среди которых попадаются весьма серьезные. Но эти неудобства
уравновешиваются совершенно определенными удобствами. Коротко
говоря, то, что годится в одной стране, не всегда годится в
другой. Тем не менее вы предлагаете обойтись с ней так, будто
она живет в Англии. Это представляется мне несколько
неразумным.
-- Мистер ван Коппен обещал нам...
-- Мистер ван Коппен может делать со своими деньгами все,
что ему угодно. Не понимаю, однако, с какой стати я должен
стать для моего доброго друга опорой в том, что представляется
мне дурацким поступком. Для этого я слишком хорошо к нему
отношусь. У нас с мистером ван Коппеном много общего и среди
прочего то, что ни он, ни я не являемся по происхождению
аристократами. Подозреваю, что именно это и дало вам основания
рассчитывать на мое участие в вашей подписке. Вы надеялись, что
будучи человеком низкого рождения и имея кое-какие средства, я
последую некоему раболепному инстинкту и попробую потягаться с
ван Коппеном в неуместной щедрости. Между тем я вовсе не сноб.
Социальные мои воззрения таковы, что мне в высшей степени
наплевать на кого бы то ни было. С другой стороны, мое
происхождение до некоторой степени внушило мне чувство, которое
доктор Сэмюэль Джонсон называет уважением к тем, кто его
превосходит. Мне нравятся представители высших слоев общества,
особенно когда их поведение отвечает старинным традициям этих
слоев. Вот почему мне нравится и мисс Уилберфорс. Если то, что
о ней рассказывают, правда, она ведет себя со всем бесстыдством
прирожденной леди. Прирожденные леди встречаются не так часто,
чтобы держать их запертыми в частных лечебницах. Вообще любая
насильственная изоляция постыдна. Любое даже самое мелкое
насекомое, трезвое или пьяное, наслаждается свободой, и если бы
вы, господа, не были филантропами, я попытался бы вам
объяснить, сколь неблаговидным может показаться ваше
предложение, какое чувство унижения должна испытывать отважная
женщина, будучи помещенной под замок и отданной в руки
бессердечной служительницы. И ради чего? Нет, только турецкий
ревень...
-- Боюсь, мистер Кит, что мы пришли к вам в неподходящее
время.
-- Весьма возможно. Но я не задержу вас надолго -- вы
ведь, наверное, сгораете от желания побывать на похоронах!
Собственно, я вообще не стал бы отнимать у вас время, если бы
не чувствовал, что вы ожидаете от меня каких-то объяснений. О
чем мы говорили?
-- О турецком ревене.
-- Ах, да! Я пытался проявить непредубежденность, что,
кстати говоря, обыкновенно приводит к ошибкам. Сейчас мне
представляется, что я преувеличил его достоинства. Поскольку
многое, разумеется, можно сказать и против применения подобных
медикаментов. Собственно, если как следует вдуматься, многое
можно сказать и в пользу запора. Запор является причиной нашей
английской желчности, а эта желчность, если ей правильно
распорядиться, имеет свои плюсы. Она порождает определенную
энергическую нетерпимость разума. Я думаю, что наша нация в
значительной мере обязана своими успехами именно этой ее черте.
Будь я историком, я бы не отказал себе в удовольствии доказать,
что мы обязаны прижимистости нашего телесного устройства не
только Великой Хартией, но и существованием нашей Британской
империи -- с Канадой, Австралией и всем остальным. Однако то,
что приличествует нации, не приличествует человеку. Сокрушить в
приступе хронического разлития желчи сопротивление какой-нибудь
Бенгалии и присоединить ее земли к Британской империи, быть
может, и является с национальной точки зрения деянием
добродетельным. Но сокрушить в каком бы то ни было приступе
сопротивление ближайшего нашего соседа мистера Ричардсона и
присоединить содержимое его кошелька к содержимому нашего
представляется с личной точки зрения делом порочным. Нет! Я не
могу отыскать в избытке желчи ничего полезного для отдельной
личности. Взгляд человека, страдающего от разлития желчи,
безусловно отличается некоторой напряженностью, но
напряженностью извращенной и ограниченной, а на великодушные
порывы такой человек не способен. Мутный, встревоженный взгляд!
Он сужает горизонты вместо того, чтобы их расширять. Положить
живот свой за ближнего -- какая чудесная старинная фраза. Но не
следует забывать, что этот самый живот следует регулярно
прочищать. Оглядываясь вокруг, я нахожу в ближних чрезвычайно
мало доброй воли. Возьмем ту же мисс Уилберфорс. Все, что ей
требуется, это сострадание -- участливые слова, участливое
обращение со стороны каждого из нас. Вместо этого, каждый из
нас готов бросить в нее камень. Что до меня, то я отнюдь не
пытаюсь обойти ее стороной; я не стыжусь якшаться с грешниками,
если они таковыми являются; я предпочел бы, будь то в моей
власти, сделать ее свободной и счастливой, а не запирать в
такое место, где ей только и останется, что предаваться
угрызениям совести. Здоровый человек естественным образом
питает расположение к ближнему -- не из принципа и не по
причине какого-нибудь божественного наития -- но оттого, что
органы его тела функционируют, как им положено. Его суждения не
замутнены вызванным несварением мрачным расположением духа. Он
понимает, что законы природы, какими бы грубыми они нам ни
казались, никогда не превосходят своей грубостью наши
любительские попытки их обмануть. Современная филантропия как
раз и представляет собой такую попытку. Она является следствием
дурацкой чувствительности. С расовой точки зрения ваша
филантропия есть замаскированная форма животной жестокости.
-- Мистер Кит!
-- Все сентиментальные люди преступники.
Эта не лезущая ни в какие ворота галиматья начинала
действовать членам депутации на нервы. Впрочем, имелась в ней и
хорошая сторона. Если поначалу они опасались потратить время
мистера Кита, то теперь начали понимать, что это он тратит их
время.
-- Говоря только от своего имени, мистер Кит, должен
сказать, что своим многословием вы лишь ослабляете вашу позицию
и что эти ваши рассуждения оскорбительны для огромного числа
мужчин и женщин, жертвующих своим временем и деньгами, а
зачастую и жизнями ради того, чтобы уменьшить страдания других
людей. Но это, как бы там ни было, рассуждения общие. Мы же
пришли к вам по конкретному делу и к тому же неотложному. Мы
хотим избавить остров от вопиющего публичного скандала.
Привычки мисс Уилберфорс, как я по-моему уже указывал, шокируют
приличных людей. Надеюсь, этого вы отрицать не станете?
-- Да, я помню, вы произносили какие-то слова в этом роде.
Мне они показались весьма примечательными, поскольку я со своей
стороны до сей поры так и не встретил ни мужчины, ни женщины,
ни даже ребенка, которому удалось бы меня шокировать.
Существуют люди, по любому поводу приходящие в ужас, это их
основное занятие. Я отношусь к ним с глубочайшим подозрением.
Приходить в ужас -- это прерогатива парвеню. Если мне и
случалось когда-либо покраснеть, то причиной тому было не
скверное поведение какого-то человека, а скверный характер его
мышления. Я же всякий раз, как становлюсь свидетелем так
называемого скандала, благодарю Бога за возможность увидеть
нечто новое и получить новые знания, которые пойдут мне на
пользу.
-- Ничего нового в скандальных поступках мисс Уилберфорс я
не нахожу, а ее привычка разоблачаться...
-- Позвольте отметить, что люди, живущие на этом острове,
имеют склонность к безответственной болтовне и преувеличениям.
