"Лучше надейся служить у Старшего Капитана Хадьяра в его
следующей жизни." Сказал Конан. "Он мог бы выучить акулу или гиену".
"Мне кажется это единственный человек, который мог заставить тебя
натаскивать рекрутов."
"Да, это так. Он заявил, что это честь для меня. Возможно он
прав." Конан отпил еще. "Сегодня будет какая-нибудь еда, или твою
стряпню унесли демоны? Мне не очень по душе мысль, жевать овес с
твоими лошадьми-"
Как бы в ответ появились Пила и Иранистианка с полными едой
подносами. Конан увидел , что на сейчас на них были свободные почти
непрозрачные платья, покрывающие их от горла до щиколоток. Они
приближались, не спуская глаз с пятерых. Как и Моти все время пока
девушки обслуживали пришельцев. Двигая лишь рукой Конан убедился, что
его сабля легко перемещается в ножнах.
"В этом не может быть никаких "возможно", казал Моти. "Конан ,
если Хадьяр считает тебя достойным учителем, боги были великодушны.
Слишком великодушны к тебе, иноземцу, по моему разумению."
"Да, да, О сын Вендианской танцовщицы," ответил Конан. Голос Моти
был хрупкий , как плохо закаленная сталь. Чувство опасности поползло
по позвоночнику Симмерианца, как огромный паук.
"Моя мать была величайшей танцовщицей своего времени", произнес
Моти, "как Хадьяр - величайший солдат среди нас." Он посмотрел на
Конана. "А ты- сколько тебе лет?"
"По Турианским расчетам - двадцать два."
"Ха. Такой же, как и у незаконнорожденного сына Хадьяра. Или
возраст, который бы у него был, не умри он два года назад. Возможно
Хадьяр ищет в тебе ему замену. У него не было других родственников или
друзей за исключением этого мальчика-"
Открылась дверь и появилась женщина. Едва ли она могла собрать
больше взглядов, чем те, что устремились на нее сквозь клубы
малинового дыма под рев горнов.
Она была высока и по северному светла с широкими серыми глазами и
рассыпанными под загаром веснушками. По возрасту она скорее была
женщиной с фигурой, которая могла соперничать с фигурой Пилы. Глаза
Конана скользнули вдоль линии бедра, поднялись до изящной талии, затем
прошлись по грудям, которые выпирали из-под коричневой туники и
остановились на длинной тонкой шее.
Когда он закончил осмотр, то заметил , что глаза всех
присутствующих мужчин проделали глазами тоже самое.
Женщина не обратила на это никакого внимания. Она пропорхнула
через комнату с грацией, которой могло бы позавидовать большинство
танцоров. Глаза мужчин следовали за ней, с таким же успехом это могли
быть глаза мышей, так мало они тревожили ее. Казалось, она точно так
же невозмутимо пройдет совершенно обнаженной.
Она приблизилась к стойке бара и сказала с Туринианским акцентом:
"Благородный Мотилал, у меня есть дело к тебе". Похотливый смешок
пробежал по комнате. Она продолжала, как будто смутиться было ниже ее
достоинства. "Я бы купила у тебя кувшин вина, хлеб, сыр, окорок. Все,
что у тебя есть, подойдет, даже конина-"
"Не оскорбляй Моти, думая, что он готовит конину, дорогая моя",
сказал Конан. "Если твое занятие мало доходно..."
Улыбка женщины не коснулась ее глаз. "Икак я смогу тебе
отплатить?"
"Выпив немного вина со мной, не более того." Она выглядела как
переодетая богиня и едва ли будет заниматься спортом с Циммерианскими
наемными офицерами. Она вероятно не пустит его к себе в постель, разве
что доставит удовольствие его глазам, чего будет достаточно.
"Если твой кошелек пуст, мы могли бы его наполнить, до того как
ты ляжешь", оскалился охранник. Его друзья присоединились к
непристойному смеху. Некоторые посетители поддержали. Конан заметил
лед в женских глазах.
Моти ударил стоику бара рукоядкой молота. Барабанщик взял барабан
и начал настукивать душевный Заморианский бой. "Пила! Зариа!" Заорал
Моти. "За работу!"
Женщины извивались на полу. Поднялся шквал криков и
аплодисментов, барабанщик вспотел , пока смог сам себя услышать.
Сначала Пила, затем Зариа сбросили с себя покрывала. Мужчина в зеленом
шелке вынул шпагу и уткнул ее конец в Зариу, не сводя глаз с северной
женщины.
Конан пристальнее вгляделся в него. Вероятно местный щеголь, но
вряд ли опасный.
Появилась кухарка с полной корзиной пищи и кувшином прекрасного
Акьюлонианского вина. Моти передал их женщине, пресчитал монеты,
которые она достала из пояса и отправил кухарку назад, хлопнув ее по
спине.
"На сегодня еды достаточно, Тебиа. Танцы, вот что нам нужно!"
Несмотря на шум, Конан услышал в голосе Моти тон человека,
приказывающего арьергарду встать и умереть. Щекочущие позвоночник
Конана паучьи ножки опасности превратились в острые копыта. Два года
назад он бы обнажил шпагу.
Пила отбросила прочь пластинки, прикрывавшие груди. Они
кувыркались по полу под одобрительные возгласы, когда женщина
повернулась к выходу. Конан проследил за ней глазами и отметил, что
тоже самое делает одетый в шелка воин. Пила, Зариа и Тебиа выглядели
как птицы-падальщики, клюющие воловьи кости.
Женщина обойти танцующих только пройдя близко к своему
наблюдателю и его охранникам. Человек обнаружил это одновременно с
Конаном. Его пальцы сами собой заплясали. Конан успел сделать два
шага, когда один из охранников выставил толстую ногу на ути женщины.
В следующий момент Конан понял, что она - воин. Она бросила и
кувшин и корзину, чтобы освободить руки и сохранить равновесие. Когда
она поняла, что устоять не удастся, она перевернулась в воздухе и
упала на обе руки. Перекатываясь, она выхватила кинжал из одной туфли
и развернулась, как змея.
Лордлинг выпрыгнул из кресла, держа одну руку на рукоядке сабли,
а другую протянув, но вряд ли в знак дружбы. Когда его охранники
поднялись, женщина схватила лордлинга за руку, и опять резко
повернулась. Вышитые жемчугом сапоги больше не могли помочь ему на
залитом вином полу , и он с грохотом рухнул вниз.
Теперь Конан был достаточно близок, чтобы услышать слова женщины:
"Простите меня, мой господин. Я только хотела-". Двое охранников
повернулись к ним. Под покровом цивилизованности Конана кипело и
бурлило инстинктивное желание выхватить саблю.
Лордлинг посмотрел на свои рубиновые пятна, затем перевел взгляд
на женщину. Его голос сорвался на крик. "Она атаковала меня! Мои
одежды испорчены! Выполняцте свои обязанности!"
Спина женщины была обращена к одному из охранников. Пока его
друзья вытаскивали сабли, он достал дубинку. Опускаясь она встретила
на пути плоскость сабли, подставленной Конаном. Массивная рука Конана
лекго держала саблю пока дубинка скользя ударила женское плечо, вемсто
того чтобы обрушиться на голову.
Женщина опять перекатилась, давая Конану пространство для боя. На
мгновение в этом не было необходимости. Лордлинг и его охранники
казалось были ошеломлены встреченным сопротивлением. Конан мельком
взглянул на Моти. Пот стекал струями с хозяина. Его руки побелели от
напряжения с каким он вцепился в рукоядку кувалды.
Конан сильно сомневался , что ему придется еще когда нибудь пить
в таверне "Красный Сокол". Лордлинг нагнал на Моти столько страха, что
теперь он спокойно смотрит, как атакуют его порядочного посетителя.
Конан не назвал бы мужчину трусом без оснований , но он и не связан
страхами хозяина.
"Эта женщина атаковала вас не в большей степени, чем мышь",
прорычал Конан. "Уж если нам необходимо поговорить о нападении, то что
вы скажете о подножке, которая, как я видел была ей поставлена?"
Неосторожно женщина повернулась к Конану, чтобы благодарно
улыбнуться. К одному из охранников вернулся разум, проскрежетала
сабля, выброшенная неловко , но твердо в женщину. Она изогнулась так,
что клинок нацеленный на ее живот, лишь оцарапал ребра. Красное пятно
расплылось по тунике.
Охранник ближайший к Конану обязан был своей жизнью Циммерианским
принципам, которые не позволяли убивать невооруженного человека. Стул
, брошенный как камень из катапульты, подкосил его ноги. Нога Конана
обрушилась на его ребра, затем на живот. Охранник перегнулся, пытаяь
сблевать и дышать одновременно одинаково безуспешно.
