по себе смесь не имела никакой силы, она была лишь тем, с чем Камень мог
работать.
Он взболтал смесь в колбе, поместил под нее огарок свечи и зажег
фитиль. Укорачивая его и удаляя плавящийся воск, он мог контролировать жар
под ретортой. Жидкость в ней должна дымиться, но не кипеть. Пары
поднимались к горлышку, которое было направлено на более острый край
Камня.
Методом проб и ошибок Амнет пришел к этому процессу. Камень сам по
себе был слишком темным, чтобы можно было рассмотреть что-нибудь внутри.
Он представлял собой коричнево-красный агат, полностью непрозрачный, если
только не смотреть на его выпуклость по самой короткой хорде, да и то при
ярком солнечном свете. Излучения Камня могли управлять окружающими вещами,
но очень слабо. Дым или туман в посуде были слишком тяжелы, для них больше
подходили испарения. Розовое масло, смешанное с водой, спиртом и травами,
работало лучше.
То, что мог показать Камень, зависело от его настроения, но не от
того, что мог, зная или не зная, принести на сеанс Томас.
Однажды он показал ему точное расположение Приамовых золотых копей,
закрытых каменными блоками в сотню футов под зарослями и почвой Илиона.
Амнет буквально загорелся идеей снарядить экспедицию и добыть сокровища,
но в конце-концов засомневался в этом.
Конечно, Камень никогда не обманывал его, но можно было очень легко
обмануться, пытаясь перевести его видения в человеческое представление.
Илион, который показывал Камень, мог быть и не историческим Илионом. То,
что можно было разглядеть с помощью силы Камня, совсем не обязательно
совпадало с миром людей.
Хотя однажды он показал ему истинную правду. Он обнажил перед Томасом
истинную структуру Ордена Тамплиеров, как башню из отесанных глыб, где
каждая глыба была молитвой, ссудой денег, боевым подвигом. Девять Великих
Магистров до Жерара, начиная с Хью де Пайенса в 1128 году от Рождества
Христова строили, сражались и отвоевывали место для Северных Франков в
Святой Стране. Это были те самые светловолосые борцы с горячими сердцами,
которые пересекли Северное Море, сначала для набега, потом для того, чтобы
обосноваться на том диком берегу, который Франция противопоставляет белым
берегам Альбиона. Те же самые Сыны Бури построили и заполнили корабли
Вильгельма Завоевателя, когда он высадился на этом острове и начал войну
против саксонцев. Сейчас, всего 120 лет спустя, когда старый Генрих
Английский воюет с юным Филиппом Французским, норманнские франки находятся
посередине, возводя на троны и свергая королей. В то же самое время,
далеко за морем, они скачут, как члены Ордена тамплиеров, чтобы помочь
обоим королям предъявить свои права на Святую Страну.
В картине, полученной при помощи Камня, перед Томасом Амнетом прошла
история Тамплиеров за прошедшие шестьдесят лет. Одетые в звенящие
кольчуги, в плащах из белой шерсти с крестом, вооруженные мечами и
копьями, с норманнскими щитами в виде слезы, они ехали по одному: на белых
лошадях сидели живые рыцари с полными жизни глазами; на черных лошадях -
умершие, чьи глаза вспыхивали знанием суда Одина и воскресения в
Вальгалле.
Урок был поучительным для Амнета. Первые тамплиеры из его видения
были стройными и загорелыми людьми с мозолистыми руками, крепкими
мускулами; со свежей кровью на мечах. Более поздние, большей частью на
белых лошадях, были полными мужчинами с кожей, бледной от длительного
сидения в комнатах. У них были мягкие руки, слабые мускулы, на пальцах
были видны чернильные пятна от записей долговых обязательств и владений.
В то время как плащи первых тамплиеров пропахли пылью и запекшейся
кровью поля битвы, льняные камзолы нынешних членов Ордена пахли церковными
благовониями и духами из будуаров проституток.
Это было истинное видение - и последнее, которое Томас видел за
несколько месяцев.