Но одно можно сказать со всей определенностью. Эти ее эскапады,
если они и вправду имели место, никогда не происходили раньше
полуночи -- единственным прискорбным исключением являются
вчерашние послеполуденные часы, когда на улице было еще темнее,
чем ночью. Если эти ваши приличные люди столь церемонны, что
они делают на улицах в такой неподобающий час? Я в это время
сплю, и им советую. Возможно по этой причине я ни разу и не
видел названную леди в состоянии алкогольного опьянения. Но
если бы мне повезло встретиться с ней, я бы определенно
шокирован не был.
-- И как бы вы поступили, позвольте спросить?
-- Ощущения, вызываемые во мне каким-либо зрелищем,
зависят от моего психологического состояния в соответственный
момент. Я могу, например, пребывать в состоянии елизаветинской
игривости. В этом случае я мог бы прежде всего обратить
внимание на юмористическую сторону происходящего. Если хотя бы
половина того, что я слышал, правда, наблюдать за ней в такие
мгновения чрезвычайно забавно. Возможно, я рассмеялся бы и
смеялся до тех пор, пока меня не хватил бы апоплексический
удар. Я очень желал бы, чтобы англичане сохранили хоть малую
толику присущего им некогда чувства юмора, уничтоженного
пуританизмом, диспепсией, чтением газет и неумеренным
потреблением чая. Хорошо бы его воскресить. А для достижения
такой цели нет лучшего средства, чем славный пьянчуга. В
качестве возбудителя смеха он куда эффективнее и обходится
намного дешевле, чем любая из выдуманных до сей поры пантомим;
а то, что он несколько старомоден, делу ничуть не вредит.
-- Должен сказать, мистер Кит, я не думаю, что Господь
сотворил хоть одного человека ради того, чтобы над ним
потешались.
-- Возможно и так. Однако от этого никто не делается менее
смешным. С другой стороны, я мог бы в эту минуту оказаться
назойливым гуманистом, от чего и мудрейший из нас не
застрахован. В этом случае я, пожалуй, поддался бы искушению
ласково, но решительно отвести ее домой, притворившись,
насколько то в моих силах, таким же пьяным, как она --
притворившись, как вы понимаете, ради того, чтобы она не
чувствовала какого-либо неудобства. Мне бы, разумеется и в
голову не пришло обидеть ее хотя бы одним укоризненным словом;
ни в коем случае не следует посягать на сокровенные чувства и
самоуважение человека, пусть даже и пьяного. И опять-таки, будь
я в обычном моем рассудительном состоянии, я несомненно отошел
бы в сторонку и поразмыслил, как размышляю нередко, о
безрассудстве всяческой невоздержанности. Пьянство -- какой
постыдный порок! Как много достойных мужчин и женщин пали его
жертвой; мужчин, которых я знал, женщин, которых любил и даже
уважал! Это заставляет меня думать, что мы должны испытывать
благодарность к человеку, дающему нам яркий пример печальных
последствий пьянства. Если то, что вы говорите о мисс
Уилберфорс, справедливо, нам следует относиться к ней, как к
ниспосланному свыше предостережению. Предостережения же не
даются задаром. Между тем вы, господа, предлагаете упрятать
этот посланный нам небесами пример в санаторию. Что
представляется мне открытым вызовом Провидению.
-- Наш план по крайней мере обезопасит ее от гибели под
колесами какой-нибудь телеги.
-- Простите, но почему бы этой милейшей женщине и не
погибнуть под колесами, если ей того хочется? Это было бы
уместным завершением ее короткого и радостного жизненного пути.
Более того. Мы только что говорили о том, какой сдерживающий
пример она являет всем прочим. Так вот, если она умрет в
согласии с вашим планом, умрет заключенной в какой-либо приют в
качестве полуофициальной алкоголички, ее пример утратит для
тех, кто сейчас его видит, всю остроту и язвительность. Если мы
хотим выжать из этого примера все, что он способен нам дать, ей
именно следует погибнуть под колесами или еще каким-либо
насильственным способом. Только тогда мы и сможем сказать себе:
