тогда еще раз я услышал ее крик, хотя расстояние было слишком большим.
И пока я произносил проклятия и озирался вокруг в поисках хоть
какого-то средства передвижения, лодку подтащили к борту корабля, где
команда уже приступила к переноске груза, который был не чем иным, как
женщиной, потерявшей сознание.
Я закричал, но никто из них даже не повернулся в мою сторону. И никто
не появился поблизости узнать, почему я кричу. Я был вынужден бросится в
воду и поплыть, хотя здравый смысл подсказывал мне, что было глупо ставить
себя в такую уязвимую позицию. Затем, вдруг я подумал, что мои крики все
же были услышаны. С борта судна раздалось несколько ответных криков. Но
мгновение спустя их заглушил звук якорной лебедки.
Обессиленный, я провожал взглядом судно, которое медленно
поворачивалось, ловя ветер в свои паруса; чтобы быстро унестись в открытое
море. Поблизости не было никого, кто бы помог мне, ни одного подходящего
судна, чтобы пуститься в погоню и конечно же никаких шансов достичь
чего-либо своими собственными силами, даже если бы у меня и была небольшая
быстроходная лодка. Я мог только остановиться и проклинать все на свете и
видеть, как Энни уносится от меня по воле капризной судьбы, которая вновь
разлучила нас.
Вот уже два дня, как все это мучает и терзает меня. И даже
сегодняшняя встреча с Леграном не смогла отвлечь меня от печальных мыслей.
А теперь направляясь к форту Молтри, я почувствовал, что не смогу
приступить к службе сегодня, так как в четверти мили от берега бросил
якорь корабль, черный корабль необычной конструкции. Я мог поклясться, что
что именно на этом судне находилась Энни.
После. После. Немного позднее. Иду. Раздумываю.
И он, пошатываясь, пробирался сквозь туман в поисках ее, не понимая,
как он вернулся из Фордхэма в королевство у моря. Может быть, на воздухе
голова прояснится. Есть какой-то пробел в веренице событий. Валентайны
были очень милы и миссис Шу тоже. Но провал в сознании между "тогда" и
"сейчас" был таким странным, что не поддавался осмыслению. Был перерыв -
да! Черная бездна - и из ее глубины выступало что-то похожее на смерть или
сон. И все же он, пожалуй, не умер, если, конечно, быть мертвым и
чувствовать, что ты пьян, - это не одно и то же. Он потер виски, медленно
повернулся и посмотрел назад. Туман не позволял понять, откуда он пришел -
полдюжины извилистых тропинок остались позади. Он стоял покачиваясь,
вслушиваясь в шум моря. Наконец, он повернулся опять, чтобы продолжить
путь по выбранному им маршруту. В то самое место, где его всегда ожидал
праздник души. Почему сейчас? Что сейчас? Что-то было им отвергнуто,
что-то таилось от него, словно слово, готовое сорваться с уст; и чем
сильнее хотелось сказать, тем труднее было произнести.
Он пошатнулся, один раз упал. А действительно, он не припомнит точно,
может он и вправду выпил? Похоже, что так оно и было. Плеск волн внезапно
стал громче. Небо было темнее, чем обычно в этих местах, позади туман. Он
стряхнул песок с брюк. Да, это было то самое место...
Он споткнулся и пришел в себя, голова прояснилась. Острое
всепоглощающее чувство утраты овладело им, и внезапно он понял, что ему
следует искать. Он повернул вглубь острова и уже через несколько шагов
тягостное чувство притупилось.
Дорога шла вверх, становилась менее песчаной, хотя голос моря не
терял своей силы. В то время как воля его истощалась, шаг становился все
тверже. Плотная масса перед ним слегка рассеялась, ее очертания стали
яснее. Им овладела нервная дрожь, глаза блестели, он торопился.
Достигнув цели, он протянул вперед дрожащую руку, медленно нащупал
холодный серый камень, потом опустился на колени у самого входа и долго
сидел так недвижимый.
Когда он встал, море шумело еще сильнее у него за спиной и вкрадчиво
лизало его ботинки. Не оглядываясь, он подошел к темной металлической
двери, распахнул ее, вошел внутрь влажного помещения. Он долго отдыхал
среди теней, слушая голос моря и птиц, сидящих в проемах.
И позднее, гораздо позднее, в другом месте, умиротворенный, он
напишет: "Я был ребенком и она была ребенком в королевстве возле моря..."
Вниз по направлению к побережью...
Мы блуждаем впотьмах, сознавая бренность существования, погруженные в
неясные, но все же существующие тайники судьбы, отделенные от нас
быстротечным временем и бесконечно величественные.
В пору юности нас преследуют тени прошлого, но мы никогда не станем
считать их сном. Это наши воспоминания. Мироощущения юности слишком чисто,
чтобы обмануться хотя бы на миг.
"Eureka", Эдгар А.По.
2
Вечерний ветерок доносил до меня шепот тумана, когда я приблизился к
берегу. Судно было довольно далеко. Я произвел беглый осмотр
погружающегося в сумерки берега в надежде найти небольшую лодку, чтобы
отправиться на корабль. Через некоторое время бесполезность моих попыток
стала очевидной.
Я снова обратил внимание на корабль. Несмотря на надвигающуюся ночь и
туман, я понял, что поплыву туда. Другого пути у меня не было. Хотя еще до
армии я накопил некоторый опыт участия в драках, все же иллюзий по поводу
моих способностей противостоять целой команде на борту я не питал. Моя
реакция боксера и навыки борца едва могли бы выручить против дюжины
крепких матросов, вооруженных фут-штоками и лодочными баграми. В то же
время я не мог позволить кораблю опять уйти, унося Энни из моей жизни в
последний раз и навсегда. Я должен использовать малейший шанс, пойти на
любой риск, чтобы выручить ее.
Но как только я присел, чтобы расшнуровать ботинки, раздалось
скрежетание корабельной лебедки. Оно доносилось с корабля, возле которого
несколько мгновений спустя я увидел спущенную на воду лодку. Так и не
расшнуровав ботинки, я замер в ожидании. Очевидно, корабль не собирался
немедленно сниматься с якоря. Я решил не привлекать к себе внимания
попытками вплавь добраться до корабля, а увеличить свои шансы на успех,
наблюдая за группой людей, которые собирались сойти на берег. Возможно
даже, что моя затея окажется теперь менее рискованной, чем я предполагал.
В конце концов, я же не был до конца уверен, что дело нечисто. Я мог
истолковать неправильно ситуацию, в которой оказалась Энни, и ее
поведение. Быть может, она поспешила на борт судна по своей воле. Не
выдавал ли я собственные предположения и страхи за действительность,
драматизирую безобидное событие, которое виделось мне через призму нашего
загадочного знакомства.
Но упрямый чертенок внутри меня говорил: "Нет!" К сожалению, довольно
часто, этот чертенок овладевает большей частью нашего осознания. Я понял
это немного позднее, когда, рассекая густой туман, лодка направилась к
берегу. Я окликнул их, и они изменили свой курс, приближаясь прямо ко мне.
В лодке было восемь или десять человек, быстрые, уверенные взмахи
весел приближали ее ко мне. Меня заинтересовало, какую цель могли они
преследовать, сходя на берег именно здесь и в это время. Я уже мог хорошо
разглядеть их предводителя, негодяя злобного вида. Он смотрел на меня,
ухмыляясь, потирая руки. Где-то, внутри меня, посмеивался чертенок.
Меня встревожил взгляд мужчины, и не столько его злобность и
очевидность его намерений, сколько то, что именно я, и не кто иной, был
объектом его пристального внимания. И тут меня осенило, почему именно
здесь и сейчас они решили сойти на берег: их странной целью было каким-то
образом причинить мне зло. Противоречивые чувства переполнили меня: им
нужен был именно я, им было заранее известно, что я буду именно здесь в
этот вечер.
Когда они достигли мелководья, нас разделил туман. Мне был слышен шум
весел, плеск воды, шуршание гальки и песка по днищу лодки, когда они
втаскивали ее на берег. Я развернулся и побежал.
Их силуэты показались в поредевшем тумане, и я услышал шум погони. Я
повернул в глубь острова, пробираясь сквозь чащу. Преследователи
приближались, легко нагоняя меня.
- Остановись, или будет хуже! - крикнул один из них, наверное
главный. Этого было достаточно, чтобы удвоить или утроить мои попытки
спастись.
Что-то царапнуло мне плечо - должно быть, бросили камень - и
следующий крик раздался еще ближе. Я продолжал бежать, чувствуя, что
кто-то меня настигает. По звуку его дыхания и топоту шагов я понял, что он
вот-вот меня догонит.
Я немедленно обернулся и столкнулся лицом к лицу со своим
преследователем, смуглолицым крепким парнем с дубинкой в правой руке. Он
остановился и слегка отступил назад, очевидно удивленный неожиданным
отпором. Я быстро ударил его по коленной чашечке, потом стукнул в бедро,
нога подкосилась, я налетел на него, сдавил горло и вырвал из рук дубинку.
Другой мужчина, пониже ростом с безобразным шрамом от губы до уха,
приближался ко мне. Я понял, что столкновения с ним мне не избежать.
Я ждал, опустив руки. Он не был вооружен, и я, немного согнувшись,
отступил назад, подпуская его поближе. Он ударил меня, я в ответ стукнул
его дубинкой по локтю. Он взвыл, и я немедленно стал наступать,
нацелившись ему в висок, но промахнулся, и удар пришелся в челюсть. Его
заменил крупный чернобородый детина, который замахнулся кинжалом, направив
его мне в живот. Я уклонился от удара, хотел стукнуть его по руке, но
промахнулся. Тогда он ударом левой в затылок отбросил меня к дереву.
Сквозь его бороду мне виден был ряд зубов, разделенных двумя щербинками,
нож болтавшийся на боку, когда он наступал на меня, расчищая себе путь
вытянутой вперед левой рукой.
Не в силах двигаться, я наблюдал, как он приближается ко мне. Вдруг
необычайно длинная волосатая рука обвила справа его туловище, заломив за
спину руку, в которой был нож. Уродливая рука схватила его слева, потом
подняла высоко в воздух и швырнула вниз к его товарищам. Я тряхнул
головой, пытаясь уяснить для себя происходящее, вспоминая виденные
когда-то картинки с изображением человекообразной обезьяны и сравнивая их
с тем, что было передо мной. Из-за сутулости и неуклюжей походки трудно
было сразу определить ее действительные размеры. Однако ее внезапное
появление и действия произвели совершенное замешательство в рядах моих
преследователей. В это время пара выстрелов прозвучала за моей спиной,
слева. Один разбойник упал, другой зажал внезапно окрасившуюся алым руку.
- Сюда, приятель! - раздался сзади надтреснутый голос, и я
почувствовал, как кто-то властно сжал мою руку своей.
- Ко мне, Эмерсон! Иди сюда! - крикнул он, и обезьяна послушалась и
последовала за нами.
Я позволил вывести себя через низкий кустарник на открытое
пространство, которое привело нас на побережье. Потом мы побежали. Я не
знал, куда мы направлялись, но коротышка рядом со мной явно двигался с
определенной целью. Доносился шум погони, но туман приглушал его, поэтому
трудно было сказать, по той ли тропе бегут наши преследователи, что и мы.
При беглом взгляде на моего спасителя я на какое-то мгновение принял
его за ребенка, так как он был не выше четырех с половиной футов. Но потом
я разглядел его странное красноватое лицо, обрамленное копной необычайно
жестких волос и одновременно отметил, как он широк в плечах, как крепки
его мускулы.
Он бежал, я поспевал за ним, обезьяна, прижимаясь к земле прыжками
следовала вдоль берега. И вот мы остановились возле кучи веток и
