рукаве и отвесил Фарамиру изысканный поклон:
-- Прошу простить. Ваше Высочество. Я -- сэр Элвард, лейтенант
дунаданской лейб-гвардии. Может быть, вы найдете возможным отдать свой меч
мне?-- Чем же это вы лучше прочих?
-- Возможно, тайная стража совершила некие действия, которые вы сочли
оскорбительными для вашей чести. В таком случае лейб-гвардия Его Величества
-- в моем лице -- приносит вам глубочайшие извинения и гарантирует, что
ничего подобного не повторится, а виновные будут строжайше наказаны. Тогда
мы могли бы счесть весь этот досадный инцидент исчерпанным.
-- Рыбка задом не плывет, лейтенант. Мы с Ее Высочеством решили или
выйти из форта свободными людьми, или умереть.
-- Вы не оставляете мне иного выхода, кроме как разоружить вас силой.
-- Валяйте, лейтенант. Только аккуратнее -- а то ненароком
порежетесь...
На сей раз натиск был более серьезен. Однако до тех пор, пока обе
стороны не переступили некую грань, преимущество оставалось на стороне четы
князей Итилиенских: Йовин с Фарамиром без особых колебаний наносили
противникам колющие удары по конечностям, на что те пока не решались. Спустя
небольшое время в рядах нападающих было уже трое легкораненых, и атака
захлебнулась: дунаданы действовали вяло и все чаще оглядывались на своего
лейтенанта -- скомандуйте же хоть что-нибудь внятное, черт побери! Рубить их
или как?.. Люди из тайной стражи предусмотрительно заняли позиции в задних
рядах, предоставив всю инициативу (и ответственность) сэру Элварду,
поскольку ситуация очевидным образом складывалась так, что куда ни кинь --
всюду клин.
И вот, когда Фарамир уже мысленно поздравлял себя -- как удачно они
выигрывают время для Цэрлэга, -- тот внезапно возник рядом с ним, сжимая в
руке ятаган, и произнес совершенно безжизненным голосом:
-- Там новенький умбарский замок, принц, -- мне его не открыть. Так что
сдавайтесь, пока не поздно.
-- Поздно, -- отрезал Фарамир. -- Можем мы как-то спасти жизнь вам,
Цэрлэг?
-- Навряд ли, -- качнул головою орокуэн. -- Меня-то уж точно в плен
брать не станут.
-- Йовин!..
-- Мы предстанем перед Мандосом рука об руку, милый, -- что может быть
замечательнее!
-- Ну, тогда хоть повеселимся напоследок. -- С этими словами Фарамир
бесшабашно двинулся на строй Белых, как раз туда, где стоял сэр Элвард. -- А
ну держитесь, лейтенант! Клянусь стрелами Оромэ, мы сейчас забрызгаем своей
кровью весь камзол вашего хозяина -- да так, что ему вовеки не отмыться!
А когда зал наполнился звоном и воинственными кликами (теперь рубка
пошла так, что ясно было -- вот-вот появятся первые покойники), откуда-то
сзади, от северной лестницы, донесся голос -- вроде бы и негромкий, но разом
проникший в сознание всех сражающихся: "Остановитесь все! Фарамир, прошу
вас, выслушайте меня!" Было в этом голосе нечто такое, что схватку и вправду
как бы приморозило на несколько мгновений, и Гепард (в плаще с чужого плеча,
опирающийся левой рукою на что-то вроде костыля, а правой -- на плечо
сержанта Белых) достиг середины зала. Он остановился посреди всеобщего
оцепенения, и тогда вновь прозвучал его повелительный голос: "Уходите,
Фарамир! Быстрее!" Брошенный рукою капитана небольшой блестящий предмет
несильно ударил в грудь Цэрлэга, и сержант с изумлением подобрал с пола
хитрый двухбородочный ключ от умбарского замка...
Вот тут-то оцепенение разом кончилось! Фарамир с Йовин, следуя команде
орокуэна, мгновенно сместились назад, к двери, сам он опять шмыгнул в
погреб, а сэр Элвард, до которого наконец-то дошла суть происходящего,
воскликнул: "Измена!! Они же сейчас уйдут по подземному ходу!" Пару секунд
лейтенант обдумывал ситуацию, а затем принял окончательное решение и,
указывая на принца мечом, прокричал сакраментальное:
"Убейте его!!" Тут уж все пошло серьезней некуда. Сразу стало ясно, что
Йовин, во всяком случае, больше пары минут никак не продержится: девушка,
надо заметить, фехтовала превосходно, как бы не лучше принца, просто
трофейный дунаданский меч был ей не по руке -- тяжел. Оба уже заработали по
касательному ранению (он -- в правый бок, она -- в левое плечо), когда сзади
раздалось:
"Путь свободен, принц! Отступайте по очереди -- в проход между бочками.
Вещмешок у меня!"
Несколькими секундами спустя принц, вслед за Йовин, оказался в погребе.
Стоя на пороге, он нанес удачный встречный удар наседавшему на него
дунадану, после чего сумел разорвать дистанцию и теперь быстро пятился в
темноту, в узкую щель между поставленными друг на дружку -- в три ряда --
пустыми бочками. "Быстрее, быстрее!!" -- раздался (как ему показалось --
откуда-то сверху) голос Цэрлэга. В проходе уже появились Белые -- их силуэты
четко выделялись на фоне освещенного дверного проема, как вдруг спереди
раздался глухой деревянный грохот, похожий на обвал, и наступила полная тьма
-- от входа не пробивался уже ни единый лучик. Фарамир замер было в
растерянности, но тут рядом с ним откуда-то возник орокуэн, схватил за руку
и потащил во тьму; плечи принца задевали за стенки прохода, сзади
раздавались вопли и ругательства дуна-данов, а спереди, из темноты, их
тревожно окликала Йовин. "Что это там случилось, Цэрлэг?" "Ничего
особенного: просто я раскачал бочки верхнего ряда, обрушил их вниз и завалил
проход. У нас теперь не меньше минуты форы".
Девушка поджидала их у небольшой необыкновенно толстой дверцы,
выходившей в узкую и низкую, около пяти футов высотой, земляную галерею:
вокруг стояла полная темь, даже орокуэн мало что различал.
-- Йовин -- вперед, и живо! Только палантир захватите... А вы, Фарамир,
давайте-ка помогите мне... Да где же оно, черт побери?
-- Что вы там ищите?
-- Бревно. Небольшое бревнышко, футов на шесть. Его должны были
подтащить к дверце люди Грагера... Ага! Вот оно!.. Затворили дверь, принц?
Теперь подпираем ее снаружи бревном... Протискивайтесь-ка сюда. Хорошенько
упираем торец... в ямку... Хвала Единому, пол тут земляной -- держаться
будет как надо.
Несколькими секундами погодя дверца ходуном заходила под ударами -- они
поспели как раз вовремя.
А наверху, в Эмин-Арнене, шла тем временем крутая разборка. Бледный от
ярости сэр Элвард орал шефу контрразведки: "Ты арестован, Гепард, или как
тебя там!.. И имей в виду, сволочь: у нас, на Севере, предателей вешают за
ноги -- так, чтобы у них было время хорошенько поразмыслить перед
смертью..." "Заткнись, болван, без тебя тошно", -- устало отмахнулся
капитан. Присев на ступеньки лестницы и закрыв глаза, он терпеливо ждал,
пока ногу его заключат в какое-то подобие лубка: временами по лицу его
пробегала судорога боли: перелом стопы -- штука поистине страшная. "В общем,
ты арестован", -- вновь повторил дунадан: он перевел взгляд на офицеров
тайной стражи, стоящих полукругом позади своего командира, и внезапно ощутил
страх -- а его напугать было нелегко. Семь фигур застыли в странной
неподвижности, а глаза их, обычно темные и пустые будто высохший колодец,
вдруг наполнились багровым мерцанием, как у хищного зверя. "Нет-нет, не
вздумайте, -- обернулся к своим людям Гепард, и багровое свечение тотчас
исчезло -- будто его и не было. -- Пускай он считает меня арестованным, если
ему так спокойнее: нам сейчас для полного счастья не хватает только резни
внутри Белого отряда..."
В тот же миг со двора форта донесся гомон голосов, затем дверь
распахнулась, и, сопровождаемый совершенно обалделыми дозорными, вошел
человек, увидеть которого они ожидали сейчас менее всего.
