возможным. Ибо делать что-либо иначе, как в плановом
порядке, начальство не умело. Можно ли вообразить ситуацию,
когда сотрудники вместо того, чтобы выполнять план и давать
вал, дружно ищут нечто, что именно - начальство понять не
может, а, следовательно, не в силах ни запланировать, ни
проконтролировать. К тому же, с первого взгляда вирус
казался вполне безвредным. Ну, играет ламбаду но пятницам, а
но четвергам поет псалмы. Месторождения оконтуривать
можно?.. Вот и оконтуривайте!
Итак, читатель, мы наконец вышли на старт нашей истории,
то есть в ее течении наступил некий переломный момент. В
ознаменование этого автор резко меняет стиль изложения, ибо
если теперь вдаваться во все детали, то история эта никогда
не кончится, следовательно, не будет никаких шансов ее
дописать и напечатать. Hо в этом случае и факт прочтения не
может быть признан достоверным. Таким образом, не следует
пенять, если в изложении выпадут целые недели и месяцы по
Григорианскому календарю, а также столетия и целые
исторические эпохи но Сидорианскому, то есть машинному
времени.
-----
Мрачные предчувствия не покидали Сидорова.
Он сидел перед экраном монитора и безуспешно пытался
уговорить себя, что ничего страдного не произошло, что все
равно никто ничего не заметит, а если и заметит, то все
равно ни черта не поймет. Надо только:
Что именно надо сделать, чтобы никто не заметил и ни
черта не понял, Сидоров не знал. Остаток дня он провел
бесплодно, ибо так и не смог преодолеть непреодолимое
отвращение к деятельности любого рода. А после работы он,
даже не поужинав, позвонил своему приятелю и сообщил о своем
намерении напиться в стельку.
Приятель, однако, хмыкнул в трубку и заявил, что на
шестом году перестройки такое намерение, буде оно возникает
спонтанно, не имеет никаких шансов осуществиться. А вот пива
он взял, но кроме минтая никакой рыбы в их, как он
выразился, ХАРЧМАРКЕТЕ, обнаружить не удалось. Как, впрочем,
и раков.
- Так что бензин наш, а караси ваши, - заключил он.
Читатель может сделать свои выводы относительно характера
и личности приятеля Сидорова, взяв за отправную точку его
способность рассматривать жизнь с юмористических позиций.
А личность эта была примечательной. Достаточно слазать,
что если фамилия приятеля была Иванов, а специальность -
математик, то по национальности он был не кто иной, как
кореец. Так прямо в паспорте и было записано: кореец. Дело в
том, что корейцем был дед Иванова, а бабка была ребенком от
смешанного брака. Другой дед - по материнской линии -
являлся потомком древнего казацкого рода (сам Иванов
полагал, что без Ермака Тимофеевича тут не обошлось), а
соответствующая бабка носила в себе гены практически всех
народов, населявших бывшую территорию Российской Империи, то
есть, родилась в Одессе-маме. Где, вероятно, и следует
искать истоки незаурядного чувства юмора корейца Иванова.
Например, однажды, после глубокого раздумья, Иванов
ответственно заявил, что если они там в Верховных Советах не
договорятся, то он объявит свой персональный суверенитет, а
также узаконит неотъемлемые права на любые недра, шельфы и
воздушные пространства, вблизи которых проживали его
многочисленные предки. А поскольку он все же кореец, то не
намерен более терпеть раздел своей прародины между
империалистами и коммунистами.
И вот Сидоров (безусловный славянин) заскочил после
работы к себе, взял трех последних вяленых окуней и
решительно отправился на рандеву со своим приятелем корейцем
Ивановым, имея намерение излить душу.
Иванов выслушал всю историю до конца, израсходовав три
бутылки пива и двух окуней. После этого вышел на минуту,
сделал кое-какие неотложные дела, поставил кофе (кофе у
Иванова было всегда), а когда вернулся, сделал следующее
заявление:
- Врешь. Зря только пиво на тебя истратил. Страна идет к
рынку, так что если ты и дальше намерен врать, то я не
намерен твою брехню поливать своим пивом.
