- Что он этим хотел сказать?
- Что у меня ничего не выйдет, если я попытаюсь устроить заговор,
чтобы лишить его власти, потому что чернокожие сейчас в большинстве, а они
никогда не пойдут за белым королем.
- Почему?
- Думаю, потому, что их слишком часто убивали, грабили и захватывали
в рабство банды белых из Стигии и Шема.
- А что говорил колдун, Аския? О чем он спорил с Сакумбе?
- Он предостерегал короля против нас. Он утверждал, что духи сказали
ему, будто мы станем причиной бедствий и разрушения Томбалку. Но Сакумбе
заткнул ему рот, сказав, что он отлично знает меня и верит мне больше, чем
всяким лекарям. - Конан зевнул, как сонный лев. - Уложи-ка свою милашку в
постель, не то она заснет стоя.
- А ты что?
- Я? Я возвращаюсь. Праздник только начался!
4
Месяц спустя Амальрик, покрытый потом и пылью, сидел на лошади и
наблюдал, как мимо проходят его эскадроны в последнем мощном броске. Все
утро, и много раз до этого, он муштровал их снова и снова, прививая им
основы тактики цивилизованной кавалерии: "Вперед, шагом!", "Вперед,
трусцой!", "Вперед, галопом!", "В атаку! Поворот!", "Отступать!",
"Сомкнуться!", "Вперед, шагом!". И так далее, снова и снова.
Хотя их маневры все еще были угловатыми, темнокожие ястребы пустыни
учились быстро. Сначала они все хмурились и ворчали по поводу этих
странных чужеземных методов войны. Но Амальрик, поддерживаемый Конаном,
преодолел сопротивление, сочетая строгую дисциплину с непоколебимой
справедливостью. Теперь он создавал мощнейшую военную силу.
- Дай сигнал "построиться в колонны", - сказал он стоящему рядом
трубачу.
При звуках трубы всадники взялись за поводья и, ругаясь и толкая друг
друга, выстроились в колонну. Они трусцой направились обратно под защиту
стен Томбалку - мимо полей, где полуголые крестьянки прекращали работу и
смотрели на них, опершись на мотыги.
Вернувшись в Томбалку, Амальрик проводил отряд до кавалерийских
конюшен и повернул домой. Приближаясь к дому, он с удивлением увидел
Аскию, колдуна. Тот стоял перед домом и разговаривал с Лиссой. Служанка
Лиссы, женщина суба, стояла в двери и слушала их разговор.
- В чем дело, Аския? - спросил Амальрик не слишком дружелюбно. - Что
ты здесь делаешь?
- Я берегу благополучие Томбалку. Для этого мне иногда приходится
задавать вопросы.
- Мне не нравится, когда посторонние расспрашивают мою жену в
отсутствие меня.
Аския улыбнулся кривой неприятной улыбкой.
- Судьба города важнее, чем твои предпочтения, белый человек. Прощай.
Всего тебе хорошего - до нашей следующей встречи.
Колдун убрался восвояси. Страусовые перья покачивались при каждом его
шаге. Амальрик, нахмурившись, последовал за Лиссой в дом.
- О чем он тебя расспрашивал? - спросил Амальрик.
- Ах, о моей жизни в Гэзеле и о том, как я тебя встретила.
- Что ты ему рассказала?
- Я рассказала ему, какой ты герой, и как ты убил бога из Красной
Башни.
Амальрик нахмурился, размышляя.
- Лучше бы ты этого не рассказывала. Не знаю, почему я в этом так
уверен, но я чувствую, что Аския собирается причинить нам неприятности. Я
должен тотчас пойти поговорить об этом с Конаном... Лисса, ты что,
плачешь?
- Я... Я так счастлива!
- Почему?
- Ты назвал меня своей женой! - Она обвила руками его шею и осыпала
его ласками.
- Ну, ну, - сказал он. - Мне давно следовало сделать это.
- Мы должны устроить свадебный ужин, сегодня же!
- Разумеется! Но сейчас я должен увидеть Конана...
- Ах, это подождет! Кроме того, ты устал, тебе нужно искупаться.
Сначала поешь и отдохни, прежде чем говорить с этим ужасным человеком!
