зашатался и уронил оружие. Придя в себя, он обхватил Саиду обеими руками,
заставляя его драться в ближнем бою, в котором ятаган оказался бы
бесполезен. Под драными лохмотьями пустынного жителя худощавое тело было
крепким, как сталь.
Тилутан, мгновенно сообразив, что происходит, отбросил девушку в
сторону и с ревом вскочил на ноги. Он бросился к дерущимся, как
разъяренный бык. Огромный ятаган сверкал в его руке. Амальрик увидел, что
тот приближается, и похолодел от ужаса. Саиду дергался и извивался. Ему
мешал ятаган, который он все еще тщетно пытался использовать против
Амальрика. Ноги их переплетались, топча песок; тела сплелись друг с
другом. Амальрик стал топтать обутыми в сандалии ногами босые ноги
противника и почувствовал, как у того захрустели кости. Саиду взвыл и
конвульсивно согнулся. Они оба накренились, как пьяные, в тот самый
момент, когда Тилутан нанес чудовищный удар, вложив в него всю мощь своих
мышц. Амальрик почувствовал, как сталь оцарапала ему внутреннюю часть руки
и глубоко вошла в тело Саиду. Тощий гханат испустил вопль агонии. Его
смертные судороги вырвали его тело из хватки Амальрика.
Тилутан проревел яростное проклятие, выдернул ятаган из тела Саиду и
отшвырнул умирающего прочь. Прежде чем он успел ударить снова, Амальрик,
который весь покрылся мурашками от страха перед огромным кривым ятаганом,
сцепился с Тилутаном врукопашную.
Отчаяние охватило Амальрика, когда он ощутил, насколько могуч негр.
Тилутан был умней, чем Саиду. Он бросил ятаган и с ревом схватил Амальрика
за горло обеими руками. Огромные черные пальцы сомкнулись как железо.
Амальрик тщетно пытался разомкнуть хватку. Гханат прижал его к земле своим
чудовищным весом. Он тряс своего не такого массивного противника, как
собака треплет крысу. Он со страшной силой бил Амальрика головой о песок.
Словно в кровавом тумане Амальрик видел яростное лицо негра, толстые губы,
искривленные в свирепой ухмылке ненависти, блестящие зубы.
- Ты хочешь ее, белый пес! - рявкнул гханат, обезумевший от ярости и
похоти. - Аррх! Я сверну тебе шею! Я разорву тебе глотку! Я... где мой
ятаган? Я отрежу тебе голову и заставлю девку ее целовать!
Последний раз бешено ударив Амальрика головой о плотный, слежавшийся
песок, Тилутан в приступе безумной жажды убивать приподнял противника и
бросил его оземь. Затем чернокожий вскочил, отбежал, наклонился и поднял
свой ятаган с песка - широкий полумесяц стали. Завывая в свирепом
возбуждении, он повернулся и бросился на противника, потрясая оружием.
Амальрик - оглушенный, потрясенный, едва живой после таких ударов -
поднялся ему навстречу.
Пояс Тилутана развязался в драке и теперь конец пояса свисал до
земли. Чернокожий запутался в поясе, споткнулся и растянулся на земле,
раскинув руки, чтобы не разбить голову. Ятаган вылетел у него из руки.
Амальрик с невероятной быстротой схватил ятаган обеими руками и,
пошатнувшись, ступил вперед. У него было темно в глазах. Пустыня плыла у
него перед глазами. Он увидел, словно в тумане, как лицо Тилутана
исказилось в предчувствии судьбы. Негр широко открыл рот, глаза его
закатились, сверкнув белками. Он замер, опираясь на одно колено и одну
руку, словно не в силах пошевелиться. Затем ятаган опустился, расколов
круглую голову до самого подбородка. У Амальрика осталось смутное
впечатление черного лица, которое рассекает красная полоса. Полоса
расширяется, и вся картина тонет в сгущающихся сумерках. Затем темнота
окончательно сомкнулась вокруг него и увлекла его за собой.
Что-то холодное и мягкое касалось лица Амальрика с нежной
настойчивостью. Он слепо пошарил вокруг, и его рука наткнулась на что-то
теплое, твердое и упругое. Понемногу к нему вернулось зрение, и он увидел
перед собой мягкое овальное лицо, обрамленное роскошными черными волосами.
