или, хуже того, упрется в глухую стену. И не лучше ли было, пропустив мимо
себя погоню, тут же вернуться обратно и попробовать решить все вопросы
самостоятельно.
Если мимо проехали пятеро, и хоть одного он убил или ранил на лыжне,
то в доме, кроме Сильвии и ее напарника, не должно остаться слишком много
людей. Еще два-три охранника, ну, прибавим экипаж вертолета. Размеры самой
виллы ограничивают возможную численность ее гарнизона. И все могло
получиться неплохо.
Да что теперь рассуждать, надо идти до конца. Тем более что
сигнальный огонь он видел отнюдь не во сне.
И почти тут же шестым чувством ощутил, что коридор закончился и
теперь его окружает гораздо больший объем пространства.
Он выпрямился во весь рост, поднял руку, но не достал до потолка.
В карманах, кроме пистолетов, не было абсолютно ничего, тем более -
зажигалки или спичек, и он, ругая себя еще и за этот промах, пошел по
периметру пещеры, ощупывая стену руками.
Метров через пятнадцать рука провалилась в какую-то нишу. Пошарив
там, Шульгин наткнулся на холодный металлический предмет, оказавшийся
длинным цилиндрическим фонарем. Двинув вперед ребристую кнопку, он тут же
зажмурил глаза, таким ярким показалось световое пятно на розоватой
гранитной стене.
Значит, он все-таки не ошибся. В себе и друзьях.
Но уже через минуту его посетило сомнение. То, что он увидел,
напоминало, скорее, уголок экспозиции музея в Нерубаевских катакомбах под
Одессой.
Не слишком обширный зал, явно естественного происхождения, который
кто-то использовал под тайное убежище. Только более цивилизованное, чем у
катакомбных сидельцев.
В глубокой продолговатой нише два спущенных надувных матраса,
несколько скомканных шерстяных одеял, рядом с нишей - складной дюралевый
стол, два таких же стула, у стены - штабель зеленых деревянных ящиков с
маркировками на английском. На каменном выступе - довольно древняя полевая
рация размером с посылочный ящик, на полу - черные коробки аккумуляторов,
на столе - керосиновый фонарь, блестящая никелированная зажигалка,
открытая банка консервов с окаменевшим содержимым, почти полная пачка
сигарет, какие-то газеты.
Еще в пещере обнаружилась печка типа буржуйки и много других,
необходимых в жизни цивилизованного человека предметов.
Но больше всего Шульгина удивил и обрадовал прислоненный к стене
автомат системы Томпсон. Образца 1923 года. Совсем слегка тронутый
ржавчиной. Сашка взял его в руки, наслаждаясь приятной тяжестью и
старомодной элегантностью конструкции, легко оттянул непривычно, сверху
ствольной коробки расположенную ручку затвора, увидел толстый, золотисто
поблескивающий патрон. Круглый, на сто зарядов диск был полон. И все
остальное здесь было такое же - на вид старое, давно брошенное, но вполне
готовое к действию.
Сидя у гудящей и источающей волнами сухое тепло печки, Шульгин дымил
почти не потерявшей вкуса сигаретой "Лаки Страйк" (без фильтра), ощущал
почти такой же душевный покой, как дома на Валгалле, вернувшись из
дальнего похода, и при свете керосинового пламени, чуть подрагивающего за
пыльным, закопченным стеклом, просматривал найденную газету. Хотя была она
на испанском, кое-что он прочесть сумел. Главное - дату, 4 сентября 1965
года, и место издания - Буэнос-Айрес. Выходит, он в Латинской Америке,
где-то в Андах, а пещеру эту занимали не иначе как соратники Че Гевары. А
может, наоборот, кокаиновые мафиози. Впрочем, с неменьшим успехом пещера
могла быть наблюдательным пунктом местной полиции, следившей за виллой
Сильвии или тех, кто жил здесь до нее.
В шестьдесят пятом Сильвии было лет десять. Но по-прежнему Сашка не
мог вспомнить, где в испаноязычных странах бывают в горах такие снега и
метели.
Большинство остальных предметов имели американские фирменные знаки и
маркировки. В том числе и виски "Джим Бим" из Кентукки. Шесть бутылок его
нашлось в одном из ящиков. Качество и крепость были вполне приемлемы.
Мясные консервы он есть не рискнул и закусил твердой, как фанера, галетой.
Шульгин с некоторым даже раздражением думал - снова и снова все
происходящее напоминает известного сорта литературу - Жюля Верна, Майн
Рида и тому подобное. Счастливое спасение, в самый нужный момент под рукой
обнаруживается все необходимое, в финале - непременная победа добра над
злом...
Последнее, впрочем, проблематично, но если оставаться в пределах
тенденции... Думать о предстоящем возвращении на виллу и обо всем, с этим
связанным, ему пока не хотелось, и он стал анализировать текущий момент.
Куда, интересно, девались хозяева убежища? Похоже, сбежали они весьма
поспешно, или проще - убиты или схвачены полицией далеко отсюда. Но все же
- кто, кроме Антона, мог указать призывным сигналом путь в пещеру?
Указать, не оставив даже намека, а тем более - инструкции.
Он еще раз осмотрел каждую вещь и каждый уголок пещеры. Нет, ничего!
Но ведь такого не может быть! При условии, что сигнал фонаря ему не
померещился.
А что, если?.. Привыкшее за последний год к самому невероятному
подсознание выдало вариант ничем не хуже прочих: если виллу Сильвии
окружает поле, искривляющее пространство и время, сигнал пришел ему из
прошлого и предназначался совсем не ему, а действующим лицам тех,
двадцатилетней давности событий?
И все же он нашел то, что искал. На обратной стороне газеты зеленым
фломастером было размашисто написано по-английски: "Ежедневно каждые
двенадцать часов, считая с ноля, здесь. Или по старой схеме. Задание
должно быть выполнено любой ценой. Прорыв с нашей стороны невозможен."
Подписи не было, как и иных намеков, кому адресован текст. Вполне можно
допустить, что и это след прежних обитателей базы. Слово "любой" дважды
подчеркнуто.
Какой осторожный деятель наш Антон. Истинный дипломат.
Разбирая и смазывая автомат прованским маслом из банки с сардинами,
Шульгин старался понять: отчего форзейль ведет себя именно таким образом,
с маниакальным почти упорством избегая оставить хоть какой-то след в нашем
мире? Ни разу, насколько известно, не предпринял он ни одного прямого
действия.
Всегда только слова, которые, код говорится, к делу не подошьешь. Да
еще и без свидетелей. И почти всегда в сослагательном наклонении, или в
виде ненавязчивой просьбы, намека, совета. Мол, если да, то и слава богу,
а не хошь - как хошь... Даже в угол загонять партнеров он умеет
чрезвычайно изящно. Не Антон, а прямо Сократ с его диалогами. С одной
стороны, это говорило в его пользу, подтверждая заявленные принципы, но, с
другой - не могло Сашку не раздражать именно этим. Шульгин с детства не
терпел подстрекателей, которые всегда оставались в стороне, подставляя
менее хитрых и подлых приятелей. Хотя - Шульгин старался быть справедливым
- это может на самом деле быть базовым принципом их этики.
На доступных примерах - наш цивилизованный и воспитанный современник
в любых условиях, хоть на необитаемом острове, не станет насиловать
оказавшуюся с ним наедине женщину. И он же не считает себя ответственным
за последствия для семейной жизни замужней дамы, добровольно и сознательно
согласившейся стать его любовницей, особенно если честно ее предупредил,
что ничего, кроме взаимного удовольствия, не обещает...
От общих рассуждений он незаметно соскользнул на личный вопрос. На
тему своего полного, в общем-то говоря, одиночества. Которое четко
подметил и использовал тот же Антон. И в семейной жизни он одинок, и в
общении с друзьями. Некоторые психологи считают, что тесная мужская
дружба, тем более возведенная в принцип, - пережиток архаических времен и
признак душевного нездоровья нации, где этот феномен относится к разряду
положительных ценностей. Оно, конечно, бог судья тем теоретикам, но то,
что именно он горячо привержен идее мужского братства, и его же чаще
других охватывают приступы меланхолии и тоски от осознания никчемности
своего существования - тоже, по словам О.Бендера, медицинский факт.
Но, с другой стороны, в качестве утешения можно спросить: а кто
доказал, что человек вообще должен стремиться к поискам смысла жизни?
Моральный кодекс строителя коммунизма? Шульгин всю жизнь ухитрялся
уклоняться и от его выполнения, и вообще от участия в "общественной
жизни". Как-то, по молодости, вступил было кандидатом в партию, но,
опомнившись, исхитрился не пройти кандидатский стаж. Что слегка повредило
в карьерном смысле, но оказалось благотворным в плане личной свободы. Так
что ж ему горевать?
Принять, что смысл жизни в ней самой, и успокоиться. Тем более, что
как раз сейчас его существование имеет не глобальный даже, а вселенский
смысл, знать бы только, к добру или к злу все делается?
Поставив на место последнюю деталь, он несколько раз передернул
затвор, полюбовался, как мягко и четко работают все механизмы, и занялся
магазином. Снял крышку, проверил ход пружины. Аккуратно расставляя по
спиральному ходу толстые, как бочоночки для лото, кольтовские патроны,
Шульгин вдруг сообразил, что и сейчас Антон проявил свою иезуитскую
сущность.
Ведь подсунув именно такое оружие, с сотней смертей в диске и жуткой
убойной силой, он как бы подталкивает Сашкино подсознание к тому, чтобы на
полную катушку эти качества оружия использовать. Как в гангстерских
фильмах: длиннейшие очереди, горы трупов, море крови... Да еще и ящики
гранат, для вящего эффекта и надежности. "Иди и убей всех!" - так следует
понимать.
- Ну вот уж хрен, товарищ генерал-лейтенант! - вспомнил он любимое
присловье Берестина.
Однако так ли, эдак, а дело делать придется. Теперь даже и не для
Антона. Для самого себя прежде всего. Никому не позволено безнаказанно
держать Сашку Шульгина за дешевого фраера. А уж тем более - бабе, с
которой спал только вчера...
Он вогнал на место диск, поверх найденной здесь же нейлоновой куртки
затянул ремень с еще одним магазином и сумкой на пять гранат. С сожалением
погасил печку, передернул плечами, представив, как охватит его сейчас
ледяной ветер, как придется вновь ползти по скале, подниматься вверх по
длинному склону...
- Ладно, когда ни помирать, все равно день терять... - это уже
народная мудрость из репертуара селигерских плотников, придуманная для
таких вот примерно случаев.
Вырубить топтавшегося на крыльце, да еще под фонарем часового не
составило ни малейшего труда, и все остальное заняло максимум пять минут.
Сильвия с носатым сидели в том же холле второго этажа у почти
прогоревшего камина и, судя по их виду и отрывистым фразам, начинали
нервничать, не получив до сих пор известия о поимке отчаянного беглеца.
- Заждались, господа? - сочувственно спросил Шульгин, держа автомат
наизготовку и недвусмысленно пошевеливая пальцем на спуске. - Дергаться не
советую, от дюжины пуль в упор не поможет и гомеостат, которого, кстати, я
на вашей прелестной ручке не вижу... Дорогая... - ерничая и улыбаясь,
Шульгин разыгрывал сейчас мизансцену "появление грозного мстителя".
- Чтобы нам в дальнейшем беседовать спокойно - информирую: вертолета
у вас больше нет, пилоты небоеспособны, как и охрана, ребята, что ищут
меня у реки, тоже вряд ли скоро вернутся, а если попробуют без приказа -
им же хуже, по пути найдется парочка сюрпризов... Ну а если я не все
предусмотрел и у вас какие-то резервы имеются... Чтоб зря не надеялись...
- говоря все это, Шульгин придержал локтем левой руки висящий на ремне