Рассудок говорил Амальрику, что нужно пойти к Конану немедленно. Но
он опасался этой встречи. Хотя он был уверен, что Аския готовит против
него какие-то враждебные действия, он не мог предъявить колдуну никакого
явного обвинения. В конце концов он позволил Лиссе уговорить себя.
Последовали трапеза, и купание, и занятия любовью, и сон... В общем, когда
Амальрик направился во дворец, солнце уже было низко над горизонтом.
Дворец короля Сакумбе был большим зданием - как все дома в Томбалку,
построенным из глиняного кирпича серовато-коричневого цвета - рядом с
центральной площадью. Телохранители Сакумбе, которые знали Амальрика,
быстро пропустили его внутрь. Тонкие пластины расплющенного золота
закрывали кирпичные стены и ослепительно отсвечивали в красноватых лучах
заходящего солнца. Амальрик пересел большой внутренний двор, в котором
толпились жены и дети короля, и оказался в личных апартаментах Сакумбе.
Он обнаружил там обоих королей Томбалку, черного и белого. Они
растянулись на грудах подушек на толстом бахарийском ковре, который
покрывал мозаичный пол. Перед каждым был столбик золотых монет разных
стран, а у локтя стояла большая чаша с вином. Раб с кувшином был готов
наполнить опустевшие чаши.
У обоих были опухшие и красные глаза. Короли явно пили давно и
основательно. На ковре между ними лежала пара костей.
Амальрик поклонился, соблюдая этикет.
- Государи мои...
Конан обратил на него затуманенный взгляд. На нем был украшенный
драгоценными камнями тюрбан вроде того, который носил Зехбе.
- Амальрик! Падай на подушки и сыграй с нами. Тебе наверняка повезет
больше, чем мне. Мне сегодня не везет чертовски!
- Государь мой, я никак не могу...
- А, к черту эти штучки! Вот тебе ставка. - Конан схватил пригоршню
монет из своего столбика и подвинул к Амальрику.
Амальрик опустился на пол. Конан, как будто его внезапно осенила
мысль, остро глянул на Сакумбе.
- Вот что я тебе скажу, брат король, - сказал он. - Каждый сделает по
одному броску. Если я выиграю, ты прикажешь армии выступить против короля
Куша.
- А если выиграю я? - спросил Сакумбе.
- Тогда поход не состоится, как ты того и желаешь.
Сакумбе хихикнул и покачал головой.
- Нет, брат-король, меня так просто не надуешь. Когда мы будем
готовы, тогда и выступим в поход, не раньше.
Конан ударил кулаком по ковру.
- Что с тобой стряслось, Сакумбе, черт тебя побери?! Ты не тот, каким
был в прежние дни. Тогда ты был готов ввязаться в любую авантюру. Теперь
тебя ничего не волнует, кроме еды, вина и женщин. Что тебя переменило?
Сакумбе икнул.
- В прежние дни, брат король, я хотел быть королем, чтобы у меня было
множество людей, исполняющих мои приказы, много вина, женщин и еды. Теперь
у меня все это есть. Зачем мне рисковать этим в бессмысленных авантюрах?
- Но мы должны расширить наши границы до Западного Океана, должны
получить контроль над торговыми путями, идущими с берега. Ты знаешь не
хуже меня, что благополучие Томбалку зависит от контроля над торговыми
путями.
- А когда мы победим короля Куша и достигнем моря, что дальше?
- Как что? Мы повернем наши армии на восток, чтобы покорить племена
гханатов и прекратить их набеги.
- А потом ты наверняка захочешь пойти с войной на север или на юг, и
так без конца. Скажи мне, Конан: допустим, мы победили все народы на
тысячу миль вокруг Томбалку и собрали богатства большие, чем у королей
Стигии. Что тогда?
Конан зевнул и потянулся.
- Ну, я думаю, наслаждаться жизнью. Одеться в золото, пировать и
охотиться весь день, пить и любить всю ночь. В оставшееся время мы можем
рассказывать друг другу небылицы о наших приключениях.
Сакумбе снова рассмеялся.
- Если это то, к чему ты стремишься, так мы и сейчас заняты тем же!
Если тебе нужно больше золота, или еды, или вина, или женщин, скажи мне, и
у тебя это будет!