Словно в трансе, он безмолвно смотрел, жадно впитывая все детали: полные
алые губы, темно-фиолетовые глаза, кожа цвета алебастра. Внезапно он с
удивлением понял, что видение говорит с ним нежным, мелодичным голосом.
Слова были незнакомыми, и все же показались ему странно, ускользающе
знакомыми. В маленькой белой руке был зажат мокрый обрывок шелка, которым
девушка осторожно вытирала его лицо и лоб. Он чувствовал биение пульса с
висках. Амальрик неуверенно поднялся и сел.
Была ночь. Ночь под небом, забрызганным звездами. Верблюд продолжал
жевать свою жвачку; лошадь беспокойно заржала. Неподалеку лежала
скорчившаяся фигура с отрубленной головой, посреди ужасного месива из
крови и мозгов.
Амальрик посмотрел на девушку, которая стояла на коленях рядом с ним
и говорила что-то на своем мягком неведомом языке. Когда мысли его
прояснились, он начал понимать ее. Обратившись к полузабытым языкам,
которые он выучил и на которых говорил в прошлом, он вспомнил язык,
который учил, будучи студентом в южной провинции Коса.
- Кто... ты... есть, девушка? - спросил он медленно, запинаясь. Он
сжал ее маленькую руку своими окрепшими пальцами.
- Я Лисса. - Имя ее звучало с легким пришептыванием. Словно шорох
ручья о гальку. - Я рада, что ты пришел в себя. Я боялась, что ты умер.
- Еще немного, и мне бы не жить, - пробормотал он, бросив взгляд на
страшную фигуру, которая недавно была Тилутаном.
Девушка вздрогнула и не стала смотреть в ту сторону. Рука ее
задрожала. Они были так близко друг от друга, что Амальрику показалось,
что он различает, как забилось ее сердце.
- Это было ужасно, - слабо выговорила она. - Как страшный сон.
Ярость, драка, кровь...
- Могло быть и хуже, - буркнул он.
Она, похоже, улавливала малейшие перемены голоса или настроения. Ее
свободная рука робко подкралась к его руке.
- Я не хотела обидеть тебя. Это было очень смело с твоей стороны -
рискнуть жизнью ради незнакомки. Ты столь же благороден, как северные
рыцари, о которых я читала.
Он бросил на нее быстрый взгляд. Ее широко открытые ясные глаза
встретились с его глазами. В них отражалась только та мысль, которую она
высказала. Амальрик начал говорить, но передумал и сказал не то, что
собирался сначала.
- Что ты делаешь в пустыне?
- Я пришла из Гэзела, - ответила она. - Я... Я убежала. Я больше не
могла это выдержать. Но мне было жарко, и одиноко, и я так устала, и я
видела только песок, посек, песок, да еще слепящее голубое небо. Песок жег
мне ноги, а мои сандалии быстро истрепались. Меня мучила жажда, а фляга с
водой слишком быстро опустела. Я решила вернуться в Гэзел, но все
направления выглядели одинаково. Я не знала, куда идти. Я страшно
испугалась и побежала в том направлении, где, как мне казалось, был Гэзел.
После этого я почти ничего не помню. Я бежала до тех пор, пока уже не
смогла бежать.
Должно быть, я некоторое время лежала на обжигающем песке. Помню, как
я вставала и шла вперед, шатаясь. Под конец мне показалось, что я услышала
крик и увидела, как ко мне скачет черный человек на черной лошади. Больше
я ничего не помню до тех пор, пока я не очнулась, лежа головой на бедре
этого человека, который поил меня вином из фляги. Затем были крики и
драка... - Она задрожала. - Когда все кончилось, я подобралась туда, где
ты лежал, как мертвый, и постаралась привести тебя в чувство.
- Почему? - спросил он.
Она растерялась.
- Почему? - переспросила она. - Ну как же... Ты был ранен, и... ну,
любой бы на моем месте так поступил. Кроме того, я поняла, что ты дрался,
защищая меня от этих чернокожих. Люди в Гэзеле всегда говорили, что черные
злы и причинят вред беззащитному человеку.
- Это касается не только черных, - пробормотал Амальрик. - Где
находится этот Гэзел?
