счастливым.
- Но ты противоречишь самому себе! - Тень недоверия
легла на лицо полководца.
- Это только кажется, потому что мне ведомо больше,
нежели я вам сказал.
- Почему же тогда ты таишься? Это вредит тебе самому.
Пелиас улыбнулся:
- Друг мой, неведение - самый лучший путь для тех, кто
не связан с магией.
- Возможно. Но почему король должен ехать один,
сопровождаемый лишь мерзким монстром? Почему, Пелиас?
Небольшой отряд верных рыцарей готов сопровождать его хоть
на край света...
- Конечно, друг мой! И ты, естественно, будешь во главе
отряда?
Волшебник легко угадал невысказанные мысли графа.
Переложив свой посох в правую руку, он левой коснулся
плеча Просперо.
- Он должен ехать один. Один, понимаешь? И с этим
ничего не поделаешь.
* * *
- Ты еще здесь? - прорычал Конан, завидев Пелиас. -
Тебе, по-моему, лучше убраться отсюда - да побыстрее!
Командир Черных Драконов невольно положил ладонь на меч,
когда разглядел за спиной волшебника фигуру ночного гостя,
доставившего ему столько неприятностей. Тот никак не
отреагировал на жест Паллантида, будто никогда и не
встречал его.
Чародей развел руками.
- Я прошу извинения, мой король. Я задержался лишь
потому, что хочу попросить тебя выполнить мою просьбу.
- Просьбу? - Киммериец хлопнул себя по бедрам. -
Просперо, ты только послушай его! Колдун, ты связал меня
по рукам и ногам, а теперь всего лишь просишь? Так что же
тебе надо?
- Я прошу тебя отложить отправление до ночи. Я помогу
тебе сократить дорогу.
- Нет!
- Но, друг мой...
- Я тебе не друг!
Пелиас внезапно сник; плечи волшебника сгорбились, он
отвесил королю глубокий поклон, повернулся и пошел прочь.
Конан просверлил взглядом спину чародея и обратился к
бессметному:
- У тебя нет оружия, можешь выбрать его сам. Кони
готовы. Когда соберешься, дай знать. И не мешкай!
Паллантид тебе поможет.
Зольдо не проронил ни слова, а только выжидающе
уставился на Паллантида. Командир гвардии холодно кивнул
ему, приглашая следовать за собой, и они удалились.
- Конан, к чему такая поспешность - ведь ты даже не
знаешь, куда отправиться, - вырвалось у графа Понтайнии.
- Какая разница, Просперо... хоть в саму преисподнюю!
- Конан с досадой передернул могучими плечами. - Я буду
у Зенобии. Пошли за мной, когда все будет готово.
- Хорошо. Только...
- Что еще?
- Мне не дает покоя Пелиас...
- Я не желаю слышать этого имени! - резко оборвал графа
Конан. - Не произноси его при мне!
Полководец умолк и только сокрушенно покачал головой. Он
смотрел вслед королю, и мысли его были печальны.
В покоях королевы киммериец обнаружил Пелиаса. Траурное
убранство, равно как и погребальные одежды вместе с
курильницами, исчезло. На ложе королевы опустился полог из
кисеи, за которым, посередине широкой кровати, лежала она
в повседневном наряде, с легкой короной поверх густых
темных прядей.
Волшебник сидел в мягком кресле у ложа Зенобии, уперев
подбородок в кулаки, и смотрел на спящую. У изголовья ложа
на низком пуфе пристроилась одна из прислужниц - киммериец
не помнил ее имени - и тихонько перебирала струны лютни,
которую держала на коленях.
- Так... - процедил сквозь зубы Конан. - Что это значит?
Звуки лютни затихли. Девушка, подхватив инструмент под
мышку, соскользнула с пуфа и исчезла за драпировкой, найдя
укрытие от гнева короля в соседнем помещении.
- Какого дьявола тебе здесь надо? - продолжал Конан. Он
направился к волшебнику, намереваясь вышвырнуть того вон
собственноручно. - Ты что - ищешь собственной смерти,
колдун?
Пелиас оторвался от созерцания спящей и повернул лицо к
королю.
