Ну а если посмотреть с другой стороны, даже земная наука может во
время грандиозной эпидемии выявить и рассмотреть одну-единственную чумную
палочку и отыскать песчинку, попавшую в гигантский механизм... Для них,
наверное, нет вообще ничего невозможного. Особенно если поступки мыслящих
элементарных частиц, считающих себя венцом творения, вызвали какие-то
значимые деформации в их умозрительной реальности...
А перед тем, как заснуть по-настоящему, Антон успел спросить себя,
как теперь, возможно ли продолжать жить как ни в чем не бывало, зная, что
и ты сам, и весь вообще мир - не более чем эманация чьего-то разума? И
ответил - а почему бы и нет? Велика ли разница - быть продуктом прихоти
бога, сцепления случайных атомов или интеллектуальных игр существ, которых
нельзя ни вообразить, ни увидеть?
Пожалуй, можно предположить, что вместе с дарованным Знанием
суперсущества позаботились и о том, чтобы восприятие знания не привело
объект воздействия к непереносимому шоку.
Утром же Антон долго пытался понять, было ли что-нибудь вообще, кроме
яркого сна-фантазии на космогоническую тему?
Такое решение значительно облегчило бы дальнейшую жизнь, однако
жизненный опыт и иные, более глубинные чувства подсказывали: правда ему
открылась или нет, но лучше впредь исходить из возможности если и не
именно такой картины мира, то из предположения, что некие высшие силы и
уровни существуют, что они контролируют ситуацию, и что, наконец,
очередная встреча с ними - не за горами...
4
Снова Воронцов с Антоном сидели на полукруглом диванчике у открытой
балконной двери адмиральского кабинета, где для Дмитрия вся история и
началась. Только теперь кабинет выглядел, как во время работы Морского
министерства над Большой судостроительной программой после русско-японской
войны. Всюду разложены альбомы, справочники, чертежи и рисунки, на столе и
подоконниках - несколько великолепно выполненных моделей
трансатлантических лайнеров, реально существовавших или скомпилированных
из разных прототипов. На резном столике в углу похрюкивал кофейник, сквозь
полуоткрытую дверь соседней комнаты виднелся край дивана с наброшенным на
него пледом - Воронцов, поглощенный работой над проектом, здесь же и
ночевал.
Антон, с обычной своей слегка вальяжной манерой очень уверенного в
себе человека, которому и черт не брат - такой тип иногда встречался среди
высокопоставленных и в то же время интеллигентных, слегка вольнодумных
партийных работников - повествовал о своих похождениях в метрополии. Еще
не зная истинной причины столь неожиданной откровенности, но догадываясь,
что причина есть, Воронцов с интересом слушал хлесткие, злые оценки, почти
в щедринском духе, нравов и манер галактической бюрократии. А Антон просто
давал выход эмоциям, до того подавляемым дисциплиной и осторожностью.
Терять ему теперь было нечего, да вдобавок Дмитрий был для него одним
из тех немногих, кто мог разделить удовлетворение от выигранной, как бы
там ни было, партии.
Сомнения же и мрачные мысли здесь, на Земле, словно бы отошли в
туманную даль. Тем более что ничего особенно неприятного инструкция в себе
не содержала. Во время беседы с Бандар-Бегаваном Антон предполагал гораздо
худшее.
Разговор получился совершенно светский. Воронцов в нужные моменты
задавал вопросы, и Антон на них отвечал, судя по всему - вполне искренне,
затрагивая такие моменты инопланетной жизни, которых раньше предпочитал не
касаться, а от излишнего любопытства собеседника умело уходил.
Словно бы невзначай возникла тема дальнейшей антоновой судьбы.
- Боюсь, что довольно скоро нам придется расстаться. Хоть я теперь и
Тайный Посол с неограниченными полномочиями, а фронта работ для меня,
похоже, не найдется. Здесь я свою миссию, считай, что завершил. Так,
кое-какие шероховатости устранить, и все. На других планетах, кроме Земли,
настоящей работы тоже не будет, скучно там... да и интриганы всякие не
успокоятся, найдут способ напакостить. Действительно наукой заняться, что
ли?
