показателям.
Ирина включила компьютер, набрала на клавиатуре условный номер
нужного ей человека, и на дисплее тут же возникли необходимые ей данные, в
том числе телефон и адрес его местонахождения в данную секунду.
Еще серия команд - засветился экран телевизора и возникло изображение
большой комнаты со многими столами, заваленными бумагами, со многими
людьми, одни из которых торопливо писали, окутываясь табачным дымом,
другие, столпившись в обширном эркере, обменивались анекдотами, свежими и
не очень, третьи, явно тут посторонние и паже не очень желанные, терпеливо
ждали, когда на них обратят внимание.
Ей нужен был высокий худощавый мужчина, или, по ныне принятой
классификации, парень лет тридцати - тридцати пяти, с резкими чертами лица
и насмешливыми внимательными глазами, в потертом кожаном пиджаке и черном
свитере с высоким воротником. Он боком сидел на краю одного из главных
здесь столов и терпеливо смотрел, как столоначальник, толстый, лысый и при
этом неумеренно бородатый, с увлечением, время от времени облизывая полные
губы, листает яркий иностранный журнал.
- Я ж тебе говорил, - услышала Ирина его слова, - никогда она сроду в
этом фестивале не участвовала, ты все перепутал.
Ирина сняла трубку ближайшего телефона, набрала номер. Аппарат на
столе бородатого зазвонил.
- Извините, - сказала Ирина волнующим голосом, - не могли бы вы
посмотреть, у вас там где-то должен быть товарищ Новиков, известный
писатель...
Толстый с недоумением посмотрел на трубку, потом с еще большим - на
своего визави.
- Это ты - известный писатель?
Новиков пожал плечами.
- Минуточку, девушка, я вас сейчас соединю... - Одной рукой он
протянул собеседнику трубку, другой схватил фломастер и крупным корявым
почерком написал на обороте листа лежащей перед ним рукописи: "Новиков,
изв. лит., мания велич., бабы, развить, обыграть" - и сунул этот лист в
стол.
- Здравствуй, Андрей, - сказала Ирина.
На расстоянии вытянутой руки она видела его лицо, на котором
недоумение и растерянность сменились огромным удивлением.
- Ирина? Ты? Откуда? И как ты меня здесь нашла?
- Ну, Андрей, ты разве уже забыл, что я ведьма?
Ей вдруг стало стыдно, что она смотрит на него в упор, а он этого не
знает, и она выключила изображение.
- Да конечно... Но все же... Где ты, как?
- Долго рассказывать. Ты помнишь свое обещание?
- Какое? - в его голосе прозвучало искреннее непонимание, Ирина
закусила губу, но Андрей тут же поправился: - Ах да, конечно! Я тебе
нужен?
- Нужен, Андрей. И очень... Ты скоро освободишься?
- Хоть сейчас. Где тебя найти?
- У Сретенских ворот удобно?
- Понял, жди. Через полчаса буду...
Ирина повесила трубку.
Накрывая стол для праздничного ужина вдвоем, Ирина с грустной
усмешкой подумала, что, наверное, есть доля истины во взглядах ее
соплеменников-еретиков, утверждавших, что нет двух космических рас и двух
цивилизаций, а есть один народ, разнесенный по времени и зеркально в нем
отраженный. Иначе действительно трудно объяснить, отчего у нее все так
сложилось и откуда у нее такие слишком человеческие эмоции.
...В первые годы на Земле, пока она вживалась и приспосабливалась,
мужчины ее не интересовали. Для выполнения поставленных задач и сбора
информации женского общества ей вполне хватало. Потребности же в
неформальном общении с противоположным полом у нее еще не было, тем более
что теоретически мужскую психологию она изучала довольно подробно и затем
на практике убедилась, что сама она интересует мужчин в весьма утилитарном
смысле.
И хотя где-то курсу к третьему ее мнение по этому вопросу постепенно
начало меняться, в своих кругах у Ирины сложилось уже достаточно прочная
репутация. Ребята называли ее недотрогой, ледышкой, снежной королевой, а
девушки нашли свои, гораздо менее приличные обозначения и клички. Вдобавок
подруги очень четко ощущали ее нестандартность и тщательно скрываемое
превосходство. Ну и, конечно, ее внешние данные очень многих раздражали до
остервенения.
Ирина постепенно оказалась в изоляции, не слишком явной, но прочной.
Ее избегали приглашать в тесные компании, с ней не делились тайнами и не
сплетничали. Это не мешало заданию и соответствовало намеченной роли, но
ее задевало, и довольно болезненно. Значит, она слишком адаптировалась,
переступила какую-то грань. При подготовке от подобного предостерегали,
как от серьезной опасности.
Борясь с собой, она ушла из общежития, сняла однокомнатную квартиру в
Северном Чертанове, стала жить еще более замкнуто и одиноко, решив
полностью сосредоточиться на делах служебных.
Вот тут и случилась ее первая встреча с Новиковым, с которой,
собственно, все и началось.
...Она медленно шла вдоль набережной. Настроение было отвратительное.
Наверное, думала она, наступил как раз тот кризис, о котором ее
предупреждали. Когда все кажется ненужным и бессмысленным, цель настолько
далекой и нереальной, что не стоит приносимых ею жертв, а пребывание в
чужом мире - непереносимым. И хочется только одного: бросить все и
вернуться обратно, домой. Неважно, что дома своего ты не помнишь и почти
ничего о нем не знаешь (он представляется ей похожим на тот земной южный
город, откуда она якобы родом)... Так и должно быть. Если бы Ирина
отчетливо помнила реалии иного мира, здесь она вообще не смогла бы жить и
работать. Умом она все это понимала. Теоретически можно вернуться обратно
в любой момент, а на практике - куда сложнее. Везде она теперь чужая...
Ирина свернула на мост. Вдали, почти у середины, увидела стоящего у
перил человека и ощутила легкую тревогу. С чего бы? Бояться ей нечего,
защитить себя она всегда сумеет. Приблизившись, услышала тихую музыку и
различила, что опираясь спиной о парапет, засунув руки в карманы белого с
поднятым воротником плаща, стоит и курит молодой, похоже, парень. Если
судить по месту, позе и магнитофону. Сначала, как помнится, она обратила
внимание именно на музыку. "Сент-Луи блюз" в очень хорошем исполнении.
Далеко не каждый будет стоять ночью над рекой и слушать классический джаз.
Она поравнялась с этим парнем, успела увидеть, что он действительно
молод и даже весьма недурен собой, почти в том вкусе, что у нее к этому
времени сложился. И тут он ее окликнул.
- Вы не можете постоять здесь немного?
Она остановилась, посмотрела внимательно в его лицо. Он тоже смотрел
на нее спокойно и молча ждал ответа.
- Что, тоска? - спросила Ирина. - Подруга не пришла?
- Не в подруге дело.
- Тогда хуже. Тоска без причины. Это мне знакомо. - Она подошла к
парапету, заглянула вниз, на темную поблескивающую воду. Минуту или две
оба молчали.
- Что вы курите? - спросила Ирина, давая ему повод продолжить беседу.
- "Вавель".
- Не слышала. Польские?
- Да, краковские. Неплохие. Составите компанию?
Она не курила, не находя в этой земной привычке никакого
удовольствия, но дым пускать научилась, чтобы и тут не выделяться.
Сколько-то времени они молча курили, исподволь поглядывая друг на
друга. Потом она спросила:
- А вы не туда, случайно, собрались? - показав на реку.
- Нет. Вот это - нет. Тут я с Джеком не согласен.
- Каким Джеком? - не поняла она.
- С Джеком Лондоном. В этом вопросе мы с ним резко расходимся.
Еще помолчали. Ирина даже начала испытывать легкое раздражение:
обычно при встрече с ней молодые люди, стараясь произвести впечатление,
болтали без перерыва.
- У всех сложности, - сказала она. - Даже сейчас: заговорила с
совершенно незнакомым человеком, а у него тоже какие-то жуткие проблемы и
мировая скорбь. Разве нет?
