь высказать свое субъективное мнение, поскольку к тому времени в
его личной охране я уже не работал.
Итак, почему КГБ, допустивший гибель Машерова, остался в стороне? И кто
все-таки должен был ответить за этот "промах" в работе? Вина бывшего
председателя КГБ республики генерала Никулкина, отправленного на пенсию за
две недели до гибели Петра Мироновича, несомненная. Он не выполнил приказа
Центра, возлагавшего на него персональную ответственность за безопасность
первого, а перепоручил ее своим подчиненным, к тому же совершенно не
владеющим спецификой этой службы. В результате в охране Машерова оказались
сотрудники, по своим профессиональным и физическим данным не способные
справиться с порученным делом. Это в первую очередь относится к погибшему
вместе с Машеровым сотруднику охраны В. Чеснокову. Его вина в гибели первого
секретаря неоспорима. Чесноков должен был руководить действиями водителя,
чего он, к сожалению, в силу своей неподготовленности не сделал.
Не могу умолчать и о двух телефонных звонках из КГБ СССР. Спустя примерно
час после гибели Машерова позвонил из Москвы первый заместитель председателя
Комитета госбезопасности СССР генерал Цвигун. Руководителей КГБ республики в
тот момент на месте не оказалось. Мне, дежурному по приемной, пришлось
ответить на его телефонный звонок. Вначале Цвигун поинтересовался,
действительно ли погиб Машеров. Я подтвердил. Заместитель председателя КГБ
разразился потоком брани и угроз в наш адрес, обещал прислать в Минск
большую группу ответственных работников из Москвы для разбора причин
катастрофы и наказания виновных.
Через пятнадцать-двадцать минут генерал Цвигун перезвонил. Тон его
разговора оказался, однако, совершенно иным. О группе из Центра он больше не
упомянул. Чем объяснялась столь резкая смена настроения генерала, остается
только гадать.
(Беседа записана 15 августа 1993 года в г. Минске)
Приложение N 21:
ИЗ ОТКРЫТЫХ ИСТОЧНИКОВ
Из беседы с Н. П. Машеровой
(Машерова Наталья Петровна - дочь П. М. Машерова.
Руководитель Белорусского союза им. П. М. Машерова.)
Я до сих пор не верю в случайность случившегося, хотя прямых
доказательств у меня нет. Я читала следственное дело, видела фотографии.
Даже для дилетанта были понятны натяжки и издержки...
Отец не дожил до Пленума ЦК КПСС меньше двух недель. Все было решено. Он
шел на место Косыгина. Я понимаю, что отец мешал многим. Именно тогда, в
октябре 1980 года, "взошла звезда" Горбачева.
Я полагаю, что, останься отец в живых, история СССР разворачивалась бы
по-другому. У него были соратники, мыслящие конструктивно, не боящиеся идти
против течения. Вспомните хотя бы рано ушедшего из жизни Владимира
Игнатьевича Бровикова.
(Беседа записана 26 мая 1995 года в г. Минске)
Глава 12
ДВА ОТПУСКА ЧЕРНЕНКО
После очередной кончины в марте 1985 года очередного генсека партии
Черненко в народе любили рассказывать такой анекдот.
Перед ноябрьскими праздниками парторг цеха думает, кому нести на Красной
площади флаг в строевой колонне.
- Ты, Иванов, понесешь! - наконец решает он.
На следующий год снова:
- Иванов, ты!
Спустя год - опять:
- Иванов, флаг понесешь ты!
- Все я да я, - сокрушается рабочий, - и при Брежневе - я, при Андропове
- я, при Черненко - я, каждый год-я...
- Неси, неси, Иванов, у тебя рука легкая.
Злая шутка. Черный юмор. Но - к месту. Уж больно много странного было в
той череде смертей. Что ни год, то похороны.
ИНВАЛИД НА ТРОНЕ
Страна разочарованно смотрела на нового лидера, чей портрет украсил
первые полосы газет и экраны телевизоров. "Живьем" генсека с первых дней
избрания показывали редко. Сутулый, седой, как лунь, задыхающийся,
проглатывающий слова, кашляющий, он не мог привлечь симпатий широкой
публики.
Тягостное впечатление осталось от его выступления на траурном митинге во
время похорон Андропова. Церемония прощания с усопшим генсеком
транслировалась по телевидению, и все видели, что небольшая надгробная речь
давалась Черненко с большим трудом.
Он не к месту останавливался, как будто ему не хватало воздуха, вытирал
платком губы и лоб, его правая рука едва приподнялась, когда он прощался со
своим предшественником у могилы.
И все, смотревшие телевизор, поняли, что самую высокую, самую главную
вершину власти в стране занял безнадежно больной старец.
Неприятие облика нового вождя усугубили распространяемые участниками
траурной церемонии подробности поведения Черненко на похоронах, не
показанные телевидением. К Мавзолею он поднимался с помощью недавно
сооруженного в Сенатской башне Кремля специального подъемника, а спускался
при поддержке двух охранников. Было очевидно, что протянет он недолго.
Жалели Андропова - хорошо начал, да слишком мало времени отпустила ему
судьба быть у руля государства: всего каких-то пятнадцать месяцев.
Недоумевали - почему избрали генсеком именно Черненко?
Ходили смутные слухи о разногласиях в Политбюро по поводу кандидатуры на
пост генсека. Говорили, что противостояние возникло сразу после кончины
Брежнева, когда кресло лидера оспаривали две могущественные фигуры -
Андропов и Черненко. Тогда победил Андропов. Его сторонники, похоронив
своего патрона, продолжали борьбу против Черненко, стремясь не допустить
этого консерватора к власти, настаивая на выдвижении молодого,
перспективного лидера.
Увы, никакой борьбы против кандидатуры Черненко не было. Рассекреченная
недавно рабочая запись заседания Политбюро от 10 февраля 1984 года, на
котором обсуждалась кандидатура нового генсека, раскрывает атмосферу решения
этого вопроса.
Заседание открылось в одиннадцать часов. На председательском месте -
Черненко. Это не вызывает удивления - при Андропове Черненко был вторым
лицом в партии и в отсутствие генсека вел заседания высшего партийного
синклита.
- Товарищи, - обращается он к собравшимся, - вчера мы рассмотрели
основные организационные меры, связанные с похоронами Юрия Владимировича
Андропова. Сейчас нам нужно решить еще один вопрос, который мы не решили
вчера.
Черненко поднимается и пересаживается в середину общего стола, на свое
обычное место, которое занимал, когда не замещал генерального секретаря.
Оттуда он обращается к девятнадцати таким же, как и сам, старцам:
