являются интернатами. Дети живут там все время занятий, в то
время как их родители кочуют со своими стадами, иногда в сотнях
километров от школы. Мы подружились с ребятами очень быстро.
Эглон открыл ящик с конфетами, и скоро одна из наших машин
сделала несколько кругов по со-мону, набитая восхищенными
маленькими пассажирами. Один паренек по имени Буянтин Томар
почему-то привязался ко мне и ходил за мной повсюду, крепко
уцепившись за руку. Мальчик оказался одаренным музыкантом и
несколько раз играл мне на морин-тологой ("конская голова"),
национальном струнном инструменте с длинным грифом.
Пронизывающий северный ветер дул нам прямо в лоб, когда мы
выехали на старую караванную тропу и повернули по ней к северу.
Тропа шла прямо, как стрела, спускаясь в расширявшуюся
котловину. За котловиной находилась еще одна огромная впадина,
и в нее углом вдвигался восточный конец плато, сложенный из
желтых, очень светлых пород. На вершине конечного восточного
мыса высилось громадное обо в виде куба, увенчанного маленьким
куполом. Эта форма обо встретилась нам впервые, но именно такое
обо было запечатлено на американских фотографиях. Теперь уже не
было сомнения, что Эргиль-обо, как оно называлось в старину,
или Хангай-обо, как называется теперь, и есть Ардын-обо
американцев.
Проехав шестнадцать километров по тропе, мы оказались у
самого мыса плато и сразу узнали окружающую местность по
фотографиям. Даже огромное гнездо орла или грифа, прилепившееся
с северной стороны под кручей верхней кромки обрыва, описанное
начальником американской экспедиции Эндрьюсом, было на месте. Я
поднял винтовку и послал пулю в обрыв над гнездом. Вспыхнул
огонек трассирующей пули, гулкое эхо раскатилось в обрывистых
стенах. Гнездо оказалось покинутым.
Наш лагерь расположился под гнездом, у подошвы обрыва, на
краю обширной, засыпанной песками впадины. Вдоль нее на запад,
насколько хватал глаз, почти прямой линией продолжался обрыв
плато высотой не более шестидесяти метров. С первого взгляда
стало очевидно, что отложения, слагающие плато, состоят из двух
разнородных толщ. Беспорядочное напластование всех отложений по
взаимно перекрещивающимся направлениям говорило об их
возникновении в русле огромной древней реки.
Новожилов, Малеев, Рождественский и я взобрались на плато,
ровное как стол, покрытое очень скудной растительностью.
Крупная галька, выдутая ветром из конгломератов, усыпала его
поверхность. Галька лежала на том же месте, где было дно
древней реки, которая текла здесь сорок миллионов лет тому
назад, и я ступал по ней со странным ощущением, что иду по дну
потока давно прошедших времен. Вдоль края обрыва росли кусты
гобийского миндаля правильной полушаровидной формы до метра и
более в поперечнике, представлявшие собой плотное сплетение
веточек с длиннейшими колючками и редкими мелкими листочками
очень темного зеленого цвета. Кусты виднелись издалека на
светлой гальке. Разбросанные группами, они производили странное
впечатление кем-то посаженных клумб. Уже первые осмотры склонов
дали интереснейшие находки: зубы древних носорогов, челюсти
каких-то хищников, кости мелких птиц и обломки щитов гигантских
сухопутных черепах, очень похожие на современную слоновую
черепаху.
Целую неделю, с двадцать третьего до тридцатого марта, я
провел в лагере на Эргиль-обо. С утра до темноты, с небольшим
перерывом на обед, шло исследование обрывов. Двадцать пятого на
"козле" прибыл из Баин-Ширэ Эглон с известиями из главного
лагеря. Там было все благополучно, за исключением того, что
шофер Безбородов "погорел" -- вспыхнул пропитанный бензином
ватник во время работы с паяльной лампой. К счастью, дело
обошлось без ожогов. Работа над скелетом подходила к концу,
хотя и шла очень медленно из-за невероятной крепости породы на
глубине.