Конан покачал головой, проворчал что-то неслышное и озадаченно
нахмурился. Сакумбе обернулся к Амальрику.
- Ты, мой юный друг, пришел сюда что-то нам сказать?
- Господин мой, я пришел просить государя Конана посетить мой дом и
подтвердить мой брак с моей женщиной. Потом я хотел просить его оказать
мне уважение и остаться на скромный ужин.
- Скромный ужин? - сказал Сакумбе. - Ничего подобного, клянусь носом
Аджужо! Мы устроим роскошный пир, с зажаренными целиком быками, реками
вина, барабанами и танцами. Что скажешь, брат король?
Конан рыгнул и ухмыльнулся.
- Согласен с тобой, брат король. Мы устроим Амальрику такой свадебный
пир, что он после него три дня не проснется!
- У меня есть еще одно дело, - сказал Амальрик, слегка напуганный
перспективой празднования, которое собирались устроить эти варварские
короли, но не зная, как отказаться.
Он рассказал, что Аския расспрашивал Лиссу. Когда он закончил, оба
короля нахмурились. Сакумбе сказал:
- Не бойся Аскии, Амальрик. За всеми колдунами надо приглядывать, но
этот - мой верный слуга. Да что там, без его колдовства...
Сакумбе не договорил и перевел взгляд на дверь:
- Что там?
Телохранитель, появившийся на пороге, сказал:
- О короли, разведчик из всадников тибу хочет говорить с вами.
- Пусть войдет, - велел Конан.
Тощий чернокожий в драных белых одеждах вошел и простерся ниц. Когда
он упал на живот, от его одежд поднялась туча пыли.
- Государи мои! - задыхаясь, выговорил он. - Зехбе и афаки выступили
на нас. Я увидел их вчера в оазисе Кидесса и скакал всю ночь, чтобы
доставить весть.
Конан и Сакумбе, оба мгновенно протрезвев, вскочили на ноги. Конан
сказал:
- Брат король, это значит, что Зехбе может быть здесь утром. Прикажи
барабанам бить сбор.
Пока Сакумбе вызывал офицера и отдавал приказ, Конан повернулся к
Амальрику.
- Как ты думаешь, ты со своими всадниками сможешь напасть на афаки
врасплох по дороге сюда и разбить их?
- Может, и смогу, - осторожно ответил Амальрик. - У них будет
численный перевес, но я знаю овраги к северу, которые подойдут для
засады...
5
Часом позже, когда солнце уже скрылось за серо-коричневыми кирпичными
стенами Томбалку, Конан и Сакумбе заняли места на тронах, возвышающихся
над площадью. Барабаны грохотали, созывая войска на сбор. Чернокожие воины
прибывали на площадь. Зажгли костры. Украшенные перьями офицеры
выстраивали воинов в линии и проверяли наконечники копий, чтобы убедиться,
что те достаточно остры.
Амальрик на лошади пересек площадь, чтобы отрапортовать королям, что
его всадники будут готовы выступить в полночь. Мысли его были заняты
планами и стратегическими вопросами. Если афаки не побегут при первой
атаке, следует ли прекращать сражение и отступать, чтобы потом напасть на
них, когда они спешатся для штурма стен Томбалку...
Он поднялся по ступеням на возвышение, где сидели короли, окруженные
чернокожими офицерами, которым они отдавали приказы.
- Государи мои... - начал он.
Его слова были прерваны диким воплем. Рядом с троном появился Аския,
вопя и указывая на Амальрика.
- Вот он! - заверещал колдун. - Человек, который убил бога! Человек,
который убил одного из моих богов!
Негры, окружающие трон, обратили к колдуну изумленные лица. В свете
костров белки их глаз сверкали белым на фоне темных лиц. В выражении их
лиц благоговейный ужас смешался со страхом перед Амальриком. Они явно не
представляли, как человек может убить бога. Тот, кто совершил такое,
наверняка сам отчасти бог.
- Какое наказание может быть достаточным тому, кто совершил такое
святотатство? - продолжал Аския. - Я требую, чтобы убийца Оллам-онга и его
девка были отданы мне для пыток! Боги, я заставлю их испытать такую боль,
которой ни один смертный не испытывал в течение тысячелетий...
