лодку и заняли места на банках. Шлюпка пошли к берегу.
Вскоре нос шлюпки завяз в песке у кромки прибоя. Матросы
покинули ложку и потащили ее вглубь берега, подальше от
набегающих пенистых волн. Боцман приказал людям
рассредоточиться, и те, взяв в руки мечи и арбалеты,
разошлись вдоль берега, встав лицом к пальмам. Несколько
человек углубилось в заросли, но вскоре послышался крик,
извещавший о том, что ничего опасного на берегу нет.
- Спускайте вторую лодку, - приказал Зароно.
В эту лодку сел сам Зароно; кроме Менкары здесь были
еще восемь матросов. Ванчо остался на борту "Петреля".
Вторая лодка достигла берега так же быстро. Зароно
подозвал людей к себе. Через несколько минут он, Менкара и
большая часть матросов скрылись за пальмами. Трое пиратом
были оставлены на берегу для охраны шлюпок: смуглый
уроженец Шема с орлиным носом, черный великан их Куши и
плешивый краснолицый зингарец.
Конан с интересом наблюдал за происходящим с марса
"Вастреля". Его корабль так и остался незамеченным, хотя
расстояние до "Петреля" было не слишком уж велико.
Какое-то время отряд Зароно молча продирался через
густые прибрежные заросли. Слышно было лишь тяжелое дыхание
людей, шелест листвы, удары сабель и мечей, перерубавших
спутанные лианы.
Было жарко и душно. Пот тек с пиратов рекой. Запах
гниющих растений смешивался с экзотическими ароматами
диковинных цветов, сиявших белым и алым среди темной зелени
джунглей.
Зароно почувствовал и другой запах. Узнал он его не
сразу. Волна отвращения обдала его, когда он понял природу
этого запаха - так пахнут змеи. Выругавшись, он поднес к
носу позолоченную шкатулку с ароматическими шариками,
скатанными из лимонной цедры и корицы. Однако даже этот
благоуханный аромат не смог заглушить резкого мускусного
запаха. Немного поразмыслив, Зароно немало удивился этому
обстоятельству. За время своих плаваний он посетил не один
остров, но ни разу он не видел там змей.
Зной стал неимоверным - стволы пальм, перевитые
цветущими лианами, стояли так плотно, что с моря к ним не
долетало ни ветерка. Одежды Зароно потемнели от пота.
Глядя на пышную зелень, окружавшую их со всех сторон,
капитан обратился к Менкаре:
- Похоже, на твоем Безымянном острове, стигиец, нам ничто
не угрожает, вот только запахи здешние мне не нравятся.
Менкара растеряно улыбнулся.
- Ты что, действительно ничего не замечаешь, Зароно?
Зароно пожал плечами.
- Жара здесь стоит несусветная, да пахнет премерзко -
вот и все. Признаться, я ожидал встретить здесь что-нибудь
эдакое, с когтями и рогами. Ни тебе духов, ни привидений. -
Зароно смачно сплюнул.
Менкара посмотрел на него испытующим взглядом.
- Как вы, северяне, тупы! А тебе не кажется, что на
острове слишком уж тихо?
- Хм, - задумался Зароно. - Наверное, в твоих словах
есть резон...
Зингарца неожиданно бросило в дрожь. Джунгли
действительно были подозрительно тихи. На таком маленьком
острове вряд ли могли обитать крупные животные, но куда же
могли деться птицы, ящерицы и крабы? И почему не слышно
шелеста пальм? Нет, все действительно молчало, словно
некто незримый, затаившись, наблюдал за ними.
Зароно выругался, но тут же взял себя в руки. Его люди
были слишком заняты, для того чтобы обращать внимание на
подобные пустяки. Знаком приказав Менкаре держать язык за
зубами, Зароно последовал за людьми, торившими путь по
непролазным джунглям. Ощущение того, что кто-то следит за
ними, не покидало его ни на минуту.
