охотнее и эффективнее, чем умные и жизненно необходимые.
Почти постоянно он сталкивался с фактами противодействия. Начальник
фронтовых складов артвооружения, которому приказано было сдать в войска
все трофейные польские пулеметы с боезапасом, начинал ссылаться на черт
знает какие и чьи инструкции, звонить в Москву, и даже после подтверждения
правомочности приказа не прекращал своей волынки. Что он с этого имел,
Алексей понять не мог. В таких случаях он приходил в ярость, снимал с
должностей и лишал званий, тут же сталкиваясь с необходимостью искать
замену. Не успевал он решить проблему с пулеметами, как являлся начальник
штаба округа (прошлый раз по приказу Сталина расстрелянный) с протестом
против распоряжения о передаче сотни танков из одной армии в другую...
За неделю Берестин объехал и облетел всю полосу будущего фронта
побывал в дивизионных и даже полковых штабах. Положение дел всюду
оказывалось даже хуже того, что он представлял. Одно дело - прочесть в
исторических трудах, что такая-то дивизия встретила войну, имея сорок
процентов штатного состава, двадцать процентов техники и вооружения, и
будучи растянута на сто километров по фронту и семьдесят в глубину. И
совсем другое - видеть асе это в реальности, тут же на месте, принимая
решение: что делать? То ли переформировывать дивизию в полк, то ли
неизвестно за счет чего доукомплектовывать. А кадровые вопросы, а
взаимоотношения с местными партийными властями, которые, ссылаясь на
предстоящие сельхозработы, категорически были против изъятия у колхозов
тракторов и грузовых машин. И еще необходимость эвакуировать семьи
командиров из прифронтовой полосы - так, чтобы скрыть эвакуацию от
немецких шпионов.
Из пяти с лишним тысяч списочных танков набиралось новых образцов
всего 960 штук, а исправных старых - около полутора тысяч. Автомашин не
насчитывалось и половины потребного количества, зенитных орудий тоже не
хватало почти половины. За оставшиеся дни кое-что еще успеет подойти из
внутренних округов, но мало. Все равно до отчаяния мало.
Укрепрайоны по новой границе были частично построены и еще в меньшей
степени частично вооружены, смысл в них Берестин видел только тот, что они
до последней возможности, ничего не прикрывая, просто будут приковывать к
себе какое-то количество вражеских войск. Если полк в укрепрайоне на
неделю-две свяжет полевую дивизию - вечная ему слава. И такая же память.
В целом, сделал вывод Марков, армия к сорок первому году утратила
многое из того, что она знала и умела в тридцать шестом.
Но в одной из дивизий произошла у него встреча и удивившая, и
растрогавшая его, вселившая даже некоторый оптимизм, нужду в котором он
сейчас испытывал. Мелочь, как говорится, но приятная
На строевом смотру увидел он подполковника с грубым унтер-офицерским
лицом, с медалями "За отвагу" и "ХХ лет РККА", значком за Халхин-Гол.
Увидел и сразу узнал. Ямщиков Александр Иванович. В двадцать восьмом году
они служили в одном полку. Марков комбатом и Ямщиков комбатом. Потом
Марков комполка, а Ямщиков у него - начальником штаба. Теперь Марков
командарм и командующий округом, а Ямщиков - только командир полка.
Если это не загадка и не тайна, то что же? Человек служит в армии с
первого дня первой мировой войны, кажется, имел "Георгия", а может и двух,
в Красную Армию вступил сразу же, в восемнадцатом году, считался, как
помнит Марков, надежным и грамотным командиром - и до сих пор, в сорок
пять лет, все еще подполковник. При том, что такие пережил времена, в
которые человек или исчезал бесследно, или за год-два становился генералом
высших разрядов. Или и то и другое вместе.
Они поговорили немного на плацу, как старые сослуживцы, но и с
чувством дистанции, которую тактично обозначил Ямщиков, и на другой же
день Берестин вызвал его в Белосток.
