Владимир Дрыжак
ВСЕВЫШНИЙ СИДОРОВ
Вначале было слово.
Вернее, не слово, а некоторое понятие. А именно:
"первичный бульон". Это понятие заскочило в мозг Сидорова из
статьи в журнале "Химия и жизнь". Речь в ней шла о том, что
вот, мол, был в первобытном океане этот самой первичный
бульон, а потом то да се, вулканическая сера (или магма?),
грозы страшной силы, жесткое гамма-излучение (или бетта?), в
общем, условия самые невероятные, если не сказать хуже, но в
результате из первичного бульона, содержащего зачатки
аминокислот, появились сами аминокислоты, а потом,
постепенно, белки, жиры, углеводы и все прочее. То есть, это
было начало древа жизни, которое, быть может, заканчивается
нами. А может быть, и не заканчивается...
Прочитав эту статью, Сидоров ощутил некоторый душевный
подъем, и даже воспроизвел вслух пару строчек из популярной
некогда песни, а именно:
Буря, ветер, ураганы -
Нам не страшен океан!
И немедленно после этого его посетило странное чувство,
Сидорову тогда показалось, что он приобщился к тайне жизни.
И отныне его жизнь должна приобрести новый смысл.
Сидоров был простым советским программистом.
Здесь, видимо, следует дать пояснение, что, собственно,
есть простой советский программист, чем советский отличается
от несоветского, а простой
- от непростого. Извольте: советский от несоветского
отличается зарплатой и еще тем, что умеет работать на любой
машине, вплоть до швейной, и даже на балалайке, но обычно
делает это нa вычислительной технике позапрошлого поколения,
то есть на электронных ублюдках, сделанных к разного рода
юбилеям. Чаще всего это примитивные копии, содранные (именно
так, да простит мне читатель) с зарубежных образцов
пятнадцатилетней давности.
Теперь относительно первого эпитета: простой отличается
от непростого тем, что первый умеет писать программы, а
второй - разного рода отчеты и акты приемки-сдачи. Причем,
первый умеет делать кое-что еще, второй же больше ничего не
умеет, потому что не желает, и в этом для него нет никакой
необходимости.
Так вот, Сидоров был именно простым советским
программистом, но ему здорово повезло. Возможно, он был
отмечен Богом, но, скорее всего, это была ирония судьбы.
Фортуна, случается, впадает в задумчивость, лик ее на миг
озаряется улыбкой, после чего жить начинаешь взахлеб. Но ох
как скоро наступает похмелье:
Удача Сидорова заключалась в том, что волею обстоятельств
он получал доступ к вычислительной системе неописуемой,
сказочной по нашим временам и, я бы даже сказал, ирреальной
мощности. Более того, он мог использовать все это
баснословное количество операций в секунду, мегабайт
оперативной и гигабайт дисковой памяти по своему усмотрению,
в любое время дня и ночи и практически бесконтрольно.
"Фантастика!" - скажет опытный в подобных делах читатель.
"Нет, - ответит не менее опытный автор. - Просто мечта,
ставшая реальностью".
Во всем виновата Перестройка, и вот каким образом.
Вообразите себе, что некое, скажем так, богатое
ведомство, допустим, "Северюгтранснефтегазоразведка",
используя свое влияние в высших сферах, войну Ирака с
Кувейтом и открывшиеся сияющие внешнеэкономические
горизонта, получает в свое распоряжение энную сумму в валюте
для расширения и углубления поисков. Дело в том, что нефть и
газ у нас берут с удовольствием, в отличие от всего прочего.
И платят валютой. Что делает ведомство? Оно немедленно,
через третьи страны закупает новейшую вычислительную
технику, имея ввиду поставить дело поиска нефтегазовых
месторождений на научную основу. Создается вычислительный
центр, подбираются кадры, выбиваются оклады и так далее, ибо
чем больше нефти откроют, тем больше можно продать за
валюту, что создает новые возможности для последующего
наращивания добычи, путем дальнейшего расширения и
углубления скважин.
Но вот, пока кадры осваивают новую технику, планы
перестают соответствовать реальности. Нет труб, оленеводы
бастуют, местные советы выходят из себя. Начинается
структурная перестройка управления, увязка, согласование, то
есть переориентация на новые экономические ориентиры. К тому
же и министра никак не могут назначить. А в это время
вычислительный центр (его, кстати, никто разгонять не
собирался) оказывается предоставленным самому себе. Не
насовсем - на время. Примерно на два года...
Итак, однажды, после обеденного перерыва, Сидоров, с утра
получивший так называемый аванс, сел на свое рабочее место и
приступил к работе. Он включил персональный компьютер,
связанный с центральным процессором системы, запросил
пользовательский раздел и с этого момента получил
возможность работать так, как будто он какой-нибудь Билл
Джонс из Калифорнийского университета. Не хватало только
холодного пива (в банках) и креветок (учитывая национальную
специфику, раков, а пиво лучше разливное).
То есть в этот момент наш Сидоров стал совершенно похож
на белого человека, а его мысли потекли спокойно и плавно. В
рассуждении "чего бы такое изделать" Сидоров провел минут
пятнадцать, после чего решил для начала погонять одну из
конфигураций в программе, реализующей игру Конвэя "Жизнь".
Что такое игра Конвэя? О! это презабавная вещь и простая,
как сама жизнь. Пусть в Вашем распоряжении, читатель,
имеется лист бумаги в клетку - это поле "жизни".