К полудню пираты достигли своей цели. Это казалось им
странным - только что они были окружены непроходимыми
джунглями, и вот они уже на совершенно открытом месте.
Джунгли обрывались разом - казалось, некая незримая граница
была поставлена им пределом. Внутри этой незримой границы,
имевшей очертания круга, растительности практически не было
- лишь несколько чахлых кустиков засохшей травы возвышалось
над песчаной равниной. Менкара и Зароно обменялись
многозначительными взглядами.
Посреди этой мертвой пустоши возвышалось таинственное
сооружение, которое, судя по всему, и было целью их похода.
Сооружение это могло быть чем угодно - могильником,
усыпальницей, храмом, сокровищницей. Приземистое тяжелое
строение было сложено из черного матового камня, который,
казалось, поглощал все падавшие на него лучи, отчего
трудно было разглядеть очертания этого сооружения.
Строение походило на огромный куб, стороны которого
были образованы пересечением множества плоскостей и
искривленных поверхностей. О симметрии говорить не
приходилось, казалось, что зодчим этого странного куба был
сам хаос - здесь не было ни одного одинакового элемента,
более того, все сооружение казалось случайным собранием
того, что было присуще разным странам в разные эпохи.
Черный храм - если только это было храмом - стоял перед
ними, то и дело меняя свои очертания в колышущемся горячем
воздухе. Смертельный леденящий ужас охватил Зароно. Вид
черного куба повергал в такое смятение, что с ним не мог
совладать и такой видавший виды разбойник, как Зароно.
Пират застыл, пытаясь взять себя в руки, он силился понять:
что же так испугало его, от чего сердце стало биться так
часто и от чего так трудно дышать?
В черном храме было что-то странное. Никогда прежде
Зароно не видел подобных строений. Даже населенные
привидениями стигийские могильники не выглядели столь
зловеще, как этот чудовищный черный куб. Строители храма
создавали его по каким-то своим, отличным от земных канонов
правилам, они использовали странные пропорции, достигая
ведомых лишь им одним целей.
Лицо Менкары посерело - было видно, что он чрезвычайно
озабочен. Жрец еле слышно забормотал:
- Так я и думал. Здесь совершалось страшное З'фаим. -
Монах поежился. - Кто бы мог подумать, что это зловещее
действо создаст чары, которые сохранят силу и через три
тысячи лет...
- Что ты хочешь этим сказать, пес смердящий?! - страх
сделал Зароно грубым.
Стигиец перевел взгляд на капитана.
- Защитные чары, - прошептал он, - чары по-настоящему
грозные. Если человек приблизится к храму, не прибегнув к
чарам иного рода, своим присутствием он пробудит ту силу,
что до времени спит в этом храме.
- Все понятно. Ну а теперь скажи мне: что это за чары
иного рода и, главное, владеешь ли ты ими?
- Благодаренье отцу Сету - да, я владею ими. Об
обитателях Валузии полулюдях-полузмеях почти ничего не
известно. И все же того, что знаю я, достаточно. Но помни,
сил моих надолго не хватит.
- Чего-чего, а этого можешь не бояться, за это время мы
успеем и эту черную штуковину на корабль утащить, - прорычал
Зароно. - Так что можешь приступать к делу.
- Тогда я попрошу вас - тебя и матросов - вернуться в
лес и не смотреть в мою сторону, - сказал Менкара.
Зароно повел пиратов обратно в чащу. Войдя в лес, они
остановились, став спиной к прогалине. Менкара запел, однако
ни один из пиратов не понимал этой странной песни. О том,
что происходило на поляне, они могли только догадываться.
Свет, проникавший сквозь листву, становился то тусклее, то
ярче, - казалось, что над ними кружатся огромные тени.
Голосу стигийца стали вторить другие, нечеловеческие голоса,
что звучали откуда-то сверху. Существам, которым эти голоса
могли принадлежать, человеческая речь была явно чужда. Земля
неожиданно сотряслась, и свет померк так, будто тяжелая туча
заслонила собою солнце...
Раздался слабый голос Менкары:
- Идите!
Выйдя на прогалину, Зароно вздрогнул - стигиец явно
постарел.
- Быстрее, - пробормотал Менкара. - Мои чары будут
действовать недолго.
Обливаясь потом, Зароно и Менкара вошли в храм. В
огромной зале, открывшейся их взорам, стоял полумрак -
единственным источником света были распахнутые настежь
храмовые врата.
В дальнем конце залы стоял огромный черный алтарь, над
которым возвышался идол, выточенный из цельного серого
камня. Идол этот походил одновременно и на человека, и на
жабу; он сидел на алтаре подобно жабе, его обрюзгшее тело
было покрыто бородавками.
Рот идола был полуоткрыт в безрадостной улыбке. Над
двумя ноздрями-ямками был выложен полукруг, состоявший
из семи круглых алмазов. Семь алмазных глаз идола слабо
светились, отражая свет, проникавший в храм через врата.
Существо это показалось Зароно воплощением космического
зла, он с трудом заставил себя отвести от него глаза. Перед
алтарем лежало два полуистлевших кожаных мешочка. Сквозь
прорехи одного из них что-то слабо мерцало - очевидно, это
были драгоценные каменья. Присмотревшись, Зароно увидел, что
каменья просыпались и на каменные плиты пола - они
поблескивали чудесным созвездьем.
Под мешками лежала огромная книга, переплет которой был
обтянут змеиной кожей, размеры змея, которому эта кожа могла
принадлежать, трудно было себе представить.
Люди обменялись взглядами, исполненными торжества.
Зароно осторожно поднял надорванный мешок и левой рукой
крепко прижал его к груди; в правую руку он взял второй
мешок. Менкара, кряхтя, поднял книгу и благоговейно прижал
ее к себе. Глаза его засверкали. Стараясь не шуметь, они
вышли из храма, едва ли не бегом пересекли прогалину и
наконец присоединились к людям, с нетерпением ожидавшим их в
лесу.
- Скорее на корабль! - приказал Зароно.
Отряд заспешил к берегу по свежей просеке; людям не
терпелось поскорее покинуть эту цитадель древнего зла, чья
тень все еще парила над островом, люди спешили к ясному свету
и свежему дыханию открытого моря.
Глава 6
ОГНЕННЫЕ ГЛАЗА
Страх и чувство гнева, владевшие душой принцессы Хабелы,
сменились покоем. Она не понимала ни оттого, почему предатель
Зароно восстал против своего короля и сжег его каравеллу, ни
того, зачем он пленил ее. Ушел не только страх, теперь
свободны были и ее руки.
Зароно запер ее в маленькой каюте, предварительно
связав ее руки шелковым шарфиком. Казалось, что тонкая
полоска алого шелка для этих целей не подходит, - однако
Зароно, научившийся искусству вязания узлов у бродячего
вендийского фокусника, умудрился связать руки так, что самые
искусные пальцы вряд ли смогли бы освободить затянутые
узлы; сам же шелк, несмотря на всю свою легкость, был не
менее прочен, чем сыромятная кожа. В обеденное время Зароно
развязывал шарфик, но стоило принцессе покончить с трапезой,
как руки ее вновь связывались. Отвечать на вопросы Хабелы
Зароно отказался.
Никто даже не догадывался о том, что широкий пояс
принцессы скрывал от посторонних глаз небольшой нож. В
обычае знатны дам Зингары было постоянно иметь при себе
клинок, с помощью которого в случае угрозы ее чести дама
могла умертвить себя.
Находчивая принцесса распорядилась своей судьбой иначе.
Превозмогая боль в запястьях, она умудрилась извлечь но из
тайника. Вставив рукоять ножа в паз, вырезанный под
иллюминатором, она сняла ножны и, сев к ножу спиной,
принялась перерезать шелковые пути.
Сделать это оказалось не так-то просто, ибо, подходя к
стене, она переставала видеть нож и потому то и дело резала
