представляет. Они, естественно, мятутся, грешат по мелочам,
но в Бога веруют и истин не домогаются. Они идут нашим путем
и придут туда же.
Сидоров поджал губы, и, со словами "кина больше не
будет", выключил компьютер. Он проводил Иванова до вахтера,
сухо распрощался и, вернувшись за свой стол, просидел,
уставясь в одну точку, до конца рабочего дня. Более того,
остаток недели он посвятил раздумьям и созерцанию экрана
монитора. А с понедельника начал писать какой-то программный
модуль.
-----
Иванов позвонил в конце второй недели.
- Нy, что? - поинтересовался он.
- Работаем, - сухо ответил Сидоров.
- Как жизнь?
- Идет ветер к югу - и переходит к северу. И возвращается
ветер на круги своя. Все реки текут в море, а море не
переполнится...
- Что нового?
- Что было, то и будет, и что делалось, то и делается, и
нет ничего нового под солнцем.
- Ибо что может сделать человек после Бога, сверх того,
что уже сделано?.. Ты и дальше намерен цитировать
Экклезиаста, или можешь сообщить нечто более содержательное?
- Все что может рука твоя делать, по силам делай; потому
что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни
размышления, ни знания, ни мудрости, - упрямо продолжал
Сидоров.
- Двоим лучше, чем одному; ибо, если упадет один, то
другой поднимет товарища своего... А? Что молчишь? Обиделся?
- На дураков не обижаются... Мудрого же будут помнить
вечно, как и глупого, и увы! мудрый умирает наравне о глупым.
- Ладно, ладно, вижу, что освоил мудрость... Зря
обижаешься. Я не виноват, что твой мир вырождается.
- Сам ты вырождаешься.
- Вечером приходи, обсудим, кто сильнее. Я пива взял, а?
- Я подумаю.
Вечером Сидоров таки явился и с порога заявил, протягивая
руку.
- Хоть ты мне и друг, но скотина порядочная.
- А кто без греха? - сказал Иванов. - Да, с Новом я
того... Каюсь, бес попутал. Но и ты хорош - две недели как
воды в рот набрал.
- Я думал, действовал и успевал.
Эта лаконичная фраза вызвала восхищение Иванова, ибо
именно так, судя по тексту Писания, и должен поступать любой
Всевышний.
- Ну и отлично! - заявил он, потирая руки. - Сейчас пивка
зальем - пуще прежнего думать будешь.
Иванов втайне от себя был страшно доволен, что Сидоров
наконец отошел. Вообще, их отношения строились на том, что
Иванов, обычно, давал толчок в нужную сторону, а уж Сидоров
пер до конца в любом начинании. Пока, разумеется, не
упирался в стенку, после чего нужен был новый толчок. И
теперь Иванов догадывался, что две недели назад дал приятелю
хорошего пинка, отчего у него временно выросли крылья.
Сейчас, видимо, наступает момент приземления, вот он и
явился. И очень кстати. С одной стороны, Иванов испытывал
некое подобие угрызений совести, а с другой - не любил пить
пиво один.
Следует отметить, что истинные ценители пива предпочитают
бочковое. Но если такового не имеется в наличии, проводят
дегустацию методом "из горла".
Иванов был тонким ценителем пива, а Сидоров - так себе.
Он потребовал стакан, налил и даже пену не сдул. И опрокинул
этот стакан без всякого смака, не крякнув в конце процедуры.
- В общем так, - сказал он рассеянно, - я тут Христа
сваял, и уже запустил к этим...
Иванов от неожиданности поперхнулся пивом и чуть не
уронил бутылку.
- Боже милостивый, - произнес он прокашлявшись, - сохрани
и помилуй! Настави стези наши и оборони от лукаваго...
- Нормальный Христос получился, почти как настоящий, -
Сидоров выдержал паузу, сохраняя невозмутимость.
- Продолжай, продолжай, - предложил Иванов не без
сарказма. - Идеи христианской морали в массы - не так ли? "А
ежели ударят тебя по правой щеке, подставь и левую"?
- Ну, - Сидоров покраснел. - А как ты догадался?
- Я не догадался, а предположил, зная твою
гуманистическую натуру.
- Ты был прав - они там совсем озверели. Начали
истреблять друг друга в неимоверных количествах. И,
представляешь, взяли моду просить у меня благословения.
Перед каждым побоищем обе стороны обращается с просьбой,
чтобы я, значит... Каково?
- И ты благословлял?
- Было дело.., - сказал Сидоров со вздохом. - Я,
понимаешь, сначала не понял, что им от меня нужно.
"Благослови, Господи, на дело правое, за жен наших и
дочерей, за землю нашу святую". Ну, думаю, раз правое - нет
вопросов. А дальше выдают хронику - сорок тысяч покойников!
Я просто ошалел... Потом-то понял: кто же за неправое дело
воевать пойдет? Вызвал Наместника, башку, говорю, оторву!..
- А он?
- Виноват, кается, вышла ошибка - не тех победили. Больше
не повторится. Я ему толкую, мол, дурак, сделай так, чтобы
помирились. Будет исполнено, отвечает. Услужливый, гад,
просто сил никаких нет!.. И тут же сообщает, что вчерашние
противники, объединившись, идут лупить еще когото.
- "Бр-роня крепка, и танки наши быстры:", - пропел
Иванов. - Библейский мотив, между прочим. А мы ведь только
недавно про Афганистан заткнулись... "Долг превыше всего!",
"Наше дело правое!", "Победа или смерть!", "Врагу никакой
пощады!". Чего же ты хочешь от несчастных предков?!
- Я понял, что они совершенно лишены какой-либо морали.
Ну, и вот решил... А ты знаешь, нормальный Христос
получился. Я с ним общался независимо. Сделал ветвление по
прерыванию:
- Детали меня не интересуют, - перебил Иванов, - Он что
же, у тебя был в качестве пророка. Чем души-то смущал?
Чудеса творил?
- Нет.., то есть, собственно, я этого не закладывал, но,
судя по всему... Он проповедовал. Насчет любви к ближнему,
смирения и прочего.
- Все люди - братья?
- А что, нет?
- Все это уже было, и не однажды.
- Ясно море - не с потолка брал. Но на то я и Всевышний,
чтобы учитывать предыдущий опыт...
- Босяк та, а не Всевышний. Мыслишь абсолютно линейно.
- Если ты такой нелинейный, то скажи, что надо было
делать?
- Ладно, не заводись. Я такой же примитив, как и ты, да и
вообще... Меня просто тоска берет от глупости человечества
во все исторические периоды!
- Того или этого?
- Всех подряд!.. А, кстати, Понтий Пилат был?
- Был.
- Руки умывал?
- Умывал, умывал... Как не умыть - случай-то какой!
- И что, спрашивал про истину?
Голос Иванова подозрительно дрогнул, но Сидоров пропустил
это мимо ушей.
- Спрашивал, - сказал он, наливая себе пива.
- Что же есть истина на этот раз? - внешне бесстрастно
поинтересовался Иванов.
Теперь Сидоров успел поймать быстрый взгляд, брошенный на
него приятелем.
"Так вот, что тебя интересует!", - подумал он. И
усмехнулся.
- Боишься, как бы я тебя не обскакал в, деле постижения?
Правильно. Вдруг, да я уже знаю, что есть истина, а тебе не
скажу.
Иванов мотнул годовой ,и осклабился:
- Врешь, - сказал он. - Если знаешь - не утерпишь.
Истина, брат, такое дело, что носить ее в себе невозможно.
Она выжигает душу... Мно-огие готовы были идти на костер,
лишь бы успеть всучить свою истину ближним... Так что там
ответил твой Христос прокуратору?
Сидоров помолчал, рассеянно постучал пальцами по стакану
и только после этого процитировал:
- "Истина в том, что нельзя варить козленка в молоке
матери его. Не это ли делаешь?"
- М-мда.., - только и произнес Иванов.
- Вот именно! - поддержал Сидоров. - Стало быть, зря ты
опасался за мою девственность.
- Стало быть, - согласился Иванов.
- Но это еще не все. Моего Христа, оказывается, предал
вовсе не Иуда.
- Кто же?
- Все двенадцать праведных апостолов находились в
заговоре против своего учителя, а Иуда - единственный, кто в
нем не участвовал! - Сидоров необычайно возбудился. - Все
двенадцать! И знаешь, почему? Потому, что им не нужен был
живой пророк и учитель. Живой пророк никого не интересует!