- Валера (именно так звали Иванова), неужели ты думаешь,
что я пришел выпить твое пиво? Я здесь затем, чтобы излить
душу, а пива твоего мне не надо. Пивом душу не лечат.., -
жалобно произнес Сидоров.
- Нет, серьезно, Коля (а именно так звали Сидорова), это
бред, галлюцинация. Так не бывает. Проверься - может уже
пора? - ответил Иванов.
Но слишком уж собачья тоска промелькнула в глазах
Сидорова - такое выражение на лице не могло возникнуть
случайно, и Иванов это понял, ибо, кроме всего прочего, был
человеком порядочным, то есть занятым не только собственной
персоной, но и грехами всего человечества за отчетный период
с рождества Христова.
Надо отметить, что хотя Иванов и был математиком, но в
душе он был философ и поэт. И, кроме всего прочего, живо
интересовался историями различных религий, так что если
кому-либо удавалось настроить его на соответствующую волну,
Иванов cтановился неудержим.
Сейчас был имение тот случай.
- Покайся, грешник, - возгласил Иванов, - видать, вкусил
ты лишку от древа и, вот, стал теперь как боги, знающие
добро и зло.
- Иди ты.., - вяло отмахнулся Сидоров.
- Так что, будем и дальше пиво, иди перейдем на кофе?
- Все равно.
- Тогда пиво, а потом кофе, - заключил Иванов,
откупоривая очередную бутылку и усаживаясь поудобней. -
Значит так, если все это соответствует истине хотя бы
наполовину, то... Бери бутылку и начинай все сначала. Но
тщательно, с деталями и переживаниями. Кстати, тот факт, что
ты держал меня в неведении целых полтора года, характеризует
тебя весьма дурно. Начинай.
Сидоров начал. Когда он кончил, Иванов прищурил свои
корейские глаза и оказал многозначительно:
- Пыва больше нет. Теперь будет кофэ. Скажи, Коля, ты у
нас гуманист?
- Угу.
- Тогда все гораздо сложнее... Видишь ли, теперь
уничтожить твое мироздание было бы просто аморально.
- В каком смысле? - удивился Cидоров.
- В том смысле, что оно живое и где-то как-то даже
разумное.
- А?.. Да?.. А почему ты так решил?
- Так ведь дама твоя ела от древа познания. Чем разумное
отличается от неразумного? Очевидно, тем, что умеет кушать
не только от тука своего, но и от древа... Да нет, я
собственно, не настаиваю - я размышляю... С другой стороны,
запускать - не запускать, вот в чем вопрос. А может быть оно
теперь и без тебя запускается? Систему врубают, оно и...
А?.. Всевышний создал вселенную, но нужен ли он в этой
вселенной? Спорно.
- Ты думаешь, оно теперь.., - произнес Сидоров оторопело.
- Я думаю, что змей, который соблазнил твою даму, - он
тот еще змей. Это тебе не какой-нибудь там Горыныч. И ты с
ним еще наплачешься.
- Что же теперь делать? Система американская - в ней сам
черт ногу сломит!.. Надо хоть шефа предупредить.
- Черт - да. Но, похоже, в ней теперь садит целый Сатана.
- задумчиво произнес Иванов. - Это, между прочим, открытие.
Вирус образовал симбиоз с системой - я о таком еще не
слышал. Хотя, этого можно было ожидать при подобном старании
вирусников... А ты просто дурак, и шеф твой - тоже дурак. Я
вообще стал замечать, что регулярно окружаем, дураками...
Пей кофе, Всевышний.
- Я пью... Кофе с пивом - одуреть можно!.. Но, по-моему,
это только тягостная бредь. Все должно быть проще.
- Поживем - увидим, - легкомысленно заявил Иванов. - Как
там насчет помыслов?
- Каких помыслов?
- Если ты Господь, у тебя должны быть помыслы. Причем,
неисповедимые. А также пути, они же стези. Так как?
- Да никак! Нет у меня никаких помыслов. Были бы - сидел
бы я тут с тобой, - буркнул Сидоров.
- Правильно. У тебя нет - слушай меня. Для начала
продолжай в том же духе. Наблюдай и вникай. А на досуге
попробуй нарисовать алгоритм той каши, которую ты заварил.