- Где-то недалеко, - ответила она. - Я шла целый день, и я не знаю,
как далеко меня увез чернокожий от того места, где он меня нашел. Но он
нашел меня примерно на закате, так что это было недалеко.
- В каком направлении? - спросил Амальрик.
- Не знаю. Я шла на восток, когда покинула город.
- Город? - пробормотал он. - На расстоянии дня пути отсюда? Я думал,
что вокруг только пустыня на тысячи миль.
- Гэзел расположен посреди пустыни, - ответила девушка. - Он построен
среди пальм в оазисе.
Отстранив девушку, Амальрик поднялся на ноги. Он негромко выругался,
пощупав свое горло, кожа на котором была поцарапана и опухла. Он по
очереди осмотрел троих чернокожих, и не обнаружил ни в одном из них
признаков жизни. Затем он оттащил их одного за другим недалеко в пустыню.
Где-то начали тявкать шакалы. Вернувшись к яме с водой, где терпеливо
ждала девушка, сидя на корточках, Амальрик выругался: рядом с верблюдом
осталась только черная лошадь Тилутана. Остальные лошади порвали свои путы
и убежали во время драки.
Амальрик вернулся к девушке и протянул ей пригоршню сушеных фиников.
Она жадно набросилась на них, а он сидел и наблюдал за ней. Растущее
нетерпение пульсировало в его жилах.
- Почему ты убежала? - резко спросил он. - Ты рабыня?
- У нас в Гэзеле нет рабов, - ответила она. - Ах, я устала - так
устала от вечного однообразия. Я хотела увидеть что-нибудь из внешнего
мира. Скажи мне, из какой страны ты пришел?
- Я родился в западных холмах Аквилонии, - ответил он.
Она захлопала в ладоши, как обрадованный ребенок. - Я знаю, где это!
Я видела твою страну на картах. Это самая западная страна гиборейцев, и ей
правит король Эфей, Машущий мечом.
Амальрик испытал основательное потрясение. Он дернул головой и
уставился на девушку.
- Эфей? Но Эфей мертв уже девять сотен лет. Нашего короля зовут
Вилерус.
- Ах, конечно, - сказала она в замешательстве. - Какая я глупая.
Разумеется, Эфей был королем девятьсот лет назад, как ты говоришь. Но
расскажи мне - расскажи мне все о мире!
- Ну, это не так-то просто! - ответил он, не смутившись. - Ты не
путешествовала?
- Это первый раз, когда я вышла за стены Гэзела, - объявила она.
Амальрик не отводил взгляд от ее округлой белой груди. В настоящий
момент его не очень интересовали ее приключения. Этот Гэзел, откуда она
пришла, мог быть хоть Адом, Амальрика это мало заботило.
Он начал говорить; затем, переменив намерение, грубо схватил ее в
объятия. Мускулы его напряглись, так как он ожидал сопротивления с ее
стороны. Но она не противилась. Ее мягкое, податливое тело лежало поперек
его коленей, и она смотрела на него снизу вверх с легким удивлением, но
без страха и без замешательства. Как будто она была ребенком, которому
предложили поиграть в незнакомую игру. Что-то в ее прямом взгляде смутило
его. Если бы она кричала, плакала, боролась или знающе улыбнулась, он бы
знал, как с ней обращаться.
- Кто ты такая, во имя Митры? - грубо спросил он. - Твоя кожа
нетронута солнцем. Ты не играешь со мной. По твоей речи понятно, что ты не
простая деревенская девушка, невинная в своем невежестве. И все же ты
ничего не знаешь о мире и о том, как себя в нем ведут.
- Я - дочь Гэзела, - беспомощно ответила она. - Если бы ты увидел
Гэзел, быть может, ты бы понял.
Он поднял ее и опустил на песок. Поднявшись, он принес покрывало с
седла и расстелил для нее.
- Спи, Лисса, - сказал он голосом, хриплым от противоречивых чувств.
- Я хочу завтра увидеть Гэзел.
На рассвете они отправились в западном направлении. Амальрик усадил
Лиссу на верблюда, показав ей, как поддерживать равновесие. Она вцепилась
в седло обеими руками. Очевидно о верблюдах она тоже ничего не знала. Это