-- Грагер... -- ошеломленно откликнулся сэр Элвард. -- Как вы смели
явиться сюда? Вам, между прочим, никто не давал гарантий безопасности...
-- Гарантии безопасности, -- усмехнулся барон, -- сейчас уже нужны не
мне, а вам. Я пришел по поручению моего сюзерена, князя Итилиенского, -- с
нажимом произнес он. -- Его Высочество согласен забыть все то зло, которое
вы ему причинили и собирались причинить. Более того: князь предлагает план,
который позволил бы Его Величеству сохранить лицо, а лично вам -- головы на
плечах.
ГЛАВА 30
Итилиен, Поселок.
15 мая 3019 года
Утро в тот день выдалось чудесное, и акварельная голубизна гор
Эфель-Дуат (это ж надо додуматься -- назвать их Хмурыми!) была столь
прозрачна, что их заснеженные вершины казались невесомо парящими над
необозримым изумрудным руном Итилиена. Высящийся на соседнем холме
Эмин-Арнен стал на эти минуты именно тем, чем и виделся, наверное, своим
создателям -- не крепостью, а волшебной лесною обителью. Лучи восходящего
солнца чудесно преобразили луг на окраине Поселка -- обильная роса, прежде
затягивавшая его благородным матовым серебром, внезапно вспыхнула
неисчислимыми россыпями крохотных бриллиантов: наверное, ранний майский
рассвет застиг врасплох гномов, собирающихся тут для своих ночных бдений, и
они теперь попрятались по норкам полевых мышей, в панике побросав свои
любовно разложенные на траве сокровища.
Впрочем, у трех или четырех сотен людей, по большей части -- крестьян и
солдат, собравшихся в этот час на лугу, означенная роса вряд ли вызывала
какие-либо положительные ассоциации (не говоря уж о поэтических сравнениях),
ибо вымочила их всех до нитки, и теперь они едва не стучали зубами от
озноба. Никто, однако, не уходил, напротив -- народ постоянно прибывал. К
жителям Поселка присоединялись теперь и люди с дальних хуторов: весть о том,
что Белый отряд поутру оставляет Эмин-Арнен, передавая свои обязанности
вновь воссозданному Итилиенскому полку, разнеслась по всему краю с
совершенно немыслимой скоростью, и ни один человек не желал пропустить такое
зрелище. Теперь они глядели на два замерших друг напротив друга строя --
черный и зеленый, на офицеров, адресующих друг другу сложные движения
обнаженными мечами ("Пост сдал" -- "Пост принял"), и -- удивительное дело!
-- впервые осознавали себя не переселенцами из Гондора, Арнора или
Белфаласа, а итилиенцами.
Князь Итилиенский был несколько бледен и в седле, как отмечали про себя
знатоки, чувствовал себя не слишком комфортно: впрочем, бледноватых
физиономий с мутными взорами хватало и в рядах Белого отряда ("Ох, ребята,
чую, нынче ночью они там у себя в замке гуляли по-сизому..." "Да уж, вон от
тех трех Белых, в заднем ряду справа, перегар небось -- хоть закусывай; на
ногах не стоят, болезные"). Фарамир меж тем поблагодарил Белый отряд за
верную службу, церемонно попрощался с офицерами своей личной охраны и
обратился к народу с речью.
-- Сегодня, -- сказал он, -- мы торжественно провожаем домой друзей,
которые пришли к нам на выручку в самое тяжелое время -- когда юная
итилиенская колония была беззащитна перед стаями кровожадных гоблинов и
волколаков; земной поклон вам, доблестные Стражи Цитадели! ("Слышь, кум --
стаи гоблинов... ты хоть одного тут видал, хотя б издаля?" "Ну, сам-то,
вестимо, не видал, но знающие люди сказывают, будто намедни на Выдряном
ручье...") Память об этой помощи навсегда останется в наших сердцах -- так
же как само княжество Итилиенское навсегда останется вассалом
Воссоединенного Королевства, его заандуинским щитом. Однако оборонять
Королевство мы будем по своему разумению: мы живем не в Анориене, а за
Великой Рекой, а потому нам придется жить в мире и согласии со всеми