Мы на Эргиль-обо тоже могли похвастаться успехами: были
найдены челюсти и черепа разных носорогов, остатки древних
хищников ( гиенодонов, кости исполинской бескрылой хищной птицы
и многое другое. Особенно отличился Новожилов, обладавший не
только острым зрением и чрезвычайной наблюдательностью, но и
какой-то интуицией в искании костей. Однажды Новожилов и я
стояли вместе на краю обрыва плато и рассматривали окружающую
местность. Далеко внизу в котловине голубели маленькими пятнами
едва заметные бугорки тех же песков, какие выходили в подошве
обрыва у лагеря. Новожилов, указывая на эти холмы, объявил, что
он намерен отправиться туда, так как "чувствует там добычу". Я
ответил, что, по-моему, ходить туда вовсе не следует, а
необходимо продолжать поиски дальше к западу вдоль обрыва
плато. Новожилов -- мой старый товарищ по трудным сибирским
экспедициям и многим совместным поездкам -- хорошо знал меня...
а я -- его. Посыпалась быстрая нервная речь на высоких нотах --
это значило, что Нестор Иванович в корне со мной не согласен.
Добрые голубые глаза посветлели, в твердых выступающих скулах
чувствовалось упрямство.
Новожилов все-таки выбрал день и отправился в котловину.
Вернувшись к обеду, он с торжеством сообщил, что им найдены три
черепа титанотериев -- странных, огромных носорогообразных
животных, живших около пятидесяти миллионов лет тому назад.
Обломки костей титанотериев были найдены и американцами. Для
нас скоро стала очевидной ошибка американских геологов, которые
сочли всю толщу Эргиль-обо однородной. На самом деле здесь были
две группы разных отложений. Одна, нижняя и более древняя,
отлагалась в каком-то большом озере. На дне этого озера
накоплялись отложения светло-серых, голубоватых глин и
песчаников. Сюда же приносились остатки титанотериев в виде
редких разбросанных костей и черепов. Много позже эти отложения
были промыты руслом огромной реки более километра в ширину.
Река беспорядочно наслоила грубые пески, гравийники и
галечники, окрашенные окислами железа в ярко-желтый цвет.
Вместе с песками и галькой во множестве приносились остатки
самых различных животных -- носорогов, хищников, грызунов,
черепах и птиц, которые местами, на разных уровнях этой толщи,
образовали довольно значительные скопления. Одно из таких
скоплений раскапывалось американской экспедицией примерно на
середине высоты обрыва, в четырехстах метрах к западу от
конечного мыса.
Мы нашли продолжение этого скопления и заложили большую
раскопку. Там в страшном беспорядке и в различных положениях
залегало около двадцати черепов и нижних челюстей носорогов,
кости их совершенно рассыпанных и разбросанных скелетов и
редкие отдельные кости хищников. В другом месте с носорогами
захоронили остатки энтелодонтов -- животных, подобных
исполинским свиньям с громадным черепом, но с высокими
подвижными ногами и телом, похожим на современного быка. Во
всей этой толще не нашлось, да и не могло быть титанотериев --
эти звери жили раньше и могли залегать только в нижней озерной
толще.
Понятно, что открытие Новожилова произвело фурор, и мы
сейчас же отправились на место находки. Действительно,
Новожилов нашел настоящих титанотериев. На верхушках небольших
холмов залегали два черепа и несколько костей. К большому
нашему огорчению, этот костеносный горизонт оказался почти
совершенно размыт. Уцелело только несколько ничтожных пятнышек
серых песков на верхушках холмов, и в них залегали кости. Всех
нас потрясло фантастическое чутье Новожилова. Холмы назвали его
именем. Остатки титанотериев теперь изучены и оказались
принадлежащими новому, ранее неизвестному науке роду --
протэмболотерию.