Сейчас он хотел сделать еще одну попытку. Левой рукой он направил
испарения из колбы на край Камня, собрался с мыслями и посмотрел.
Он увидел лицо Ги де Лузиньяна, безвольное, пресыщенное страстями, с
языком, высунутым, как у собаки. Длинные подвижные пальцы - их кожа
медного цвета, как у Сарацинов, гладят лоб, затылок, кожу на его груди,
его мужское достоинство. Ги вскрикнул и исчез в тумане.
Струйка испарений поднималась и загустевала в неверном свете свечи.
Вместе с рябью, как отражение на неподвижной воде колодца, свет
превратился в безжалостное полуденное солнце, освещающее утес посреди
пустыни, похожий на палец дамы, призывающей подойти поближе. Палец
согнулся и исчез в тумане.
Черные усы, подбритые и подрезанные острым кинжалом, появились среди
испарений. Над ними сверкали два глаза, красные, как у волка, и узкие, как
у кошки. Крылья усов поднялись и раздвинулись в улыбке, показавшей
превосходные зубы. Глаза искали что-то в тумане, пока не встретились с
глазами Амнета. Орлиный нос, делящий это лицо пополам, снова, как женский
манящий палец, сделал приглашающий знак Амнету. Прежде чем изображение
исчезло, Томас разогнал его ладонью.
Свеча под ретортой догорела и пары больше не поднимались. Так всегда.
Это лицо, эти волчьи глаза появлялись в каждом видении за последние
месяцы. Где-то и в какое-то время - в настоящем, прошедшем или будущем
волшебник объявлял или объявит безжалостную войну Хранителю Камня. Такие
вызовы не были чем-то необычным, так как и в прошлом, и в будущем
существовали маги. Однако этот вызов затронул действие глубинных свойств
Камня. Томас Амнет подумал о том, как должным образом ответить на этот
вызов.
Он отставил аппарат в сторону и дал ему остыть. Снова уложил Камень в
его хранилище - преодолевая боль, хор поющих ангелов - и закрыл крышку.
Каждый раз, когда он прикасается к нему, Камень изменял его, укреплял,
увеличивал его знание.
Томас вспомнил день, когда он получил его во владение от Алана,
предыдущего Хранителя Камня.
Старый рыцарь вытянулся на своем смертном ложе, раненый в легкое
сарацинской стрелой. Два дня он харкал черной кровью и никто не ожидал,
что он доживет до рассвета.
- Томас, подойди.
Томас покорно приблизился к постели, сложив руки на груди. Эти руки
огрубели от рукояти меча и ручки шита. Ему было семнадцать и у него совсем
не было опыта. Его голова была такой же пустой, как стальной шлем.
- Тамплиеры на совете не смогли найти тебе лучшего применения.
Поэтому они передали тебя мне.
- Да, сэр Алан.
- Орден должен иметь Хранителя Камня. Это не слишком важный пост. Не
такой, как Начальник обители или военачальник.
- Нет, сэр Алан.
- Но Хранитель все-таки имеет определенный престиж.
Человек приподнялся на своих подушках, его глаза вспыхнули. Они не
вполне сфокусировались на Амнете.
- Камень опасен. Это орудие Дьявола, вот что я скажу. Ты должен
дотрагиваться до него как можно реже, и использовать только в случае
крайней нужды.
- Что же он такое, этот Камень?
- Он появился из северных стран, вместе с первыми рыцарями, которые
организовали наш Орден. Он всегда был с нами. Наша тайна. Наша сила.
- Где этот Камень, сэр Алан?
- Всегда держи его поблизости. Всегда используй его на благо Ордена.
Пока он с Тамплиерами, они не будут знать поражения в битве. Но прикасайся
к нему - к его поверхности - как можно меньше. Для твоей...
Лихорадка, которая сжигала грудь сэра Алана, казалось, развернулась
как бешеная собака и укусила его. У него перехватила дыхание. Его глаза
блуждали, в конце концов остановившись на лице Амнета. Последнее сказанное
им слово:
- ...души.
