Следующий, старик Чарли Гудфелло, искренний, честный, свой парень, пока не
всадит вам нож между ребер. И наконец, Грисуолд. Он у них главный и слывет
безжалостным джентльменом.
- И все эти люди находятся на борту "Утренней Звезды"? - спросил я.
- Думаю, да, - ответил он.
- И этот доктор Темплтон пытается ввести Энни в транс, чтобы она
могла указать им координаты Ван Кемпелена?
- Боюсь, что так.
- Если ее поле такое мощное, как вы утверждаете, то он не сможет
ничего сделать.
- Скорее всего, они попытаются накачать ее наркотиками. Лично я,
сделал бы именно так.
Я изучал его, в то время как он стоял опершись на лабораторный стол,
устремив, в свою очередь, на меня испытующий взгляд.
- Что ж, - сказал я через некоторое время, - разрешите мне снова
поблагодарить вас за своевременную помощь и за информацию об Энни...
Он улыбнулся.
Не то чтобы я совсем не верю в альтруизм, - сказал я, - но у вас было
столько неприятностей из-за меня.
- Я готов к множеству новых, - сказал он, - чтобы расстроить планы
этих людей. И вы правы. В этом деле у меня есть свой интерес.
Я пожал плечами.
- Все это слова, а где же факты? Я был бы рад услышать истинные
мотивы.
- Я очень состоятельный человек, - сказал он тогда.
- Это можно было предположить, - ответил я, многозначительно
скользнув взглядом по мебели с искусной резьбой, ковру восточной работы и
множеству великолепных картин.
- Итак, если это не жажда наживы, то, должно быть, месть, не так ли?
- спросил я. - Можно предположить, что один из этих людей чем-то здорово
вам насолил...
Он покачал головой.
- Хорошая версия, но неверная, - сказал он. - Все дело именно в
деньгах. Я достаточно осведомлен, чтобы поверить в историю Ван Кемпелена,
достаточно знаю об Энни, чтобы положиться на ее способности в раскрытии
тайны. И я достаточно богат, для того, чтобы допустить такое положение
дел, при котором серьезные колебания цен на золото стали бы для меня
необратимыми. Я в исключительной ситуации, из которой есть два выхода: или
разориться самому, или помешать им. Ваша цель - любовь, моя - деньги, и
оставим эти разговоры о мести. Итак, мы, как я понимаю, теперь союзники.
- Именно так. И я искренне хочу пойти с вами против них.
Он отодвинулся от своего лабораторного стола, улыбаясь.
- Хорошо, тогда решено.
Он пересек комнату, подойдя к небольшому секретеру, сел, достал
ручку, чернила и начал писать, не прерывая разговора:
- Короче, я должен представить вас моему главному консультанту по
месмеризму, монсеньору Эрнесту Вальдемару.
- Буду рад встретиться с ним, - сказал я.
- Уверен, уверен, - ответил он. - Вы возьмете на себя руководство
этим делом по преследованию и пресечению действий этих людей и по спасению
вашей леди.
- Я? Буду командовать?
- Да. Ведь вы военный человек, не так ли?
- Я не понимаю. А вы?
- Долгие морские путешествия плохо действуют на меня, да еще эти
события последних дней... Я думаю, что Грисуолд с компанией скоро
направятся в Европу, куда бежал Ван Кемпелен.
- А куда именно?
- За этой информацией вам следует обратиться к монсеньору Вальдемару.
- Когда я могу увидеться с ним?
- Вас представит ему его сиделка, мисс Лиги.
- Он инвалид?
- О, у него свои проблемы. Но его добродетели компенсируют все.
Он закончил писать страницу и начал другую.
- Да, - продолжал он, - этот корабль, капитан и команда будут в вашем
распоряжении. Включая Петерса и его орангутанга, Эмерсон, как он называет
зверя. Я снабжу вас рекомендательными и деловыми письмами к людям и банкам
множества тех мест, где вы можете оказаться, перед тем, как покинуть вас.
- А где можно будет вас найти, - спросил я.