Дни шли, количество находок все увеличивалось, и горка
ящиков с драгоценной добычей у палатки Эглона росла с каждым
днем. Начали дуть сильные южные ветры, невероятно мешавшие во
время раскопок, да и ночью не дававшие покоя. Становилось все
теплее, первый по-настоящему жаркий день выдался двадцать
восьмого марта, когда появились ящерицы и какие-то жуки, а
рабочие работали без рубашек. Пора было перебираться в главный
лагерь, где подходили решающие дни выемки скелета. Я теперь
почти не ходил по обрывам, а занимался сводкой наблюдений,
устроив свой кабинет в кабине ЗИСа. Никто не мешал мне в этой
крохотной стеклянной комнатке с видом во все стороны на ровную
солнечную степь, по которой медленно ползли сине-серые пятна
облачных теней. Ветер слегка колебал уснувшую тяжелую машину и
свистел в щелях, но не мог изгнать привычный и приятный запах
бензина и резины.
Вечером 29 марта, накануне отъезда, я пошел прощаться с
Эргиль-обо. Взобравшись на плато, я сфотографировал старинное
обо. Обветренные камни, проложенные полуистлевшим саксаулом,
побелевшие от помета отдыхавших здесь птиц, свидетельствовали о
древности постройки. Вероятно, обо было воздвигнуто болеет
столетия назад и с тех пор указывало путь множеству торговых
караванов, когда-то проходивших здесь из Хуху-Хото.
Осторожно разобрав камни, я проник в середину верхушки обо
и нашел там глазурованный кирпич с оттиснутой в центре цифрой
23 -- очевидно, знак опорного пункта топографической съемки
конца прошлого столетия. Рядом с кирпичом я положил железную
коробку с вложенной в нее запиской об экспедиции и снова
заделал разобранную стенку.
Когда я спустился с обрыва, солнце зашло. Котловина
скрылась в темноте, багровое небо на западе закрывала черная
стена плато, и только восточный концевой мыс поднимался надо
мной, как нос корабля, освещенный отблесками меркнувшей зари.
Что-то загадочное таилось в темном выступе древних пород,
выдвинутом в пустынную и молчаливую равнину. Я подумал об
остатках древней жизни, скрытых в глубине обрыва, и образы
бесконечно далеких времен возникли в темноте передо мной.
Эоцен -- эпоха расцвета млекопитающих животных на
освободившейся от гигантских ящеров земле! Странные звери, в
которых как бы смешаны были отличительные признаки всех
современных знакомых человеку млекопитающих животных, населяли
в то время сушу. На этой заре расцвета млекопитающих неизбежный
процесс эволюции еще не выявил наиболее приспособленные к
разным условиям существования типы животных. Они появились
позже, путем смены бесчисленных поколений и самых различных
попыток приспособиться к условиям жизни, обеспечить себе лучшее
питание и безопасность потомства. Около шестидесяти миллионов
лет прошло со времени окончательного вымирания динозавров до
наших дней.
Семнадцать миллионов лет длился эоцен с палеоценом.
Поразительны звери, находимые в этих отложениях. Гиенообразные
кошки, подобные современным хорькам и выдрам, но гигантских
размеров, хищники с твердыми, как у собак, когтями, хищники с
копытами, травоядные с хищными лапами и сабельными клыками,
слоноподобные животные с длинными клыками и с тремя парами
рогов, сумчатые с широкими многобугорчатыми зубами звери, у
которых передние ноги были вооружены когтями, а задние копытами
-- бесчисленное множество необычайных зверей прошло по лицу
земли в эоцене. Остатки их сохраняются в горных породах того
времени, и ученые постепенно раскрывают тайну этого
интереснейшего периода истории животного мира.
Отложения эоцена с остатками наземных млекопитающих почти
неизвестны на территории Советского Союза. Поэтому здесь, в
Монголии, одной из важнейших наших задач были поиски и изучение
эоцена. И вот сейчас в выступе Эргиль-обо лежат эти породы...
Правда, они относятся к самому последнему периоду эоцена. Но из