- Конан, ради нашей прежней дружбы выслушай меня, -
сказал он.
Киммериец остановился. Голос Пелиаса был полон
искреннего сожаления.
- Ну, говори, - произнес король.
Маг, хрустнув гибкими пальцами, удрученно вздохнул.
- Я не мог поступить иначе, руг мой. Я боялся. Боялся
того, что добровольно ты не пойдешь за Камнем Мертвых.
- Так вам, магам, тоже знаком страх? - спросил с
насмешкой киммериец.
- Да, Конан, когда дело касается таких вещей, как судьбы
мира, - подтвердил Пелиас.
Конан подошел к ложу королевы и откинул полог в сторону.
- Мне нелегко простить тебя, - сказал он, указывая на
Зенобию. - Я бы понял это, будь ты моим врагом, но таковым
я тебя не считал. Ты ударил мне в спину.
- Я объяснил, почему это сделал. Я боялся, что ты не
пойдешь добровольно.
- Вот в это могу поверить, - согласился Конан. - Ладно,
Пелиас, считаться будем после моего возвращения. Где хоть
находится твое святилище?
- На юге, в джунглях за Черными Королевствами. Где-то за
рекой Зархебой.
Конан нахмурился.
- Далековато.
Пелиас согласно кивнул.
- Поэтому я и хочу предположить способ сократить дорогу.
- Как?
- Я вызову двух созданий - из тех, что подвластны мне.
На своих крыльях они донесут тебя и Зольдо либо до
побережья Аргоса или Шема, либо в глубь Стигии. Дальше они
не смогут. Там вы купите лошадей или места на корабле.
- А такое исчадье, чтобы донесло до самого храма, ты
вызвать не сможешь?
- Это сложно и опасно, Конан, да и время ныне не
подходящее.
- Хорошо. Тогда пусть доставят нас на побережье. Пойдем
морем, а то в Стигии чужестранцев не жалуют.
Конан отвернулся от волшебника. По-прежнему сжимая
кисею в сильных пальцах, он смотрел на лежащую перед ним
супругу.
- Пелиас, - тихо сказал киммериец, не поворачиваясь, -
иди и вызывай своих тварей. И оставь меня одного. Сейчас.
* * *
Сумерки опустились на Тарантию, великую аквилонскую
столицу. Тени удлинились, воздух стал прохладным, а солнце
приобрело красноватый оттенок.
Конан придирчиво оглядел снаряжение своего спутника.
Оружие и доспехи, выбранные Зольдо, доказывали, что в
воинском деле он действительно не новичок. Бессмертный
выбрал прочную, но не тяжелую кольчугу, крепкий боевой
браслет и небольшой круглый шлем, который при надобности
можно было укрыть под головным убором. Прямой меч и длинный
кинжал составляли его вооружение. Помимо кинжала из-за
пояса торчали рукояти двух стилетов. Он также сменил
одежду, в которой появился, на другую, более богатую и
изукрашенную шитьем - Просперо предложил, чтобы Зольдо
представился в роли путешествующего аквилонского дворянина
из мелкопоместных. Королю в этом случае выпадала роль
слуги. Сам Конан в ответ на это только пожал плечами.
Пелиас стоял посреди обширного дворцового двора, возведя
очи горе; губы волшебника шевелились - он неслышно читал
заклинание. Когда в зените появились две едва заметные
точки, он удовлетворенно облизнул губы и кивнул. Удивленные
крики стражей на стенах заставили всех поднять головы; две
точки стремительно росли, превращаясь в двух огромных
крылатых существ. Конан спешно подошел к чародею и тронул
того за рукав. Пелиас обернулся.
Король взглядом показал ему на бессмертного.
- Ты так настойчиво отправлял его со мной, - тихо
проговорил он. - Мне ведь придется снести ему голову еще
раз, верно? Только там, в святилище? и уже навсегда?
Пелиас мигнул, но ничего не ответил.
Два гигантских нетопыря, свистя перепончатыми крыльями,
опускались на мощеный камнями двор. Чудовища с шумом
приземлились; от взмахов крыльев поднялся ветер, в котором
затрепетали плащи и волосы людей. Монстры царапали когтями
камень и недовольно скрежетали; в глазах их горел красный
огонь.
