Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Проза - Евгений Замятин Весь текст 137.85 Kb

На куличках

Предыдущая страница
1 ... 5 6 7 8 9 10 11  12
перь я уж больше не...". А что "не" - не досказывает. Но Андрей Иваныч и
так почти знает. Почти уж поймал это "не", почти уж...
   Но в дверь все громче, все надоедней стучат. Делать,  видно,  нечего.
Пришлось Андрею Иванычу вылезть из сна, пришлось встать, открыть дверь.
   - Непротошнов, ты? Что такое, зачем? Что случилось?
   Непротошнов подошел к кровати, нагнулся близко к Андрею Иванычу  -  и
не по-солдатски совсем:
   -  Ваше-бродие,  барыня  велела  вам  сказать,  что  наш  барин  вас,
ваш-бродь, грозятся убить. Так что барыня, ваше-бродь, просила, чтоб  вы
ничего такого, борони Бог, не сделали...
   - Да что, да что такое мне не делать-то?
   Но уж больше слова путного не мог Андрей Иваныч из Непротошнова вытя-
нуть.
   - Не могу знать, ваш-бродь...
   - Ну, а барыня что, Марья Владимировна, что она?
   - Н-не могу знать, ваш-бродь...
   "...О, идол проклятый, да скажи хоть что с ней?"
   Но поглядел Андрей Иваныч в безнадежно-рыбьи глаза Непротошнова и от-
пустил его.
   Остался один, долго лежал в темноте. И вдруг вскочил:
   - Господи! Да ведь если она прислала это сказать, так значит,  она...
Господи, да неужели ж она меня...
   Догнать Непротошнова, догнать, дать ему целковый  последний!  Выбежал
Андрей Иваныч во двор, на крыльцо - Непротошнова и след простыл.
   Но с крылечка Андрей Иваныч уж не мог уйти. Небо - огромное, воздух -
полон сосновым лесом, и море - как небо. Весна. Вот вытянуть бы руки так
- и ринуться вперед, туда...
   Жмурился Андрей Иваныч, оборачивал лицо вверх, к теплому солнцу.
   "Умереть? Ну, что ж... Умереть нам легко. Убить - труднее, и  труднее
всего - жить... Но все, все, и убить - пусть только она захочет".
   Такое солнце, что можно было даже создать себе вот эту нелепицу,  не-
суразность: что она, Маруся, что она и в самом деле... А вдруг? Ведь та-
кое солнце.
   С утра - с зари ее видеть... Ничего - только какая-нибудь малость са-
мая малая, легчайшее касание какое-нибудь, как тогда, -  падал  снег  за
окном... И уж - счастье. С самого утра - до поздней ночи, все - счастье.