Антон окончательно превратился в глазах Воронцова в нормального
советского аппаратчика, за рюмкой водки рассуждающего в сауне о вариантах
своей и чужих карьер. Был у него такой приятель, секретарь парткома
пароходства, весьма толковый парень, жаль, что сел во время андроповской
чистки рядов...
- А здесь пожить не хочешь? - спросил Дмитрий, не из подначки, а с
дальним прицелом. - На покое. Тебе Земля вроде нравится. Придумай
какую-нибудь подходящую отмазку, проблему важную, якобы, и пересидишь
смутные времена, пока нормализуется все у вас...
- Ну уж нет, упаси бог! Служил бы ты где-нибудь в Полярном или
Северокурильске, получил бы адмиральские погоны с отставкой впридачу,
неужели так бы и остался в своем бараке, ни в Питер, ни в Москву не
захотел возвращаться?
- Бывает, что и остаются. И там не только плохо бывает. На тех же
Курилах, к примеру...
- Я ж и не говорю, что совсем плохо... Только ты про рыбалку небось
вспомнил, про красоты дальневосточные, про пикнички со свежими крабами и
медицинским спиртом? - Антон засмеялся и потер руки исконно русским
жестом, будто и сам неоднократно принимал участие в таких офицерских
мероприятиях. А ведь и принимал, наверное, под журналистской своей крышей
или под какой-нибудь другой.
- Нет, и я про Землю вспоминать буду, и даже с тоской, а все равно,
база подводных лодок в скалах и трехэтажная вилла, пусть не на Палм-Бич,
пусть в Гульрипше - две большие разницы.
Воронцов не мог с ним не согласиться, пусть и трудно, эмоционально
трудно было ему это представить. Если уж Замок и вся Земля со своими
красотами и прелестями для Антона навроде лейтенантского щитового барака,
в котором сам он прожил два года в Аниве... Посмотреть бы лично на
тамошнюю жизнь. Дмитрий вспомнил свое первое впечатление от Нью-Орлеана,
когда после военной службы сумел наняться третьим помощником на сухогруз
и, преодолев Атлантику, сошел на берег, по уши напичканный
душеспасительными речами помполита... Да-а... Но теперь уж не удастся
увидеть чужие миры, натрепался тогда форзейль.
Но касаться этой темы больше не стал, спросил о другом.
- В чем все же ошибка была твоя? Не могли же тебя обвинить впрямую,
что чужие шкурные интересы нарушил, о пользе дела радея? Было хоть что-то,
к чему прицепились? Цивилизация же у вас там, не феодализм, в самом деле?
- Рискованное занятие - оценки цивилизациям давать. Особенно с
марксистских позиций. Ты же мне не поверишь, если я скажу, что у вас в
Союзе пострабовладельческий строй намного регрессивнее, чем в Древнем
Риме? И правильно сделаешь, потому что все куда сложнее и... хуже. Вот и у
нас. С одной стороны - действительно сверхцивилизация, даже
сверхкоммунизм, вашим языком выражаясь, а с другой - почище империи инков,
до межзвездных полетов развившейся. Но я не об этом. Ошибок и мои
предшественники, и я лично на Земле порядочно наворотили. Достаточно,
чтобы вот лично меня из дипломатов-таки выгнать. Не с той формулировкой,
что мне клеили, но выгнать. Один мой умный коллега знаешь что сказал?
Совсем недавно, когда я уже реабилитирован был и обласкан. Что, покончив с
агграми, я всю нашу цивилизацию в такое болото загнал... Поначалу я не
понял, но потом разобрался. Не столько в своей конкретной вине, как в ходе
его мыслей. Эта так называемая "война" сплачивала входящие в Конфедерацию
народы, расы, давала им общую, якобы благородную цель, а также не давала
проявляться... ну, по-вашему говоря, великодержавному шовинизму и
тоталитарным тенденциям наиболее развитых и могущественных звездных
систем. Вот как если бы Сталину на самом деле удалось самому, без
союзников победить Гитлера году в сорок втором и установить Советскую
власть во всем мире... Чего от Новикова аггры и хотели.