Киммериец взобрался на шею летающей твари. Та негодующе
рыкнула, протяжно и гнусаво; заклятье колдуна не давало ей
сбросить седока и разорвать его на части.
Бессмертный Зольдо оседлал свое чудовище.
- Ну, Пелиас, мы готовы! - крикнул Конан.
Маг гортанно и хрипло произнес несколько непонятных
слов.
Монстры взмахнули крыльями, поднялись вверх и быстро
растаяли в темном вечернем небе.
Глава 7. ДОРОГА К МОРЮ
Гигантский нетопырь мерно и неторопливо махал крыльями.
Под ним, далеко внизу, проплывали ласа и горы, города с
крепостными стенами, укрепленные замки и беззащитные
деревни. Обжитые людьми места чередовались с опустевшими и
даже такими, где еще не ступала нога человека.
Серебристыми лентами сверкали реки, темными нитями
тянулись дороги, протоптанные бесчисленными караванами.
Уже светало, и первые солнечные лучи обагрили верхушки гор.
Конан проснулся, открыл глаза и зевнул. Киммерийцу,
опытному всаднику, не составляло труда подремать в седле;
теперь он воспользовался этим своим умением и выспался на
шее монстра, чтобы не терять время зря. Второе чудовище
летело чуть впереди. Когда оно опускало широкие кожистые
перепонки, на шее нетопыря становилась видимой фигурка
оседлавшего его Зольдо.
- Эй! - крикнул киммериец.
Всадник на чудовище остался недвижным.
- Гнилое мясо! - в сердцах выругался Конан и заорал
снова: - Зольдо!
Бессмертный оглянулся и махнул рукой, показывая, что у
него все в порядке.
Сколько еще должны были пролететь твари - перед тем, как
опуститься на землю - Конан не знал. От нечего делать он
принялся рассматривать проплывавшую под ним местность.
Солнце уже поднялось над верхушками гор и неудержимо
продолжало свой бег по небосводу. Далеко впереди, на нитке
торгового тракта, появилось крохотное облачко; оно тянулось
за крупным караваном, что вез товар к шемскому побережью.
Конан видел с высоты линию берега, за которой начиналась
слепящая гладь моря.
Но киммерийца больше заинтересовал караван, который они
быстро нагоняли.
- Зольдо! - позвал он бессмертного. Тот обернулся.
Конан указал ему на облако пыли внизу, впереди которого
уже можно было разглядеть маленькие фигурки верблюдов и
вьючных лошадей.
Бессмертный кивнул, показывая, что видит караван.
- Там мы возьмем верховых лошадей.
- Нет, - ответил Зольдо и ткнул большим пальцем руки
под себя. - Эти твари никак не хотят опускаться.
- Проклятье! - выругался киммериец. - А где они должны
сесть на землю?
- Не знаю.
- Кром! Пошли чуму на головы этих колдунов, -
пробормотал Конан.
Но он решил-таки заставить монстра опуститься.
- Вниз! - рявкнул он, слегка хлопнув нетопыря по затылку.
Чудище не обратило никакого внимания на шлепок и
продолжало мерно взмахивать крыльями. Конан осторожно
сдавил ногами толстую шею монстра. Никакой реакции снова
не последовало. Конан усилил нажим; в ответ нетопырь
издал отвратительный вопль и завертел головой так, что
киммериец чуть было не свалился. Только грубая шерсть на
шее монстра, за которую он цеплялся, помогла удержаться.
- А-а, мерзость! - Кулак Конана опустился между торчащих
ушей твари.
Нетопырь взревел с подвыванием, завалился на крыло и
косо пошел вниз к земле. Киммериец вцепился в шерсть на
его загривке, проклиная свою неосторожность; он и не думал
оглушить зверя, но, по-видимому, на темени монстра была
какая-то уязвимая точка. Судорожно взмахивая кожистыми
перепонками, тварь неуклонно падала вниз, словно подбитая
птица. Второй монстр, заметив пропажу собрата, разразился