- Александр Иванович, - сказал он в своем кабинете, когда все
уставные слова были произнесены. - Давай забудем, кто ты и кто я, пусть
будет, как в Знаменке, в нашем старом полку.
Они вышли на балкон, одинаковым жестом облокотились о перила,
переглянулись. Вздохнули.
- Как ты обстановку оцениваешь? - спросил Марков.
- Хреново оцениваю. Воевать скоро надо, а мы не готовы, а воевать все
одно надо.
- Совсем не готовы? А твой полк? Мне показалось, что полк в порядке.
- Мой-то в порядке. За то, может, и держат, чтоб было что показывать.
А ты другие видел?
- Видел. Так отчего ж так? Я за три года приотстал, так ты меня
просвети
- Что просвещать? Я в армии двадцать семь лет, да на полку пять, а до
того - сам знаешь. И службу постиг, и ничего не боюсь, и поперек дороги
никому не стою, вот у меня и порядок, а про остальное пусть комдив думает.
Берестин поразился столь простой и четкой формуле душевного комфорта.
- Что же ты других не научил? В своей хоть дивизии?
Ямщиков усмехнулся с чувством превосходства.
- Или ты вчера родился, Сергей Петрович? Чему научить? Устав, он для
всех один. Его исполнять надо, и все. А если, полк получив, о том думать,
как кому на мозоль не наступить, или в академию пристроиться, или на
дивизию махнуть - я им не учитель. В старое время если на полк стал - так,
считай, и все. Оттуда только в отставку. Я графьев-князей не беру, из них
начальники дивизий выходили, точно, а из простых полковых - в мирное время
никогда. Поэтому тут только настоящая служба и есть, тут ум поболе
генеральского нужен, потому как генералы умными людьми командуют, а
полковник - всякими, кем приведется, и офицерами, и унтерами, и
кашеварами.
- Мудро говоришь, я до этого в свое время не додумался.
- А когда тебе было? На полку-то год сидел? Но я тебя в виду не имею,
ты службу хорошо понимал, хоть и старой не хлебнул. Ты лет на десять меня
моложе?
- На семь.
- Ну ничего, все же послужил, не то что иные-всякие... И опять же у
тебя хорошо повернулось. Я, когда узнал, переживал, но раз так - ничего...
Тюрьма, она, бывает, тоже в науку.
- Да уж это верно. Но я тебя за другим пригласил. Дивизию как,
потянешь?
- А ты как думаешь?
- Ну молодец. Хитрый ты мужик...
- Нам без хитрости нельзя.
- И я так считаю. Поэтому мы с тобой сделаем дивизию, какой еще не
было. Раз войны не миновать, нужна мне хоть одна надежная дивизия на самый
крайний случай. Вроде гренадерской. Из лучших частей соберем, и ты ее за
месяц сколотишь так, чтоб хоть в Сухум, а хоть в Одессу... Я вот чего
представляю - три мотострелковых полка, танковый из Т-34, гаубичный полк,
противотанковый, мотоциклетный полк пограничников, мощный зенитный
дивизион, ну и остальное по штатам... Всю пехоту посадим на машины, в
каждой роте взвод автоматчиков, остальным - СВТ, двойной комплект
пулеметов, в штат взводов по два снайпера - очень могут пригодиться,
командиров сам подберешь вплоть по комполков, и вообще только мне лично
будешь подчинен. Приказ на полковника я тебе уже подписал. Так что
поздравляю. Устраивает тебя такой вариант?
Ямщиков задумался.
- Я что ж, человек военный, и если начальство видит тебя комдивом,
спорить с ним не положено. Однако ты большую силу забрал, Сергей Петрович.
Наместник как бы. Гвардию себе создаешь... Оно, может, и правильно по
нынешнему времени... - Похоже, Ямщиков намекал на то, что если бы у
некоторых репрессированных были лично им преданные войска, все могло и
иначе повернуться. А почему бы ему так не думать? Ума он был хоть и
крестьянского, неотшлифованного, но большого, идеологические стереотипы
силы над ним не имели, страстной любви к вождю народов ему испытывать было
не за что, да и вряд ли человек его склада способен на такие
иррациональные чувства.
Берестин подумал, что побуждение Маркова было правильным. Если б не
встретился такой Ямщиков Маркову, то Берестину следовало бы его выдумать.
- А разрешите предложить, товарищ командующий, если я новых
стрелковых полков брать не буду, а свои три батальона в полки разверну?
Так понадежнее будет... А танки и артиллерию действительно готовые можно.
- Годится. Делай, как считаешь нужным. Сегодня и приступай. С
начштаба округа решишь все вопросы. Месте дислокации вот, - Берестин
показал на карте. - Через две недели жду рапорта о готовности дивизии.
Смотр проведу лично. Ты вот что - каждого бойца танками обкатай. Чтобы в
окопе посидели, пока танк сверху ползает, гранату вслед бросить могли, а
то и на ровном месте между гусеницами пусть полежат... Очень способствует,
- вспомнил он любимое присловье Новикова. - Я тебе вскоре одну новинку
подброшу, а для нее смелые люди нужны... - Он уже решил, что первую партию
гранатометов направит именно Ямщикову. - На этом и порешим. И давай, по
старой дружбе, за встречу, за звание и все прочее... - Берестин показал на
дверь в соседнюю комнату, где уже был накрыт стол на двоих.
ИЗ ЗАПИСОК АНДРЕЯ НОВИКОВА
И вот, значит, достиг я высшей власти, как говаривал Борис Годунов. И
царствую, не в пример ему, спокойно, потому как у него зарезанный царевич
за плечами имелся, а у меня только Берия, что не так трагично, его все
равно казнили, по приговору, а я только в исполнение привел на двенадцать
лет раньше.
В остальном же хлопотно. Правда, с первых дней я снял с себя
девяносто процентов сталинских забот, раздал дела по принадлежности,
оставил себе только войну и надзор за внешней политикой, а гражданские
дела вообще потихоньку стал свертывать. Но и того, что осталось, хватало
под завязку. Много помогал авторитет отца народов и гения всех времен -
все, что я предлагал, изобретал, воспринималось как должное.
Вчера вот товарищ Кузнецов у меня сидел напротив, Николай
Герасимович. Доложил, что сформировано десять дивизионов морской
артиллерии для обслуживания укрепрайонов, и что со всем оборудованием и
приборами они уже отбыли на позиции. Это он молодец, даже график опередил.
Поблагодарил я его и завел разговор, ради которого и пригласил. Что
немец на Балтике силен, но пресечь его нужно, потому что морские перевозки
из Швеции и Финляндии для него жизненно важны. А для этого следует
немецкий флот стратегически упредить. Лучше всего, числа так десятого -
пятнадцатого, вывести в море все боеготовные лодки, указать им позиции в
районах Данцигской бухты, Гамбурга, Бремена, Киля и приказать по получении
сигнала развернуть неограниченную подводную войну. Основная цель - в
первый же момент нанести шоковые удары и запереть немцев в их базах. Всем
заградителям и переоборудованным торговым судам принять на борт мины и
ночью накануне часа икс поставить минные поля и банки в западной части
Балтики и на траверзе Готланда. Надводному флоту утром первого дня войны
нанести всеми силами, включая и линкоры (которые прошлый раз так и
простояли до победы в Маркизовой луже), удары по Кенигсбергу и Пиллау.
Тогда есть шанс сразу же вывести немецкий и финский флот из активной
борьбы на море. То есть повторить на Балтике кампанию четырнадцатого года.
На Черном море то же самое изобразить в отношении Румынии. Огнем с моря и
авиацией атаковать Констанцу, высадить десанты в устье Дуная.
Мои указания он принял с восторгом, потому что вряд ли приятно было
тридцатишестилетнему адмиралу подчиняться импотентскому приказу "Не
поддаваться на провокации". Расстались мы довольные друг другом.
Берестин же свирепствовал на своем Западном. Что работал он хорошо, я
