ученых-исследователей, обеспечив их всем необходимым, но и
доставить в безводные гобийские впадины большие количества
лесоматериалов, гипса, воды и горючего, необходимых для ведения
раскопок и упаковки добытых коллекций. Эта задача может быть
решена только мощным автотранспортом. Следовательно,
организация экспедиций способной справиться с созданием в любой
безводной, бездорожной и удаленной на большие расстояния от
населенных пунктов точке Гоби раскопочной базы с населением
около полусотни людей, обеспеченных всем необходимым для жизни
и производства работ,-- это прежде всего организация сильной
автоколонны, укомплектованной квалифицированными работниками и
могущей действовать длительное время вдали от ремонтных баз.
Но бесперебойная работа автомашин определяется прежде
всего наличием системы бензиновых баз. снабженных важнейшими
запасными частями и запасной резиной.
Эта организация бензиновых баз должна быть закончена до
работы экспедиции в поле, чтобы не вызывать остановки
многолюдной, налаженной, находящейся на ходу экспедиционной
машины, каждый день простоя которой приносит крупные убытки.
Вот почему вторая Монгольская экспедиция 1948 года
началась еще в 1947 году. Осенью была отправлена автоколонна, а
зимой началась вывозка бензина и организация баз.
Зима 1947 года в Монголии была очень холодной даже для
этой страны суровых зим. Все наши перевозки происходили в
северной Монголии, где морозы особенно люты.
Я сам не участвовал в этой работе и прилетел в Улан-Батор
в новогодний день 1948 года, когда почти все перевозки с севера
были окончены. Мне оставалось только восхищаться
самоотверженной работой своих товарищей -- шоферов,
препараторов, научных сотрудников и хозяйственного персонала
экспедиции. Все они без различия "чинов и званий" образовали
единый коллектив перевозочной конторы и этой работе отдавали
все силы и время. Работали то грузчиками, то учетчиками на
складах, то упаковщиками и приемщиками, а иногда и просто
строительными рабочими, если требовалось поправить и расширить
какой-нибудь старый склад.
Когда-нибудь участники нашей экспедиции сами расскажут о
трудной работе, выпавшей на их долю. Как мчались наши тяжело
нагруженные бензином машины в жестокие морозные монгольские
ночи или не менее холодные ветреные солнечные дни: шли,
окутанные облаками пара, оледенелые тенты звонко хлопали на
ветру, урчание моторов далеко раскатывалось в застылых ущельях.
Как мерзли водители и пассажиры в холодных кабинах, как
отчаянно оттирали замерзавшие стекла, чтобы продолжать путь в
предрассветной ледяной мгле, когда мороз становился особенно
невыносимым.
Сухая и солнечная монгольская зима была уже знакома мне по
прошлой экспедиции, и я не удивлялся уже более, шагая по густой
пыли и голому щебню в сорокаградусный мороз.
Гостеприимное монгольское правительство, едва окончились
зимние перевозки, пригласило участников провести несколько дней
в лучшем доме отдыха -- так называемой Райской пади. Это
лесистое и широкое ущелье. врезанное в склон бывшей священной
горы -- заповедника Богдо-улы.
Густые кедровые леса сбегали прямо к небольшой поляне, на
которой расположился дом отдыха, на высоте около двух тысяч
метров над уровнем моря. В январе дом отдыха был почти пуст,
необычайная тишина стояла над лесной поляной, и только белки
нарушали ее, сбрасывая с кедровых ветвей пылящие облачка снега.
Изредка в ледяную, голубовато-серебряную лунную ночь
неторопливо пробежит легкий олень или раздастся угрюмый выкрик
большой совы.
Здесь, в этом снежном царстве и чистейшем воздухе. мы
провели несколько дней и спустились на равнину Улан-Батора,
готовые к дальнейшей борьбе за успех экспедиции.
Вот вкратце состав участников второй Монгольской
палеонтологической экспедиции 1948 года.
Командовать экспедицией по-прежнему пришлось мне.
Начальником раскопочного отряда стал, как и раньше, Я. М. Эглон
и, кроме него, из "ветеранов" экспедиции 1946 года -- старший
препаратор М. Ф. Лукьянова и шофер В, И. Пронин, назначенный
бригадиром. Моим заместителем по административно-хозяйственной
части был Н. А. Шкилев, выбранный парторгом. Научный персонал
составляли младшие научные сотрудники Е, А, Малеев, Н. И.
Новожилов и А. К. Рождественский. Препаратор В. А. Пресняков и
шоферы экспедиционной автобазы АН СССР Т Г. Безбородов, Н. П.
Вылежанин, И. И. Лихачев и П. Я. Петрунин -- все были
московскими работниками. В Улан-Баторе в постоянный состав
экспедиции вошли и М. Александров (шофер), и сотрудники
комитета наук МНР переводчики Очир (Восточный маршрут) и
Намнан-Дорж (Южный маршрут)
Оба переводчика отличались друг от друга, как небо от
земли. Очир (что в переводе с тибетского значит "алмаз") был
совсем юный геоботаник, скромный, хорошенький, с круглыми,
усыпанными веснушками щеками. Он предпочел национальное дели
нашей спецодежде и вначале немного чуждался шумной и
насмешливой компании путешественников, но потом освоился и
оказался отличным товарищем и работником, близко к сердцу
принимавшим все наши удачи, тревоги и трудности.
Намнан-Дорж, человек в летах, любил щегольнуть европейской
одеждой и ученостью, был недоверчив и подозрителен. Будучи
небрежным переводчиком, он несколько раз ставил нас в
затруднительное положение и -- надо прямо сказать -- не
пользовался в экспедиции любовью.
Восемнадцатилетние рабочие -- "ветераны" прошлой
экспедиции пошли на военную службу, кроме Жилкина и Сизова. К
ним присоединились Коля Брилев и Кеша Сидоров -- тоже
алтанбулакцы. Но главное ядро рабочих экспедиции 1948 года
составили солидные иркутяне, все отличавшиеся крупным ростом и
порядочной силой. Николай Баранов -- могучий парень с пудовыми
кулаками, был отличным плотником и заменил Эглону его верного
"ассистента" Павлика. К концу экспедиции Баранову можно было
поручать самостоятельную выемку находок и заделку монолитов с
костями. Другой иркутянин -- Петр Афанасьевич Игнатов -- тоже
отличался силой и был мастер на все руки, хотя и страдал
немного ленцой. Степенный, в очках, Корнилов походил на
ученого, имел десятилетнее образование и как-то само собой стал
кладовщиком и учетчиком. Среди других рабочих эти три человека
сделались нашими главными помощниками.
Позднее к рабочим присоединилось несколько монголов, среди
которых выделялся Дамдин -- коренастый, ловкий и внимательный,
он сделался верным помощником Лукьяновой и хорошим товарищем
всем нам.
За время зимних перевозок характер каждого из шоферов был
изучен в деталях. Как ни странно, но и машины вели себя
соответственно характеру своих водителей. Поэтому названия
машин, увековеченных крупными надписями на бортах по-русски и
по-монгольски, появились не в середине экспедиции, как в 1946
году, а еще до выезда в поле. Только "студебекер" -- ветеран
экспедиции 1946 года -- носил свое старое прозвище "Дракон"
вопреки совершенно безобидному характеру его водителя Т. Г.
Безбородова. Четыре автомашины "ЗИС-5" назывались: "Дзерен" с
водителем В. И. Прониным, наиболее искусным из всего нашего
состава; "Волк" с превосходным водителем Н. П. Вылежаниным --
хитрым механиком: "Тарбаган" -- "тупая", неприемистая машина И.
И. Лихачева, любитель поспать и в маршруте тянуться в хвосте
колонны, ссылаясь на плохой мотор: "Кулан" впоследствии
переименованный в "Барса", с водителем П. Я. Петруниным --
очень прилежным, по наименее опытным работником.
Маленькая легковая машина "ГАЗ-67" вначале не имела
водителя. Один из наших рабочих -- Александров -- оказался
опытным шофером и стал ее постоянным водителем. Так, самый
высокий человек в экспедиции (Александров был ростом более ста
восьмидесяти пяти сантиметров) поручил самую маленькую машину,
и его огромная "фигура, сложенная пополам за рулем, выглядела
комично Так как Иванов в экспедиции было много (включая и
начальника), то в отличие от всех них Александров стал
называться Иван-Козлиный и с честью носил это прозвище два года
работы нашей экспедиции, трудясь все на той же маленькой
машине.
Базой экспедиции 1948 года стал большой старинный дом
какого-то манчьжурского чиновника, еще до независимости
Монголии построившего странное двухэтажное здание с загнутыми
вверх углами крыши. Верхний, насквозь продуваемый этаж,
построенный из деревянных решеток, образовал большой холодный
зал. Яркая раскраска резных колонн и золото деревянных драконов
совершенно не гармонировали с полумраком и лютым морозом,
царствовавшим в помещении. Однако этот зал оказался отличным
складом, в котором так удобно было раскладывать и проверять
наши большие палатки.
Внизу, во дворе, стояли машины и громоздились штабеля
досок, брусьев и ящиков. В маленькой сторожке против ворот была
устроена механическая мастерская. В большом котле, вмазанном в
печку, всегда кипела вода, необходимая для разогрева очередной
машины. Нижний каменный этаж дома был занят под жилье
экспедиции.
Здесь тоже было бы изрядно холодно, если бы не запас
отличного налайхинского угля, который в конце концов прогрел
это здание, не отапливавшееся уже лет тридцать. Время шло
быстро, миновал и "белый месяц" (цагансар) -- монгольский Новый
год. Солнце, всегда яркое в Монголии, начало заметно
пригревать. К первому марта все было готово к нашему
отправлению на юг, но перевалы в горах вокруг Улан-Батора еще
были закрыты снежными заносами.
Вместе с Рождественским, оказавшимся любителем
картографии, мы посвятили много времени тщательной разработке и
расчету предстоявших перевозок и исследовательских маршрутов. В
первую очередь был намечен маршрут в Восточную Гоби, чтобы
извлечь скелет неведомого зверя, оставленного экспедицией 1946
года.
Во время этих раскопок мы рассчитывали посетить
местонахождение Ардын-обо, открытое американцами в 1922 году и
давшее несколько очень интересных находок древних
носорогообразных млекопитающих и огромных черепах. Карты,
приведенные в трудах американской экспедиции, были слишком
мелкомасштабны. В описании отсутствовали сколько-нибудь точные
указания на географическое местоположение Ардын-обо. Такие
указания, как "578 миль от главного лагеря по автомобильному
спидометру" при неизвестном расположении этого лагеря и
неизвестном направлении маршрута, конечно, не могли считаться
ориентирами. Было ли это сделано по крайне небрежному отношению
к географической основе исследований или же скорее с умыслом:
затруднить отыскание местонахождений, мы сразу не могли решить.
После сопоставления самых различных и отрывочных указаний,
приведенных в описаниях разных лет работы американской
экспедиции, мы все же определили местоположение Ардын-обо в
пределах круга диаметром сто километров, что значительно
облегчило поиски.
Наконец 18 марта 1948 года мы выступили в Восточную Гоби.
В горах к югу от Улан-Батора еще лежали большие снежные поля,
струи талых вод размягчали дорогу в пониженных местах, и
колонна наших машин то рассыпалась, мечась в поисках проезда,
то снова выстраивалась в установленном порядке. Жестокий ветер
пронизывал насквозь, и участники экспедиции в полушубках,
шапках-ушанках и валенках отнюдь не были похожи на гобийских
путешественников, открывающих летний сезон. Хмурые тучи