- "Ибо нет пророка в отечестве своем".
- Вот именно! Сейчас и здесь никто никого слушать не
желает. Им нужен был символ новой веры, и они его получили.
И ради этого пошли на то, чтобы совершить предательство.
Мерзавцы!
- Не так категорично, - сказал Иванов, поморщившись.
- У тебя имеются доводы в их пользу?
- Разумеется. В те поры цель всегда оправдывала средства.
А намерения были благие - ты этого не можешь отрицать.
- Не знаю... Кто-то сказал: "Цель оправдает средство, но
не тебя".
- Это выяснилось позднее.
- Самое интересное, что Наместник знал о заговоре, и
сообщил мне. А я предупредил Христа по нашему каналу. И
знаешь, что он мне ответил?
- "Отче, избави меня от часа сего! Но на сей час я и
пришел", - не так ли?
- Ничего подобного! Это звучало примерно так: "Ныне
искупаю грехи твои, Господи, пред родом человеческим, ибо
созданы люди по образу твоему и подобию - будь же к ним
милосерд".
- Врешь, - сказал потрясенный Иванов. - Не было этого, и
быть не могло. Такого нет ни в одном Евангелии. Господь
безгрешен по определению... Это отсебятина!.. А ты... Ты сам
его подучил!
- Послушай, Иванов, ты, верно, меня с кем-то путаешь, -
Сидоров прищурил глаза и покусал губу, - Неужели ты
допускаешь, что я способен явиться к тебе и нагло врать?
Зачем, подумай своей головой? Я понимаю, дурачить этих.., -
он, казалось, начал утрачивать равновесие. - Ты, конечно,
можешь мне не верить, но попробуй все-таки поверить, потому
что с этим надо теперь что-то делать. Ведь он, Христос этот,
знает, кто я такой. Понимаешь, ЗНАЕТ! А ведь он там.
- Он что, воскрес?
- Не знаю я, не знаю! Но я с ним связывался уже после
распятия. Если, конечно, этот Наместник не... Откуда я могу
знать, в каком качестве он теперь существует?! Но он там - я
тебе ручаюсь!
- Так, - сказал Иванов. - Та-ак... Это меняет все дело.
Теперь. Вот черт, что же теперь?! Один из них знает, что
никакого бога нет... Так он теперь сам бог! Понимаешь? Бог
тот, кто точно знает, что никакого бога нет. А чем он
отличается от других потомков Адама? Ты ведь его сделал...
- Из Адама и сделал.., - растерянно сказал Сидоров, -
Так, слегка модернизировал... Понимаешь, Адам и Ева - это
информационные поля плюс некоторые программные модули,
способный порождать подобные же. А что там от лукавого, я не
знаю...
- Точнее! Точнее, сын гиены и крокодила! - зарычал
Иванов. - Где обещанные алгоритмы? Где блок-схемы, я тебя
опрашиваю? Боже милостивый, ну почему ты сподобил этого.., а
не меня? Чем я перед тобой провинился?!
Иванов отпустил еще несколько фраз, сопроводив их парой
крепких многооборотных междометий. Из всего набора Сидоров
выбрал самое безобидное выражение, а именно: "полудурок", и
обиделся.
- За "полудурка" - ответишь! - заявил он. - Сказал бы:
дурак, так нет, выпендривается...
- Ты хоть понимаешь, что эту мысль о Боге породил твой
Христос? Он мыслит самостоятельно, а, следовательно,
приступил к существованию помимо и отдельно от нас. А это
значит... Ты понимаешь, что это значит?
- Разумеется, нет. А ты?
- Я, разумеется, тоже, - заявил Иванов после некоторого
раздумья. - И не вижу способа разобраться в этом.
- А ты надеялся понять это, ковыряясь в моей программной
трухе на уровне операторов? Способный малый...
- Н-да... Похоже, нас оставили в дураках.
- Очень похоже, - согласился Сидоров. - Причем, что
интересно, в дураках нас оставили мы сами.
- Я тебе больше скажу: нас оставили в крупных дураках.
На этом процесс самобичевания приостановился, потому что
Иванову в голову пришла мысль, от которой он даже сморщился;
- Хорошенькое дело! Нy, так ведь если.., то... Скажи-ка