- Ну, может быть, и не слишком неправ твой коллега... - кивнул
Воронцов.
- Я и не говорю, что совсем неправ, да дело не в этом. Тут другое
важнее. Слишком поздно я понял, что вколоченные в меня алгоритмы активной
дипломатии на Земле все время работают неправильно. Искажаются настолько,
что чуть не в противоположность свою обращаются, и всегда так бессистемно,
что никаких поправок на девиацию изобрести невозможно. И мозги у нас для
Земли неподходяще устроены. Вот, на твой взгляд, я человек самый
настоящий, а по правде говоря - все равно форзейль. И в свои
представления, в те постулаты и логики, которыми оперирую, серьезных
корректив внести не могу. В бытовом-то плане я умный, умнее каждого из
вас, но не в состоянии настолько свою психику переделать, чтобы в должной
мере человеческую информированность с родным менталитетом совместить. И, в
каждый конкретный момент выигрывая тактически, мы лишь приближаем
стратегическое поражение.
Хочешь, скажу, в чем мои предшественники кардинально ошиблись, отчего
история ваша наперекос пошла? Когда, геополитическую концепцию раннего
средневековья выстраивая, сочли необходимым помочь Руси Хазарский каганат
уничтожить.
- При чем тут каганат? - искренне удивился Воронцов. Про хазар он
знал не больше, чем можно почерпнуть из "Песни о вещем Олеге".
- Да вот при том самом. Может, и с агграми сейчас та же ошибка.
Решили тогдашние аналитики, что после избавления от хазарской опасности
расцветет русская держава, с половцами и печенегами поладит, превратится в
северную Византию, истинный Третий Рим, достигнет немыслимых высот
культуры, Европу и весь мир за собой поведет. И, главное, все предпосылки
к этому на самом деле имелись!
Сам помнить должен - Киев, Новгород... Мегаполисы по тем временам,
когда Париж деревней был, про Лондон и не слышал никто. А тут молодой
этнос, мозги до невозможности изобретательные, строй мыслей эдакий...
космический... А хазарскую пробку вышибли - и открыли дорогу кочевой
Степи. Возможность же появления таких фигур, как Чингисхан вкупе с
Субедеем, предвидеть за триста лет никакая теория не могла. Ну и пошло. В
1237 году наша тогдашняя резидентура попыталась вмешаться, не допустить
полного разгрома русских войск, но, увы, погибла сама в полном составе.
Кстати, не без участия аггров. С того момента мы уже не свои
сверхзадачи решали, а пытались только размахи маятника гасить. Каждое же
активное вмешательство новую волну непредсказуемых следствий вызывало...
Отчего, кстати, кое-кто из тогдашних наших деятелей и решился заключить с
агграми секретный пакт. Во-первых, о неприменении силы по отношению друг к
другу, а во-вторых... Вот я тебе о них говорил, мол, силы зла и все
такое... В принципе, конечно, по отношению к вам, россиянам, и вообще
всем, против кого они работают. А с другой стороны, только с помощью их
встречно-направленных действий, для нас неожиданных и случайных, была
надежда ваш исторический флаттер погасить. Вот и дали друг другу взаимный
карт-бланш. С точки зрения моралистов, может, и цинично, и
непозволительно, а другого выхода не нашли, решили, что цель
оправдывает... А я вот видишь, каким принципиальным и сообразительным
оказался...
Антон произнес это таким тоном, что Воронцов удивленно приподнял
бровь. Неужели сидящий перед ним и откровенничающий парень - полномочный
представитель высшего разума? Сам-то он ладно, пусть просто средненькой
руки чиновник, ограниченный, но честный, но кого он представляет?!
- Ты подожди, Антон. Или я чего-то не понимаю? Ты же мне показывал,