Вдруг больше половины посетителей Моти вспомнило о своих
неотложных делах и удалилось. Один охранник отступал среди пустых
столов и скамеек. Двое других и их начальник атаковали Конана, держась
поблизости друг от друга и не спуская глаз с женщины.
Истекая кровью она запрыгнула на свободный столик. Ближайший
охранник повернулся и попробовал достать ее бедра.
"Не вздумай ее убить, глупец!" заорал лордлинг.
Ответ охранника был далеко от уважительного. На мгновение Конан
почувствовал симпатию к нему. Небыло другого приказа, которому так же
трудно было повиноваться, как взять львицу живой. Никакой дурак не
отдал бы его, кроме как с задетым самолюбием.
Женщина выхватила второй кинжал из ботинка и прыгнула вниз. Она
приземлилась настолько близко к охраннику, что у него не осталось
места, чтобы использовать саблю. До того, как он смог отступить на
достаточное расстояние, она пронзила руку , держащую саблю, а второй
кинжал воткнула снизу в подбородок. Его гневный крик перешел в звук
булькающей крови, вытекающей из рта и носа
"Побереги спину, женщина!"
Отступавший охранник теперь подкрадывался сзади, пользуясь тем,
что внимание женщины поглощено умирающим. Конан мог только
предупредить ее. Лордлинг и один охранник надвигались на него. Оба
достаточно хорошо владели кривыми Туранианскими саблями, чтобы
требовать к себе полного внимания Конана. Большая скорость и глубокие
выпады могли быть сведены на нет отсутствием удачи.
Его предупреждение было бы запоздалым, не попытайся охранник
следовать приказу лорда взять женщину живой. Он подкрался сзади и
схватил ее. Одна рука схатилась за горло, а вторая вцепилась в правую
руку. Она извивалась, как угорь, пытаясь нанести удар напавшему. Его
щиток отбросил один кинжал, и он прижимал ее запястье к краю стола,
пока она не бросила другой.
Конану гораздо легче было бы бороться со своими противниками,
если бы не продолжающийся танец женщин. Им не для кого было сейчас
танцевать, по крайней мере никто не наблюдал за ними, за исключением,
Моти, стоящего за стойкой, и барабанщика. Пила и Зариа были полностью
раздеты. Кухарка Тебиа оголилась только до пояса. Юбка сползала вни по
ляжкам, в такт качания бедер. Им приказали танцевать и они будут
продолжать делать это, пока не скажут остановиться.
"Эй, женщины! Или дайте мне пространство для боя , или помогите!"
Неожидано , разорвалась цепочка на ее юбке, и она сползла на пол,
опутав ноги девушки. Она споткнулась и повалилась на лордлинга. Он
свирепо отбросил ее, забыв, что держит в свободной руке нож. Острое
лезвие прочертило длинную кровавую борозду поперек ее бедра.
Она издала высокий пронзительный вой, прижав одну руку к ране, а
другой освобождая ноги от юбки. Это вновь отвлекло внимание лордлинга,
за что его охранники дорого заплатили.
Конан приблизился к одному из них и отрубил руку по локоть.
Второй разоружил женщину и понял, что это была лишь половина
победы, когда из-за стойки напал Моти. Просвистела его кувалда, ударив
скользя охранника по бедру. Это ослабило хватку, позволив женщине
ударить локтем в горло. Охранник завертелся, подставившись для второго
удара кувалды, упал на кресло и рухнул на пол к ногам барабанщика.
Барабанщик поднял Кушитовое черное дерево, оплетенное латунью и
опустил его на голову упавшего охранника.
"Теперь, сын большего числа отцов, чем ты можешь насчитать-"
начал Конан.
Лордлинг посмотрел на Конана, будто на орду демонов, бросил
кинжал и открыл дверь. Северная женщина подобрала сои кинжалы и тоже
исчезла в ночи. Все еще обнаженные, Пила и Зариа перевязали раны Тебии
и повернулись к охранникам.
"Без сомнений караульные поймают его, если она не успеет
сделать этого."Сказал Конан.
Моти покачал головой. Сейчас он был также бледен, как
Иранистианка. Кувалда покатилась полу, его руки вдруг резко
обессилили.
Конан нахмурился. Это заставляло новобранцев трепетать. Моти