- Легко сказать, - воскликнул Сидоров. - Там напахано - с
ума можно сойти
- Вы это прекратите! Программы имеются, стало быть и
листинги есть. Распечатай - и с Богом. Глаза боятся - руки
делают. У тебя впереди вечность, так что с временем проблем
нет.
- Я попробую. Толку-то...
- Ты не попробуешь, - разозлился Иванов, - Ты сядешь и
распечатаешь. И резервную копию системного диска вместе со
своей кашей - на ленту. И чтоб завтра же чтоб! Компрене ву?
- Ву-то компрене, да где я столько бумаги возьму? А ленту
где? Бобины американские - нашу ленту оно не кушает!
- Поскреби там по сусекам. Я постараюсь "ОРВО" достать
штук пять. А бумагу купишь в магазине.
- За твой счет. А красящую ленту для принтера?
- Обратись в лигу защиты евреев.
- При чем тут евреи? Я серьезно!
- Они должны быть заинтересованы в проверке версии...
Есть у меня один знакомый по фамилии Шпильман - тоже, между
прочим, кореец - он старую ленту пропитывает маслом на
бензине. Лучше новой печатает! Звали в землю обетованную
пропитывать, но он не поехал. Говорит, подожду до конца
перестройки... Дурак! У этой перестройки концом и не
пахнет... Христопродавец - одно олово. Но мужик хороший.
Работает на совместном предприятии, где, кстати, эти
персоналки собирают по отверточной технологии. Так что тылы
у нас крепкие - в случае чего Запад нам поможет.
- Поможет.., - буркнул Сидоров. - Хотя бы толковое
описание системы найти... Машину продали, а описание - шиш!
- Пошукаем, - флегматично ответил Иванов, погружаясь в
cебя.
Он всегда погружался в себя, когда нагружался пивом.
Сидоров успокоился. Все же две головы - не одна голова, да и
вообще паниковать рано. Может быть все еще обойдется.
- Да, кстати.., - Иванов поднял глаза к потолку и сделал
энергический жест чашкой с остатками кофе. - Эх, жаль меня
там нет!.. В общем, такое дело: надо бы этого Адама того...
- Чего - того?
- Из Рая попереть. Тебя ведь предупредили. А то как бы
он, действительно, не простер руки своей, не вкусил от древа
жизни и не стал как один из нас.
- То есть?
- Мы, то есть боги, практически бессмертны, а ему это ни
к чему. Пусть со временем уступит дорогу молодым.
- Я вообще-то об этом уже думал... Но куда его девать?
- Ты Библию читал?
- Просматривал.
- Там сказано куда - на грешную землю. А Сатану - в
геенну огненную.
- Как в геенну?!
- Низринь.
- Ты в своем уме? Где же я тебе ее возьму, эту гигиену?
- Работай, старайся. Дело - верняк. Я сейчас подумал, что
сценарий изобретать не надо - его уже изобрели предки
Шпильмана. И все там у них будет нормально, если, конечно,
ты ушами не будешь хлопать.
- Нy, л-ладно, - буркнул Сидоров раздраженно, - землю я
как-нибудь склепаю но образу и подобию Рая, а вот за геенну
не поручусь. Это же адская работа!
- Правильно, адская. Между прочим, тебе еще придется муки
программировать. Кстати, основные принципы я тебе изложу -
тут дело нехитрое...
И Иванов углубился в детали алгоритмизации адских мук.
Суть его построений заключалась в следующем. В Аду
грешные души должны подвергаться адским мучениям, а самые
страшные мучения - делать то, что ты при жизни делать не
хотел. По Иванову выходило, что в Аду, например, Лаврентий
Палыч должен был непрерывно проявлять милосердие, Иосиф
Виссарионович - беспрекословно подчиняться приказам и указам
свыше, а, скажем, у Леонида Ильича должны каждый день
отбирать по ордену. Его же, Иванова, должны лишить пива на
веки вечные, кормить исключительно устрицами, потому что при
жизни он их терпеть не может (заочно! - подумал Сидоров), но
главное - непрерывно заставлять объяснять молоденьким и