- А что вы хотите? Оригинальность в мыслях и чувствах встречается еще
реже, чем в поступках.
- Пожалуй, - кивнула она. Спросила: - Вы женаты?
- А разве похоже?
Так они несколько минут перебрасывались ничего не значащими фразами,
потом парень замолчал, выдержал длинную паузу и сказал:
- Конечно, нет.
- Что - "нет"? - удивилась Ирина.
- Я прокрутил до конца наш возможный диалог и ответил на вашу
последнюю реплику. Вы должны были сказать: "Как я понимаю, нам сегодня не
следует знакомиться..." Я с вами согласился.
Ирина впервые посмотрела на него с подлинным интересом и уважением.
Действительно, нечто подобное она имела в виду сказать в заключение этой
необычной встречи, и не так уж на поверхности это лежало.
- Вы ученик Вольфа Мессинга?
- Нет, я просто психолог. Поэтому считаю, что нам нужно перейти на
"ты" и не знакомиться как можно дольше. Мы с тобой люди одной серии...
- Что это значит?
- Видишь ли, набор психотипов человека довольно ограничен. Как есть
четыре темперамента, так существует примерно три десятка основных
психотипов. Остальные отличия между людьми определяются разницей в
возрасте, воспитании, опыте, эрудиции, национальности... Если совпадает
психотип, а также и темперамент, возраст, культурный уровень, то можно
говорить об одной и той же серии. Как бывают серийные корабли или
самолеты.
- Или автомобили, - добавила Ирина.
- Нет, автомобили - это слишком массовое производство, в них почти
нет индивидуальности. А вот корабли одной серии все одинаковые - и все
чуть-чуть разные. У каждого своя судьба... - Он увлекся разговором и в
подтверждение своей мысли привел несколько примеров из жизни эсминцев
серии "Новик".
- Это все ты сам придумал? - спросила Ирина, имея в виду жизнь людей,
а не кораблей.
- Да, это моя теория. Непризнанная, конечно. Корифеи говорят -
слишком механическая и метафизическая.
Незаметно для обоих они уже перешли мост и поднимались вверх, к
площади Ногина.
- На улице я тебя днем не узнаю, если встретимся, - сказала она.
- Это и к лучшему. Хорошо, когда в жизни появляется что-то не до
конца понятное. А то как у всех... поболтались бы сейчас по улицам, зашли
куда-нибудь выпить сухого или, лучше, шампанского, потом завернули бы к
тебе или ко мне, - медленно рассуждал он вслух. - Только нема в том
ниякего сенсу...
- То пан стучно мувит, нема сенсу, - согласилась Ирина.
- О! Пани розмовляет по-польску! - восхитился он.
"Пани розмовляет на любом языке", - подумала она, но ответила только:
- То есть так.
И дальше они продолжают разговор на польском. Акцент у него ужасный,
но говорит он вполне свободно и даже изысканно, как старый варшавяк.
- Вот видишь, моя теория блестяще подтвердилась в первые же полчаса,
а они говорят - лженаука, профанация! - веселится ее странный собеседник,
но, к удивлению Ирины, совсем не пытается узнать, откуда она знает язык,
хотя за эту тему он мог бы зацепиться, наговорить комплиментов ей и заодно
себе, вообще использовать удобный случай что-нибудь про нее выведать.
Часа два они бродили по улицам, старательно избегая всего, что могло
показаться банальностью в словах и поступках. И даже когда он, забывшись,
предложил проводить ее, она со смехом отказалась. Не позволила и в
троллейбус посадить.
- Нет, прямо вот сейчас расстанемся. Я направо, ты налево. А если
хочешь, встретимся через три дня в то же время на том нее месте. Будет
хоть что-то необычное в жизни...
- Пусть так. Только вот еще - если один из нас не появится, считаем,
что он умер. И оставшийся устроит ему поминки и закажет панихиду. В
костеле...
- Это как-то уж слишком мрачно. Но я обещаю: если буду в состоянии
двигаться - приду. Или любым способом дам о себе знать...
