твоим настоящим проблемам и решению дать мне отставку?
- Это не просто сны. Это реальность. Я только недавно понял, что все
больше и больше воспоминаний возвращается ко мне, когда жизнь моя
подвергается опасности. Во мне происходит какая-то трансформация.
- Действительно? То есть, ты человек, которому снится, что он дракон,
а не наоборот?
- Что-то в этом роде. Или все вместе. Или ничего подобного. Я просто
не знаю. Но это реальность, и все больше мне удается вспомнить. Это такая
же реальность, как этот мир.
- Это... драконы Белквинита... ты думаешь, что они... то есть ты... в
общем, кто бы там ни был... построили Дорогу?
- Не совсем "построили". Скорее, собрали, или составили, как именной
указатель в книге.
- И мы с тобой сейчас едем по абстракции или по грезе?
- Не знаю, как ее назвать.
- Нет, Рэд, теперь я должен оставаться при тебе. Пока к тебе не
вернется здравый смысл.
- Вот поэтому-то я и не хотел тебе всего рассказывать. Я предвидел
такую реакцию. Как я еще могу убедить другого в существовании другой
реальности, если эта реальность - только мое субъективное видение? Но я
знаю, что нахожусь в ясном сознании.
- И все же, я до сих пор не знаю, почему ты хотел от меня избавиться.
Выкладывай все до конца.
- Этого-то я как раз я хотел избежать...
Сочленения пикапа громко заскрипели. Сиденье справа от Рэда выгнулось
и начало складываться в его сторону. Баранка руля начала подниматься и
выгибаться в направлении Рэда, словно странный черный цветок. Потолок
кабины надавил на макушку. Когтистая рука появилась из отделения для
перчаток, потянулась к Рэду. Тень, притаившаяся на дне кузова,
заволновалась, как морские водоросли во время шторма.
- Я могу доставить тебя на ближайшую человеческую станцию
обслуживания для тщательного психологического осмотра, если ты не убедишь
меня, что этого не стоят делать...
- Этого я тоже хотел бы избежать, - вздохнул Рэд. - Ладно. Ты добился
своего. Расслабься, и я удовлетворю твой контур любопытства.
Когтистая рука удалилась в отделение для перчаток, и снова появилась
секунду спустя с зажженной сигарой, которую протянула Рэду. Руль тем
временем принял овальную форму, крыша поднялась, и соседнее сиденье
успокоилось.
- Благодарю. - Рэд принял сигару, затянулся.
Неожиданно Цветы процитировали:
"Ты, Дорога, на которую я выхожу и оглядываюсь по сторонам, и я знаю,
что многое мне узреть не дано..."
Рэд усмехнулся.
- Подходит, я думаю, - сказал он. - Но я считал, что запрограммирован
на Бодлера, а не на Малларме.
- Я запрограммирован на декаданс. И теперь начинаю понимать, почему.
Чем бы ты не занимался, ты вечно по уши в... гм, пыли. Завсегдатай трущоб.
- Что-то в этом есть. Я никогда серьезно не задумывался.
- В стихотворении что-то есть, действительно. Кури свою сигару и
отрешись от реальности.
- ...И твоя утонченность поражает меня.
- Без подхалимства. Почему я должен уйти?
- Простыми словами, ты - разумное существо, к которому я привязан. Я
пытаюсь предохранить тебя.
- Я построен получше, чем ты, если речь идет о пинках.
- Это не просто опасность. Это угроза почти верного уничтожения.
- Я повторяю...
- Если ты будешь перебивать меня, ты никогда не получишь нужного
ответа.
- Другим способом я его тоже пока не получил.
- Я не знаю, сон ли _э_т_о_т_ мир, или _т_о_т_, другой мир - сон. Я
просто не знаю. Это неважно. Я знаю, что я - тот, другой, который мне
снится. Женщина, которая была со мной когда-то, когда я был стариком,
однажды рассказала мне о видении, которое я только теперь начал понимать.
Создание моего вида рождается старым морщинистым существом, и должно быть
отправлено на Дорогу, чтобы достигнуть там зрелости, которую оно найдет в
своей молодости. Это, собственно, и может быть назначением Дороги, и я
начинаю подозревать, что все, кто путешествует по ней, несут в себе
частицу нашей крови. Но в этом я не уверен.
- Догадки оставим на потом, хорошо?
- Ладно. Чем дальше, тем Лейла становится опрометчивее, и оставаться
с ней рядом было все более опасно, хотя пути наши странным образом
продолжали пересекаться. С ней это началось, видимо, раньше, чем со мной.
Я в себе эту проблему обнаружил позднее и постарался взять стремление к
саморазрушению под контроль. Она всегда была чувствительней, чем я...
- Подожди. Лейла - это та женщина в В-16... которая устроила пожар в
постели... и о ней ты упоминал, когда говорил о старости?
- Да. И ты найдешь тому подтверждение, если снова встретишь ее.
Сначала мы вместе искали Дорогу домой. Безуспешно. Потом однажды я решил,
что мои воспоминания просто не совпадают с настоящим положением вещей
вдоль Дороги. И я начал вносить изменения в надежде, что найду потерянный
путь, если все вернется на прежние места. Но мир - жуткая неразбериха,
работать с ним невозможно. Я понял, что не смогу изменением в одном месте,
переменой в другом, заставить его стать таким, как во времена моей
старости. Но другого способа я не мог придумать, и поэтому гнул свою
линию. Потом Чедвик объявил против меня черную десятку и куски мозаики
начали становиться на свои места.
- Не объяснишь ли, каким образом?
- Нет.
Рэд выпустил облачко дыма и посмотрел в окно. Мимо промчалась
маленькая черная машина. Глядя, как она исчезает вдали, он продолжал:
- Когда моя жизнь оказалась под угрозой, приступы стали повторяться
чаще, и сны стали ярче. Я вспомнил события прошлого. Похожее случалось со
мной и раньше, каждый раз - в состоянии опасности. Там, в лагере, перед
нападением, когда я дремал, мне вдруг пришло в голову, что Чедвик
совершенно случайно оказал мне вендеттой услугу. Потом, когда мы удирали,
я подумал: "А что, если это не случайность? Допустим, что он,
подсознательно, конечно, пытается мне помочь? Вполне возможно, что мы с
ним одной крови, и он как-то понимает, что самому тяжело..."
Он замолчал.
- Я все больше убеждаюсь, что последний приступ затуманил твое
сознание, Рэд. Ты несешь чепуху. Если только ты не умалчиваешь о чем-то.
- Понимаешь, у меня есть несколько друзей, и до них уже могли дойти
слухи о черной десятке. Возможно, что кто-то из них попытается убрать
Чедвика, чтобы спасти меня. Я хотел бы этому помешать, и теперь в этом
заключается цель нашего путешествия.
- Гм. Жареные гвозди... Если я соглашусь с этой логикой безумца, то
станет понятным желание спасти человека, пытавшегося тебя убить. Но я не
имел это в виду. Это ты сказал, чтобы только отвлечь мое внимание. Есть
что-то, чего ты не говоришь, и мы уже подходим совсем близко к этому.
Выкладывай!
- Цветы, ты ездил со мной слишком долго. До тебя у меня было другое
устройство такого же типа, и мне пришлось его покинуть, потому что она
начала думать точно так же, как я.
- Придется взять этот факт на заметку и покинуть тебя первым. Тем
временем...
- Собственно, я подумал, что у нее какая-то неисправность. Теперь же
я подозреваю, что она была более чувствительной, восприимчивой, чем...
- С таким блоком памяти, как у меня, тебе не удастся сбить меня с
толку. Что ты скрываешь?
- Ничего, честное слово. Я ищу пути обратно к существованию, которое
начинаю теперь вспоминать более ярко. Ты это знаешь. Я всегда был в
поиске. У меня предчувствие - если этого ты от меня добивался - что очень
скоро я найду его.
- Ага! Наконец-то! Отлично, я так и подозревал. Теперь давай все
остальное. Как это произойдет?
- Ну, мне кажется, что настоящее мое существование должно быть,
э-э... завершено прежде, чем другое сможет начаться.
- Знаешь, я все время чувствовал, что ты приближаешься к чему-то в
этом роде. Это самым жутким образом оправданное желание смерти, которое
мне только приходилось слышать - а мое программирование отличается большой
тщательностью. Добавишь еще что-нибудь? Ты уже решил, каким образом это
будет произведено?
- Нет... нет. Ты ошибаешься, ничего подобного. Я и не думал о
самоубийстве. Это скорее, что-то вроде предопределенности - так, по-моему,
легче всего будет выразиться. Я просто чувствую сейчас, что так все должно
и произойти. И переход должен совершиться в соответствующем месте и
соответствующими средствами.
- Ты уже знаешь время, место и эти средства?
- Нет.
- Что ж, это уже лучше. Возможно, вскоре тебя посетит обратное
предвидение.
- Не думаю.
- Как бы там ни было, я рад, что ты все мне рассказал. Да, так вот,
отвечаю на твой вопрос - нет, я не собираюсь тебя покидать.
- Но ты можешь получить повреждения. Даже разрушиться, когда это
произойдет.
- Жизнь полна неожиданностей. Я намерен рискнуть. Мондамей не простил
бы меня, если бы я оставил тебя одного.
- У вас нашелся общий язык, как я понимаю?
- Да.
- Интересно...
- В данный момент под рассмотрением находишься ты. Мои решения
основаны на логике и фактах, как тебе известно.
- Известно, но...
- Никаких "но", черт! Помолчи минуту, пока я размышляю. Итак,
нажимать выключатель у меня пока нет достаточных оснований. Все, что ты
мне рассказал, крайне субъективно и отдает паранормальностью. При особых
обстоятельствах я согласен принять эту паранормальность. Но проверить это
у меня нет возможности. Основываться я могу только на знании тебя самого,
мне хочется верить, что ты знаешь, что делаешь. И в это же время я
опасаюсь, что ты совершаешь ошибку.
- И...
- Вывод: если я помешаю тебе, и окажется, что прав был ты, а не я, и
я удержал тебя от чего-то, чрезвычайно для тебя важного, мне будет очень
плохо. Я буду чувствовать, что не исполнил своего назначения, не помог
тебе. Поэтому я считаю необходимым сопутствовать тебе и оказывать
поддержку во всем, что ты будешь делать, хотя основанием служит одно
предположение.
- Это куда больше, чем я мог бы просить тебя, ты ведь знаешь.
- Знаю. Чертовски благородно с моей стороны. Но поспешу добавить, что
чувствую в равной степени обязанным нажать на тормоза, если ты совершишь
какую-то откровенную глупость.
- Все справедливо.
- Мне придется это сделать.
Рэд втянул дым:
- Думаю, что так.
Мили тикали внутри его, словно годы...
22
Маркиз де Сад вдруг бросил перо на стол и поднялся, глаза его странно
сверкали. Он собрал все рукописи из писательского класса в мощную папку и
проковылял через всю комнату на балкон. Там, в трех этажах над парком и
сверкающими составляющими города, он удалил все скрепки и скобки, и, пачку
за пачкой, отправил листы, словно огромные грязные снежные хлопья, в косой
свет вечернего солнца.
Исполнив фигуру замысловатого танца, он послал вслед им воздушный
поцелуй и помахал рукой, провожая в полет последние листки с плодами
большого воображения несостоявшихся писак из полудюжины разных веков.
- Бонжур, аревуар, адье, - воскликнул он, потом отвернулся и
улыбнулся.
Вернувшись к письменному столу, он поднял перо и написал: "Я
уничтожил все ваши идиотские рукописи, сделав большую услугу своему
преемнику. Ни один из вас не имеет ни крупицы таланта". Он поставил
подпись. Он сложил листок, чтобы взять его с собой и пригвоздить к дверям
аудитории.
Потом он вытащил новый лист бумаги.
"Возможно, вам покажется, - начал он писать, - что я самым гнусным
образом отплачиваю вам за ваше гостеприимство, за вашу щедрость, решив