Первоначально на нем ставится произвольное количество
крестиков (или ноликов) в произвольных местах - это
"начальная популяция". Далее начинается "эволюция". Каждое
очередное "поколение" крестиков образуется из предыдущего по
следующим нехитрым правилам. Если какой либо квадратик,
содержащий крестик, имеет не меньше двух и не больше трех
соседей (а всего их восемь), содержащих крестики, то крестик
в этом квадратике останется цел и невредим и перейдет в
следующее "поколение". Иначе - исчезнет. Но зато, если
квадратик пуст и имеет в соседях ровно три крестика, то в
следующем "поколении" в нем "родится" крестик.
Вот, собственно, и все.
Программу, которая реализовала этот простой алгоритм и
высвечивала на экране монитора последовательную смену
поколений химерической псевдожизни в красках, Сидоров
изготовил лично месяца за три до описываемого момента, и с
тех нор, "в минута скорби и печали", частенько наблюдал за
сменой бесчисленных конфигураций. Иногда эволюции
заканчивались унылым запустением на экране, но чаще всего на
нем оставалась целая куча застывших конфигураций,
неспособных к дальнейшему развитию. И только в редких
случаях дело кончалось тем, что разбухшая "популяция"
съедала весь наличный ресурс площади экрана и корчилась на
нем без цели и смысла, символизируя суетность жизни и
бренность бытия.
Так случилось и на этот раз. Популяция стремительно
разрослась, заполнила экран и утратила очертания.
"Каша, - подумал Сидоров с отвращением. - Первичный
бульон. Надо бы..." Но тут какой-то странный импульс ударил
ему в голову. Вероятно, это было озарение. Сидоров вспомнил
ту самую статью...
"Именно каша, - мысленно воскликнул он. - А надо -
первичный бульон!"
С этого дня Сидоров потерял сон. Проблемы алгоритмизации
процесса оконтуривания предполагаемых нефте- и газоносных
провинций по данным сейсмо- и электроразведки утратили
всякую привлекательность. Данные разведочного бурения также
отошли на второй план. Вся мощь интеллекта Сидорова отныне
сосредоточилась в одном направлении. Он искал информационный
эквивалент той сущности, которая в биохимии обозначалась
понятием "первичный бульон". Пришлось ознакомиться с
последними достижениями молекулярной биологии. Очень скоро
стало ясно, что попытка моделировать даже не организм, а
просто живую клетку на молекулярном уровне - занятие
бесперспективное. Для этого у Сидорова, вопервых, не хватает
образования, во-вторых, не хватит жизни и сотни Сидоровых, а
в-третьих, не хватит вычислительных мощностей. Ни сейчас, ни
в обозримой перспективе. А еще точнее - ни в какой
перспективе. Ибо моделью жизни может быть только она сама.
Сидоров почитал фон Неймана и обнаружил у него разумную
постановку задачи. Для начала он решил найти простейшую
информационную структуру, способную к самовоспроизведению и
имеющую потенции к развитию на функциональном уровне.
Самое главное, до чего Сидоров дошел своим умом без
всяких первоисточников, - надо сконструировать среду.
Наблюдение за эволюцией "популяций" в игре Конвэя натолкнули
его на мысль, что в замкнутой системе развитие невозможно.
Ничего, кроме энтропии, в замкнутой системе расти не может.
Нужны внешние воздействия - потоки энергии и вещества, а
точнее, их информационные эквиваленты. Эти эквиваленты не
могут и не должны порождаться чисто случайными процессами,
нужны аналоги законов природы. И законы эти...
До законов, увы, дело доило не скоро. Ибо голову Сидорова
посетила вторая по очереди, но первая по значению мысль.
Мысль эта была так удивительна и настолько выходила за рамки
здравого смысла, что за всю историю человечества ее
согласился принять всерьез еще только один индивидуум. Позже
эта история вызвала большой общественный резонанс, а сама
мысль привела к очень серьезным последствиям. Помните?
"И сказал Бог: да будет свет. И стал cвет. И отделил Бог
свет от тьмы".
"И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделит
она воду от воды, которая над твердью".
И наконец:
"И сотворил Бог человека по образу своему".
Мысль, таким образом, проста: нужно последовательно
отделять сущности одну от другой и так же последовательно
творить то, что ты считаешь нужным.
"Чушь все это собачья!" - подумал Сидоров первоначально.
Автор честно признается, что ему, воспитанному в
"сплошной лихорадке буден", патетический стиль изложения не
слишком близок. Поэтому он и затолкал в текст, эту убогую
сентенцию, не несущую никакой семантической нагрузки, но
вырвавшуюся из подсознания Сидорова непосредственно после
того, как в его голове родилась вторая по очереди, но первая
но значению мысль.
"А почему, собственно, чушь?", - подумал Сидоров спустя
некоторое время.
Действительно, пусть даже никакого первого мыслителя не
было, пусть все началось с первичного бульона, который
квасился в первобытном океане, пока, наконец, дело дошло до
появления нас с вами, любезный читатель. Но кто мог помешать
Сидорову начать с другого конца, а именно с того, во что
вылился этот самый первичный бульон через миллиарды лет.
И Сидоров решился. Для начала он отделил свет от тьмы,
верхние воды от низших, а землю - от неба. Потом сотворил
светила ночные и поместил их на тверди небесной "для
отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и
годов". Потом сотворил "рыб больших и всякую душу
животных... по роду их". И, наконец, следуя известному
образцу, "благословил их, говоря: плодитесь и
размножайтесь..." Но самое главное, что сотворил Сидоров -
он сотворил некое подобие человека, как и предписывалось,
"по образу своему" из праха, то есть из... Хм...
Плохо верится, не так ли? А самое главное, нет ответа на
вопрос, из чего все-таки Сидоров все это сотворил?
Отвечу: из операторов. Операторы - это такие штуки..,
гм.., такие примитивные предложения из слов некоторого
примитивного языка высокого уровня. Уверяю вас, такие языки