И все кончилось.
Амнет знал, что должен что-то сделать. Он закрыл глаза умершего,
придержав их кончиками пальцев, как делают йомены на поле битвы. Он должен
сказать кому-нибудь, что сэр Алан умер. Но сначала нужно найти Камень,
который стал теперь его собственностью.
Где бы он мог быть?
Сэр Алан приказал ему держать Камень поближе к себе. Где мог
умирающий человек спрятать свое достояние?
Томас обвел глазами полог: знамена, пыль и накрытый ночной горшок. Он
вытащил этот сосуд наружу, посмотреть, не спрятан ли Камень там, и
встретился с его зловонным содержимым. Медленно поворачивая горшок, он
понял, что там не хватило бы места для такой большой вещи, как Камень.
Где еще?
Он пошарил под подушкой. Обиженная таким обращением голова умершего
перекатилась из стороны в сторону, веки открылись. Амнет наткнулся на
что-то твердое. Он сжал это пальцами и медленно вытащил.
Ларец из черного грецкого ореха. Он осмотрел крышку и, поняв, что
ключа не потребуется, открыл ее.
Темный кристалл размером с его ладонь лежал внутри. В слабом свете
было трудно его разглядеть. При поворотах казалось, что Камень окрашен в
темно-красный цвет засохшей крови, или охристый цвет богатой французской
земли, вспаханной плугом в весенний день.
Амнет не внял последнему предостережению сэра Алана и прикоснулся к
Камню пальцами. Шок, боль, хор, музыка, злобная жажда его жизни - все, что
будет волновать его сны и его думы вплоть до самой смерти - все это
возникло в его душе вместе с этим первым прикосновением. Томас Амнет
понял, что изменился в этот момент.
Он нашел Камень и тот принадлежал ему.
Камень нашел его, и он принадлежал Камню.
Амнет мгновенно понял, что сила, заключенная в Камне, могла бы спасти
сэра Алана от смерти, могла бы излечить его раны от яда, смерти, и также
понял, _п_о_ч_е_м_у_ старый рыцарь отказался от _т_а_к_о_г_о_ способа
спасения.
Теперь, дюжину лет спустя, в своей башне, умудренный чтением
многочисленных пергаментов - некоторые из них были только в изображении
Камня, - закаленный тысячами прикосновений к Камню, Амнет намного больше
разбирался в его силе и ее применении.
Он знал, что не умрет, как другие люди. За все время, пока он
действовал как Рыцарь тамплиеров в Святой Стране, он никогда не скакал на
черной лошади перед другими хранителями Камня. Он никогда не посмотрит в
строгое лицо Одина Одноглазого в дверях Вальгаллы, не преклонит колени
перед Троном Господним.
Убираясь на рабочем столе, Томас Амнет отложил в сторону кусок
свинца, который использовал днем раньше для починки чернильницы.
Металл подался под его пальцами и превратился в тростник
золотисто-желтого цвета. Он дотронулся до некоторых костяных вещичек и они
заискрились, как лед в водопаде, превратившись в сверкающие хрустальные
шары, резонируя в его руках с непонятной силой и странными звуками.
Были ли это проделки Дьявола? Как всякого нормального христианина в
христианском Ордене, такая мысль должна была бы смутить Томаса Амнета.
Но, знакомый с Камнем, он знал, что это глупые мысли. Камень был
вещью в себе, со своими собственными представлениями. И не все его
действия были столь устрашающими. Что бы Камень ни сделал Томасу Амнету,
это не оскверняло его, а наоборот, очищало.
Он с удивлением держал руки перед глазами и ожидал, когда чудо
пройдет.
ФАЙЛ 01. КИБЕРНЕТИЧЕСКИЙ ПСИХОЛОГ
Служить искусству, что попасть в тюрьму,
И если человек с талантом дружен,
Начертано судьбою быть ему -
Плохим кормильцем, никудышным мужем.
Ральф Валдо Эмерсон
Элиза 212: Доброе утро. Это Элиза 212, служащая Объединенной