- Предполагаю, вы вряд ли когда-нибудь слышали о местечке Арнгейм? -
сказал он.
Я покачал головой.
- Оно находится в штате Нью-Йорк. Я укажу подробности в инструкциях.
Надеюсь, вы навестите меня, чтобы сообщить о полном успехе предприятия. Я
буду весьма признателен вам, получив известие о трех некрологах.
- Минутку, сэр, - уточнил я. - Я имею намерение освободить Энни и не
собираюсь никого убивать.
- Конечно, нет, - ответил он. - Я просто сказал, что известие об их
кончине доставило бы мне удовольствие, так как это жестокие люди, и я не
исключаю возможности стычки, в которой вы, профессиональный военный,
вынуждены будите применить силу с целью самообороны. В этом случае я был
бы очень вам признателен.
- Да будет так, в лучшем из всех существующих миров, - добавил он,
смеясь.
Я кивнул.
- Все мы в руках Всемогущего, - изрек я, что было довольно
двусмысленно, и не давало ему весомого повода думать, что я выполню его
наставления.
По крайней мере, он еще шире улыбнулся и кивнул мне в ответ так,
словно мы достигли взаимопонимания.
Я встал, повернулся, сделал несколько шагов, чтобы привести в порядок
свои мысли. Элисон продолжал писать.
- Вы хотите поручить мне командование судном? - поинтересовался я,
спустя некоторое время.
- Капитан Гай продолжит командование, - ответил он, не поднимая
головы. - Он из тех людей, для которых исключена возможность
неповиновения. Он будет беспрекословно выполнять все ваши приказы.
- Хорошо, - сказал я, - а то я ничего не понимаю в управлении
кораблем.
- Все, что вам будет действительно необходимо, - это сказать ему,
куда и когда вы хотите отправиться.
- А это я должен узнать у Вальдемара?
- С помощью Лиги, да.
На мгновение он перестал писать и посмотрел на меня.
- Если у вас возникнут проблемы, - сказал он затем, - советую
обратиться к Дику Петерсу. Хотя он грубоват в обращении, его образование
оставляет желать лучшего и внешность не безупречна, он беззаветно предан и
очень силен. Никто здесь, на корабле, не смеет перечить ему.
- Легко могу в это поверить, - сказал я.
Я сходил за графином, пронес его через всю комнату к лабораторному
столу, где оставил свой стаканчик деликатных размеров, наполнил его и
выпил. Я заметил, что Элисон перестал писать и наблюдает за мной.
- Забавно, - сказал я и сделал еще глоток.
Тогда он спросил: - Есть проблемы?
- Да, - ответил я. - Значит ли это, что я отплыву без разрешения из
форта Молтри?
- Да, это так. А вы думаете они выдали бы вам разрешение для участия
в предприятии такого рода? Или у вас было время, чтобы попросить об этом?
- Нет. Ситуация мне ясна. Но служба, большей частью, не была мне в
тягость, и я не хотел бы ее закончить дезертиром. Я бы хотел написать
письмо вышестоящему офицеру с просьбой об отпуске и объяснить, что у меня
были серьезные личные мотивы, чтобы поступить так.
Он какое-то время размышлял над этим, потом опять улыбнулся.
- Очень хорошо. Сочиняйте ваше письмо, я возьму его с собой, когда
сойду на берег и прослежу, чтобы оно было доставлено. Разумеется оно
должно быть подписано: "Эдгар Алан По".
- Я не думал об этом... - начал я.
- С другой стороны, я могу поговорить со своим знакомым сенатором и
ускорить вам немедленную отставку.
- Пожалуй, это будет даже лучше...
- Ну, тогда, решено. Когда вы вернетесь в Арнгейм с добрыми вестями,
все необходимые бумаги будут уже готовы.
Он подмигнул и снова начал писать. Я ходил, пытаясь упорядочить свои
мысли. Через некоторое время я откашлялся.
Он опять поднял на меня взгляд: - Да?
- А где я буду жить, - поинтересовался я.
- Здесь, в этой каюте, - был ответ, - как только я ее освобожу. Он
сложил письмо, отложил его в сторону и добавил: - А это произойдет очень
скоро.
Я коснулся пальцами своей рубашки. Я был в гражданской одежде,
пригодной разве только для того, чтобы бродить по безлюдной местности.
- Жаль, что мне не во что переодеться. Странно чувствуешь себя
отправляясь на такое дело и имея на плечах вот это.
- Поищите что-нибудь в этих сундуках, - сказал он, жестом указывая
сразу на три: большой - рядом с койкой, другой - в углу и огромный -
посреди комнаты. - В них вся одежда.
Я последовал его совету.
- Надеюсь, вы старший сержант? - спросил он.
- Да.
- Значит вы уже на втором сроке службы?
- Да.
- Доводилось служить в кавалерии?
- Да.
- Значит, вы умеете пользоваться саблей?
Воспоминания о блестящих сабельных клинках, колющих и режущих в лучах
вечернего солнца, всплыли в деталях.
- Да, - ответил я. - У солдата должна быть крепкая рука.
Он прищурился, словно пытаясь понять, не шутка ли это. Я,
действительно шутил, хотя это была чистая правда.
- Хорошее оружие, - сказал он наконец, - а главное - бесшумное. Хочу,
чтобы вы знали: У капитана Гая много всякого оружия, и при желании вы
могли бы потренироваться.
- Спасибо.
Я изучил его. Наконец, не смог удержаться и спросил: - Когда-нибудь
сами баловались этим?
- О, да, когда я был моложе, - ответил он, - в Карибском море.
- А я думал, что вы подвержены морской болезни.
- Тогда еще не очень, - сказал он.
- На каких кораблях вы ходили? - не мог я не спросить.
- На торговых, конечно, - ответил он, словно пробуждаясь от
воспоминаний и осознавая направленность моих вопросов. - Конечно на
торговых.
- Думаю, что немного практики не помешает, - сказал я тогда.
Было ли это подергивание его левого глаза простым подмигиванием?
Мысленно я закрыл его повязкой, представил черную бороду, а вокруг головы
- красный платок. Я пытался представить себе, как в таком обличье, может,
сорок лет назад он махал абордажной саблей. Удивительно...
- Неплохая идея, - сказал он.
Я вынул несколько брюк и рубашек среднего и высокого качества, два
жакета, светлый и темный, которые могли бы мне пригодиться.
Красновато-коричневая рубашка и черные брюки были мне впору, и я остановил
свой выбор на этой одежде.
- Ну что ж, неплохо, - заметил Элисон, взглянув на меня и ставя свою
подпись под последним из писем. - Я покажу вам, где находится потайной
сейф, куда мы положим это. Затем представлю вас мисс Лиги, прежде чем
удалиться.
- Очень хорошо, сэр, - ответил я.
Все это было сделано. Таким образом я познакомился с Сибрайтом
Элисоном, владельцем имения Арнгейм.
Когда туман вплотную подполз к окну, он написал:
Я говорил о Воспоминаниях,
которые преследуют нас в Юности.
Но иногда они
преследуют нас даже в Зрелости,
становясь постепенно все менее и менее
различимыми,
время от времени беседуют с нами
тихими голосами...
Ветер разогнал туман. В этом просвете пробил себе дорогу кусочек
луны... Он думал о том, что будет дальше, о конце.
3
Я шел, но - боже! - песок уходил у меня из-под ног; я спотыкался и
падал несколько раз. Сквозь плотный туман море ревело, как умирающий
Левиафан, то и дело накатывая с силой урагана, отрывая огромные куски
береговой линии и проглатывая их в своей агонии. Определив направление, я
карабкался на более высокий участок, а стихия проглатывала берег за моей
спиной. Хватаясь за корни, скалистые выступы, скатываясь назад и снова
цепляясь, я выбрался, наконец, из зоны ее досягаемости, оказавшись там,
однако, где свистели и завывали ветры, отвечая звериному реву моря внизу.
О боже! В своем буйстве стихии стремились друг к другу, потом спасались
