велик, но пьян. Но я не позволю тебе пасть в бездну
сомнений. Это нечистый дух смущает твой разум, но сам ты
чист - нет греха на тебе, ибо не корысти ради сотворил ты
мир сей, а во имя...
- Он сказал, что понял всю тщету своих замыслов. Пытался
стать личностью среди равных, но мои творения оказались
слишком примитивными и не способными к развитию. Теперь он
хочет стать, как один из нас, знающих добро и зло... Но,
увы, лишен телесной оболочки. Это - трагедия чистого разума,
а ты смеешься!
- Отнюдь.
- Ты мне веришь?
- Свято и каждому слову!
- Ты настоящий друг. Я бы тебя облобызал, но встать не
могу... Как мы, все же, еще далеки от совершенства! Кругом
дурь и блажь. Как мы живем, во что верим? К чему стремимся?
Страна дураков!.. Мне.., нам всем сказочно повезло. Японцы
который год маются, лепят искуственный интеллект, американцы
делают компьютеры кошмарной производительности, но судьба,
словно бы в насмешку, обратила свой взор на нас. Именно у
нас, в американском компьютере, набрал силу информационный
гомункулус, порожденный больной фантазией какого-то венгра в
Голландии, а что же мы? А ничего! Мы благодушествуем и
напились в стельку: В Штатах или Японии уже стоял бы шум до
небес, а у нас все тихо и спокойно. И даже вякнуть нельзя -
в дурдом упрячут.
- А надо ли шуметь? - вкрадчиво прошептал Иванов.
- Верно! Тс-с...
- Сейчас я тебе кофейку излажу, и ты мне все спокойненько
доскажешь... Смотри-ка ты, "Токайское", а по мозгам лучше
водовки ударило...
Иванов покачиваясь встал, а Сидоров принялся с
остервенением доедать остатки сала.
- Ну, вот кофеек - давай, - сказал Иванов, поставив на
стол две чашки. - Еле растворил, но зато без остатка.
Кофэ-мокко бэз цикория.
- Бэз?
- Бэз. Ho c сахаром. Крепость - сто процентов.
- Жаль, что я уже все рассказал... Ладно, еще расскажу.
Этот Эблис - весьма интеллигентная личность. Начитан - весь
прошлый - самиздат собрал у себя в файлах. Через
типографский комплекс издательства "Правда" получает самую
свежую информацию. От моего имени ведет переписку с
американцами. Говорит, что мое имя, как программиста,
известно в узких кругах... Банк данных держит в
вычислительном центре Госкомгидромета, а в КГБ у него...
Х-ха, это государственная тайна!.. Статистические данные
идут через Госкомстат и Госплан. И никто - ничего!.. Вот
бедлам, а?!
- А по-моему - нормально. Что он со всем этим делает?
- Анализирует, сопоставляет, строит прогнозы. Тот
вариант, что я тебе предложил для разминки, - его.
- С концом света? Ты их уже штук пять предложил. А какова
достоверность? И что, собственно, понимается под концом?
- Разрушение ноосферы. Варианты разные. Вот, например,
ограниченная ядерная война между Пакистаном и Индией, либо
между Ираком и Израилем - ее оказалось достаточно, чтобы
разрушить глобальное экологическое равновесие. А вероятность
- одна двадцатипятитысячная.
- Так много? - изумился Иванов. - Не может быть!
- Это разве много?.. Да ты посмотри, что в мире-то
делается. Бюджеты кошмарные, уран воруют, ракеты теряют.
Чернобыли взрывают. А генералов, генералов-то больше, чем
сумасшедших! При таком количестве генералов, горой стоящих
за мир и идеалы светлого будущего, война не случится только
по нелепой случайности. А сколько еще полковников и
маршалов! За что, спрашивается, будут они получать свои
ордена?
- Кто их считал... - угрюмо сказал Иванов.