   Вот так бы вот, раздевши, побежать бы сейчас туда...
   Сегодня даже с солдатами заниматься было хорошо. Даже Молочко  -  но-
вый.
   Молочко, положим и в самом деле сиял, и телячесть его была важная, не
такая, как всегда.
   - Я имею до вас дело, - остановил он Андрея Иваныча.
   - Что? Э, да скорее, не тяните козла за хвост!
   - Шмит меня просил... можете себе представить?  -  быть  секундантом.
Вот письмо.
   - А-а, вот что... "вот почему Маруся"... Открыл  Андрей  Иваныч  кон-
верт, прыгал через строчки, глотал, ах - поскорее!
   "Во время вчерашнего... с галчененком... Мой дуэльный выстрел... Ваша
очередь... Буду стоять, не шелохнусь, и если... Очень рад буду, мне  по-
ра".
   Конец Андрей Иваныч прочел вслух:
   - Позвольте. Это что ж такое? "...Только Вам одному стрелять. А  если
вам не угодно, мы посмотрим". Позвольте что это за дуэль? Странные  тре-
бования! Это не дуэль, а чорт знает что! Что он думает, - я  стану,  как
он... Вы секундант, вы должны...
   - Я... я ничего не знаю... Он так... он меня послал -  Шмит...  Я  не
знаю, - бормотал Молочко, оробело поглядывал на  широкий,  взборожденный
Андрей-Иванычев лоб.
   - Послушайте, вы сейчас же пойдете и скажете капитану Шмиту, что  та-
кой дуэли я не принимаю. Не угодно ли ему, - оба  стрелять  вместе.  Или
никаких дуэлей... Это чорт знает что!
   Молочко, поджав хвост, побежал рысцой к Шмиту. Захлебываясь,  доложил
обо всем. Шмит курил. Равнодушно стряхнул пепел:
   - Гм, несогласен, вот как? А впрочем, я так и...
   - ...Нет, что ему еще нужно? Можете себе представить: еще накричал на
меня! При чем - я? Это с вашей стороны...  Это  так  благородно,  отдать
свой выстрел, а он...
   "Благородно,   ч-чорт!"   -   Шмит   искривился,   исковеркался:    -
Бла-го-род-но, д-да... Ну, вот вам поручение: завтра вы всем расскажете,
что Половец меня обозвал... негодяем, что я его вызвал, а он  отказался.
Поняли?
   - Господи, да я... Но почему завтра?
   Шмит пристально поглядел на Молочко, усмехнулся нехорошо и сказал:
   - А теперь прощайте-с.
   С каменным, недвижным лицом сидел Шмит один и курил. Револьвер валял-
ся на столе.
   "Разбудить Марусю? Сказать? Но что?  Что  люблю,  что  любил?  И  чем
сильнее любил"...
   Он пошел в спальню. Истерзанная ночными распятьями Маруся мертво спа-
ла. Лицо все измазано было следами слез - как у малого ребенка.  Но  эти
две морщинки около губ...
   Разверзлась Шмитова каменность, проступила на лице смертная мука.  Он
стал на колени, нагнулся было к ее ногам Но... сморщился, махнул рукой:
   "Не поверит. Все равно... теперь не поверит", - и торопливо  пошел  в
сад.
   В саду у клумб копался Непротошнов: хоть бы чем-нибудь  барыню  милую
улыбнуть, - примечал он ведь, обеими руками она бывало к цветам-то тяну-
лась.
   Увидел Непротошнов Шмита - дрогнул, вытянулся, застыл Шмит хотел  ус-
мехнуться - лицо не двинулось.
   "Он - все еще меня боится... Чудак!"
   - Уйди, - только и сказал Непротошнову.
   Непротошнов - подавай, Бог, ноги: слава Богу - целехонек ушел.
   Шмит сел на большой белый камень, уперся левым локтем в колено.
   "Нет, не так... Надо прислониться к стене...  Вот  теперь...  хорошо,
прочно".
   Вынул револьвер. "Да, хорошо, прочно". И та самая пружинка злая  раз-
жалась, освободила.
      24. Поминки.
   Андрей Иваныч сидел и писал письмо Марусе. Может,  это  было  нелепо,
бессмысленно, но больше нельзя - нужно было выкрикнуть все, что...
   Не замечал, что уж стемнело. Не слышал, как вошел и стал  у  притолки
Непротошнов. Бог его знает, сколько он тут стоял, пока насмелился оклик-
нуть:
   - Ваше-бродь... Господин поручик!
   Андрей Иваныч с сердцем бросил перо: опять рыбьеглазый этот!
   - Ну, чего? Все про то же? Убить меня хочеть?
   - Никак нет, ваше-бродь... Капитан Шмит сами... Они  сами  убились...
Вко-вконец...
   Андрей Иваныч подскочил к Непротошнову, схватил за плечи, нагнулся  -
в самые глаза. Глаза были человечьи - лили слезы.
   "Да. Шмита нет. Но, ведь, значит, Маруся - ведь теперь, -  она,  зна-
чит"...
   Во мгновение ока он был уже там, у Шмитов. Промчался  через  зал,  на
столе лежало белое и длинное. Но не в этом дело, не в этом...
   Маруся сидела, в веселенькой бревенчатой столовой. Стоял самовар. Это
уж от себя расстарался Непротошнов, если что-нибудь  такое  стрясется  -
без самовара-то как же? Милая, каштановая, встрепанная головка  Марусина
лежала на ее руках.
   - Маруся! - в одном слове выкрикнул Андрей Иваныч  все:  что  было  в
письме, и протянул руки - лететь: все кончено, все боли...
   Маруся встала. Лицо было дикое, гневное.
   - Вон! вон! Не могу вас... Это все - это вы - я все знаю...
   - Я? Что я?
   - Ну, да! Зачем вы отказались, что вам стоило... Что вам стоило выст-
релить в воздух? Я же присылала к вам... О, вы, хотели, я знаю... вы хо-
тели... я знаю, зачем вам. Уйдите, уйдите, не могу вас, не могу!
   Андрей Иваныч, как ошпаренный, выскочил. Тут же у калитки  остановил-
ся. Все перепуталось в голове.
   "Как? Неужели же она... после всего, после всего... любила? Простила?
Любила Шмита?"
   Трудно, медленно до глубины, до дна добрался - и вздрогнул: так  было
глубоко.
   "Вернуться, стать на колени, как тогда: великая"...
   Но из дома он слышал дикий, нечеловеческий крик. Понял: туда  нельзя.
Больше никогда уж нельзя.
   К похоронам Шмитовым генерал приехал из города. И  такую  поминальную
Шмиту речь двинул, что сам даже слезу пустил, - о других-прочих что уж и
толковать.
   Все были на похоронах, почтили Шмита. Не было  одной  только  Маруси.
Ведь уехала, не дождалась: каково? Монатки посбирала и уехала. А еще то-
же любила, называется! Хороша любовь.
   Взвихрилась, уехала, - так бы без поминок Шмит и остался. Да  спасибо
генералу, душа-человек: у себя те поминки устроил.
   Нету Шмита на белом свете - и сразу, вот, стал  он  хорош  для  всех.
Крутенек был, тяжеленек, - оно верно. Да за то...
   У всякого доброе слово для Шмита нашлось: один только  молчал  Андрей
Иваныч, сидел, как в воду опущенный. Э-э, совесть  должно  быть,  малого
зазрила. Ведь у них со Шмитом-то американская дуэль,  говорят,  была,  -
правда или нет? А все ведь бабы, все бабы, - всему причины... Эх!
   - А ты, брат, пей, ты пей, оно и глядишь...  -  сердобольно  подливал
Андрею Иванычу Нечеса.
   И пил Андрей Иваныч, послушно пил. Хмель-батюшка -  ласковый:  некуда
голову преклонить, так хмель ее примет, приголубит, обманом взвеселит...

   И когда нагрузившийся Молочко брякнул на гитаре  "Барыню"  (на  поми-
нальном-то обеде) - вдруг замело, завихрило Андрея Иваныча пьяным,  про-
пащим весельем, тем самым последним весельем, каким нынче веселится заг-
нанная на кулички Русь.
   Выскочил Андрей Иваныч на середину, постоял  секунду,  потер  широкий
свой лоб - смахнул со лба что-то - и пошел  коленца  выкидывать,  только
держись,
   - Вот это так-так! Ай да наш, ай да Андрей Иваныч!  - закричал Нечеса
одобрительно, - я говорил, брат, пей, я говорил. Ай да наш! 
Предыдущая страница
1 ... 5 6 7 8 9 10 11  12
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 

Реклама