созданий из скандинавских легенд - призрачное существо. Господи! Может
быть, так оно и есть! Некий кусок кошмарного сна; я проснулся, а он не
сгинул...
Но я уже держал гранату наготове и бросил ее в своих преследователей,
туда же полетела и моя предпоследняя граната. Потом я был уже на ногах и
мчался к груде камней перед зданием. Мне надо было пробежать примерно
тридцать ярдов, я чувствовал на себе их лучи и меня сбивало с ног, и я
вставал и бежал дальше зигзагами, чувствуя боль от ожогов везде, где
скафандр касался тела, и вдыхая запах своего пота и своей поджаренной
плоти.
Я нырнул за каменную груду и стал рвать на себе застежки скафандра.
Показалось, что прошла целая вечность, пока я едва сдерживая крик и почти
прокусив себе губу, вырвался из него. Наушники, падая на землю, обратились
ко мне голосом Стайлера:
- А ты думаешь, что род человеческий достоин спасения? Или хотя бы
попытки спасти его? Тебе не кажется, что он заслуживает шанс на
осуществление своих возможностей в полной...
Но тогда я, задыхаясь от дыма и срывая ногти, уже карабкался вверх по
склону груды обломков, чтобы занять огневую позицию, не обращая внимания
на свои ожоги, и наводил лазер на ближайшего из подступающих роботов. Их
оставалось еще три и на первом я держал луч нестерпимо долго, пока не
прожег в его корпусе дыру, и он остановился, дымясь и скрежеща.
Я мгновенно перевел луч на второго, и тут мне пришло в голову, что
они не проектировались специально для ведения боевых действий. Они не были
в достаточной степени военными машинами. Видимо, он собрал, вооружил
многоцелевые механизмы и послал их против меня. Их можно было
спроектировать так, чтобы они и двигались быстрее и функционировали с
буквально смертоносной эффективностью. Ведь их оружие не было в них
встроено, они его несли.
- Конечно, род человеческий достоин спасения, - сказал я, ощущая
соленый привкус во рту. - Но всякий раз, когда обстоятельства восстают
против него, его вывозит собственная иррациональность. В этом безумии -
его судьба. Если бы это зависело от меня, я бы выбил из него дурь,
воспитал бы его по-другому. - Потом, когда развалился второй робот, я
рассмеялся. - Черт! Да я бы начал с себя!
Я слышал потрескивание огня за своей спиной и свист противопожарной
системы. Теперь я держал свой луч на последнем роботе и уже начинал
опасаться, что слишком поздно добрался до него. Его собственный луч
растапливал и превращал в пыль прикрывающую меня кучу мусора и мне
приходилось все время наклонять голову и отворачивать ее, смаргивая пыль с
глаз, выдувать ее из носа, чувствуя запах своих горящих волос и
обожженного уха.
Пошло, пошло, пошло. Казалось, что моя левая рука горит, но я знал,
что не шевельнусь, пока один из нас не исчезнет в пламени.
Наверно я продолжал стрелять и после того, как он остановился, потому
что глаза мои закрылись, голова упала набок, и я не видел, как это
произошло.
Когда до меня дошло, что я не мог бы так долго оставаться в живых,
если бы дело обернулось не в мою пользу, я перестал стрелять и поднял
голову. Потом я опять опустил ее и просто валялся там, понимая, что теперь
все в порядке, страдая от боли и не в силах пошевелиться.
Прошло, видимо, полминуты, и я осознал, что должен подняться и
продолжать дело, иначе я буду просто лежать здесь, понапрасну расходуя
весь накопленный адреналин, слабея и засыпая под воздействием боли и
усталости. Предприняв невероятное усилие, я поднялся и пошатнулся. Едва не
упав, остановился, чтобы достать свою последнюю гранату из гнезда на бедре
скафандра. Потом повернулся и посмотрел на здание.
Большие металлические двери были закрыты. Когда я подошел к ним и
подергал, выяснилось, что они заперты. Хотя я продырявил здание во многих
местах и там, казалось за каждой пробоиной полыхало пламя. Я отошел назад
и, ожидая взрыва, поднял свое оружие и выжег запорный механизм.
Ничего страшного не произошло.
Я приблизился, открыл одну из дверей, вошел.
Обыкновенный коридор, как в любых служебных зданиях, где угодно.
Однако, нет ни души. Жарко и все в дыму.
Я, крадучись, двинулся вперед, готовый стрелять при любом шорохе,
гадая о возможности замаскированных орудий, бомб, отверстий для газов,
надеясь, что таковые, если и имеются, то либо уже повреждены, либо
бессильны, и припоминая планировку того места, где находился.
Мне казалось, что он может быть внизу, в главном аппаратном зале. Это
было самым безопасным и, в то же время, самым уязвимым местом во всем
здании.
Когда я пробирался по направлению к задней части здания в поисках
лестницы, громкоговоритель донес до меня голос Стайлера.
- Я не заблуждался насчет тебя, - сказал он. - Я боялся тебя с самого
начала. Жаль, что мы смогли встретиться только при таких обстоятельствах.
У тебя есть качество, которое приводит меня в неимоверное восхищение -
твоя решимость. Я никогда раньше не сталкивался с подобной преданностью
своему делу, с такой целеустремленностью. Вот ты принял решение взять
контракт на меня - и все. В тот момент ты наглухо закрылся для всего
прочего и теперь ничто, кроме смерти, не остановит тебя...
Я проскочил сквозь горящий коридор, перепрыгнув через кусок
обвалившейся стены. Пока я бежал, разбрызгиватели противопожарной системы
насквозь промочили меня.
- Мы играем не свои роли, и ты и я, знаешь об этом? Ты никогда не
задумывался над тем, что бы произошло, если бы Отелло был вынужден решать
проблему Гамлета? Он бы разобрался со всеми этими делами сразу же после
разговора с призраком. И тогда была бы всего лишь одноактная пьеса и не
было бы великой трагедии. И напротив, датчанин в мгновение ока разрешил бы
дилемму бедняги мавра. Печально, что все остается по-прежнему. Если бы я
был на твоем месте, я бы уже стоял во главе КОЗА. Они были в ужасном
состоянии. Серьезно. Нападение на Доксфорд - это часть их агонии. Члены их
высшего руководства ненавидели друг друга куда сильнее, чем своих
конкурентов. Ты мог бы воспользоваться своим образом сурового отца и
оказаться среди них, а потом выстроить их по ниточке. Ты... О, дьявол!
Теперь это не имеет значения, я могу решать чьи угодно проблемы, кроме
своих собственных. Если бы ты сидел на моем месте, знал то, что известно
мне, что же об этом говорить? Когда уже падали бомбы, я все еще занимался
тем, что просчитывал варианты... А ты бы сделал что-нибудь.
Дверь на лестницу была наглухо закрыта. Я поджег ее и вышиб,
освобождая себе путь. Оттуда валили клубы дыма, но я задержал дыхание и
бросился вперед.
- ...И я все еще размышляю, рассматриваю возможные пути выхода из
сложившейся ситуации...
Я наощупь добрался до первой лестничной площадки, - дальше вниз, мои
глаза жгло и они слезились.
Дверь внизу лестницы была заперта. Я выжег замок; голова кружилась,
кровь бешено стучала в висках. Другой пылающий коридор ждал меня. Я
проскочил сквозь него на полном ходу, сжег еще одну дверь и очутился в
раскаленном, но не горящем коридоре.
Я торопился, пробивая дорогу еще через несколько дверных проемов, в
любое мгновение ожидая взрыва, орудийного залпа, шипения газа. По мере
моего продвижения воздух становился прохладнее, чище и, наконец, стал
таким, что показался нормальным и даже вполне сносным. Равномерно горело
освещение, и хотя там имелись расположенные с одинаковыми промежутками
передатчики из них доносились лишь звуки тяжелого дыхания и невнятное
бормотание, возможно, проклятия, этого я не сумел как следует разобрать.
Всю дорогу я прислушивался. Мне нужно было знать один ли он там. Я еще не
сталкивался ни с одним человеческим существом, живым или мертвым, здесь,
на Алво, и хотя представлялось вероятным, что все, кто бы здесь ни был,
устремились поближе к его защищенному убежищу, когда началась атака,
сильно напоминающая монолог речь Стайлера могла служить подтверждением
того, что он находится в одиночестве и, возможно, уже немало времени. Но
где могут быть все остальные? Это крупное заведение, предположительно, с
большим количеством обслуживающего персонала.
Вскоре, однако, этот вопрос прояснится. Я заметил массивную дверь,
закрывавшую вход в его святилище.
Я осторожно приблизился, и, как и ожидалось, обнаружил, что она
крепко-накрепко закрыта. Я поднял оружие и начал выжигать замок.
Однако заряд кончился, прежде чем я справился с ней. Замок все еще
держался слишком крепко.
Конечно, у меня была граната. Но если я воспользуюсь ею, чтобы
взорвать дверь, то останусь без своего единственного оружия, способного
убивать на расстоянии. И под руками у меня будет только стилет, который я
прихватил с Сицилии. Мои учителя смеялись, когда я настаивал на том, чтобы
взять его с собой. Они не верили в счастливые амулеты.
Я вытащил его из сапога, отшвырнул лучемет в сторону и взял гранату
наизготовку.
- Мне представляется, ты рассчитываешь, что твои сообщники заберут
тебя после того, как ты завершишь свою миссию, - раздался голос Стайлера
из громкоговорителя над дверью. - Когда они так и не появятся, ты,
вероятно, начнешь размышлять, то ли тебя бросили, то ли, может быть, я
говорил тебе правду относительно войны на Земле. Я говорил правду. Затем
ты начнешь изыскивать какие-либо средства, чтобы покинуть Алво
самостоятельно. Но обнаружишь, что здесь ничего такого в наличии нет. Ты
заподозришь, что являешься единственным человеческим существом на планете.
И это подтвердится. Потом ты пожалеешь о том, что не поверил мне сразу,
ибо поймешь, что вместе со мной уничтожил решения многих своих проблем.
Я отступил назад по коридору, метнул гранату и нырнул в укромный
дверной пролет.
- Я отослал всех. Видишь ли, я видел, что это приближается, уже много
месяцев назад. Теперь, когда идет война, сомнительно, что кто-либо
вернется. Беженцев отправляют на те планеты, где поселения уже на...
Взрыв прозвучал с ошеломляющей силой. Я выскочил из своего убежища и
побежал, прежде чем стихли отголоски взрыва, перестало трясти и прежде чем
все куски стен и потолка обрушились на пол.
Если он и в самом деле отправил всех в отдаленные миры, значит, когда
бы я последовал его просьбе и прекратил движение на любом участке своей
экспедиции, то за мной некому было бы придти. Следовательно, ему просто
нужна была неподвижная цель. Черт с ним! Любые возможные проблески
симпатии немедленно сгинули.
Я рванулся вперед во взорванную брешь, держа стилет низко и наготове.
Вбежав, я уже не останавливался, но успел скользнуть взглядом по
сторонам, совершая свой бросок. Никаких всплесков роскоши эпохи
Ренессанса, вопреки некоторым моим ожиданиям. Дальнюю стену закрывал
огромный пульт управления, по бокам которого разместилось множество
экранов, демонстрирующих различные участки долины и горящие здания.
Передняя часть комнаты отделялась от задней декоративной перегородкой;
была покрыта коврами и обставлена для постоянного проживания. Стайлер,
похожий на свои фотографии, сидел за небольшим металлическим столиком
рядом с левой стеной. Замысловатая установка, являющаяся, возможно, неким
продолжением махины, находящейся в задней части комнаты, выступала из
стены, отгораживая его справа. Множество проводков тянулось от его лысой
головы к этой установке. Он пристально смотрел на меня, сжимая в правой
руке пистолет.
Только впоследствии я выяснил сколько раз был ранен. По-моему, лишь