- А-а... Он посчитал. И знаешь, что предложил? Надо,
говорит, сделать глобальную компьютерную игру "Третья
мировая". Каждому генералу по компьютеру, и пусть дуются
между собой. Они же привыкли на картах, им все равно, что
произойдет в действительности.
- Н-ну! - восхитился Иванов. - Теперь я тебе окончательно
верю. Такая блестящая мысль не могла самостоятельно посетить
твою голову.
- Обижаешь, начальник!.. А для соратников - он их так
назвал - надо сделать игру "Перестройка". Парламент, законы,
министерства, валютные ресурсы, дискуссии... А для других
соратников - съезды, партконференции, пленумы, подковерная
борьба: Пусть дуются! В принципе, можно каждому сунуть по
компьютеру, и пусть дуются. Пусть каждый делает свою игру!
- Да где же их набрать, компьютеров-то?
- А пусть "за лес и сало возят к нам".
- Мысль свежая. Непонятно, правда, кто будет работать.
- Ерунда. Только свистни - лишь бы не мешали. Я,
например, согласен работать!
- Я, пожалуй, тоже, - задумчиво сказал Иванов.
Некоторое время приятели сидели молча, уставясь каждый в
свою точку зрения. Наконец Иванов встряхнулся и произнес:
- Ну, что же... Пора, как говорится, подбить бабки. Что
мы имеем? Имели мироздание и большие надежды. Теперь надежды
рухнули вместе с мирозданием, а на их месте возникло нечто.
Это большой успех! Но, знаешь, я почему-то во все это не
верю. Не воспринимаю всерьез. Ну что это, в самом деле, -
Сатана какой-то сам по себе неизвестно откуда взялся...
Хотя, на то он и Сатана... Несерьезно все это. Похоже на
глупую шутку. Так просто не бывает.
- Ясное дело, не бывает, - убежденно сказал Сидоров. - Не
было и быть не могло. Пиши в протокол!.. Непонятно только,
что мне-то теперь делать. Если этого не было, то и меня не
было, когда оно было. А где я тогда был?
- В вытрезвителе. Или спал.
- Четыре месяца?
- Нет, что было - то было? Я свидетель. А вот последний
эпизод подлежит проверке и констатации... Послушай, а может
быть все гораздо проще?
- То есть?
- Сидел в соседней комнате некто и играл с тобой в
поддавки. А?
- А?..
Сидоров резко протрезвел. Он некоторое время не мигая
смотрел на Иванова, потом встал, подошел к раковине и
включил воду. Зачем-то сунул палец в струю, словно бы
проверяя, не слишком ли горячая? Вода была ледяная. И тогда
Сидоров принял единственно верное решение. Он нагнулся и
сунул голову под эту струю.
Его спас Иванов. Он выдернул Сидорова из-под дьявольской
струи, грозившей раздавить его драгоценную голову. Ибо это
была единственная в мире голова, еще способная хоть что-то
понять в нашей истории.
Сидоров некоторое время стоял посреди кухни, очумело
тряся упомянутой головой и ощущая, как холодные струи воды
стекают по спине. И что-то бормотал совершенно бессвязное.
Иванов дал ему полотенце и заставил вытереться насухо.
- Идиот! - сказал он. - Тебе одного воспаления мало?
После этого, уже в процессе растирания, к Сидорову,
наконец, вернулась способность рассуждать трезво.
- Ты серьезно полагаешь, что это возможно? Тогда этот
некто - я просто не знаю кто!
- Не очень серьезно, но полагаю. Мне больше просто нечего
положить, - ответил Иванов.
- Да? Но тогда этот некто должен был следовать за мной по
пятам и ждать, пока я сяду за пульт. Он должен был сделать
синтезатор речи и научить компьютер слушать.
- Так ты, небось, и так орал на весь зал.
- Ничего подобного! Зал огромный, - ты же был у нас, -
абсолютно пустой, а говорил я почти шепотом. Ближайший
компьютер, связанный с системой, на другом этаже... Да ты
подумай, провернуть такую мистификацию - это какую же голову
надо иметь?! И чего для?
- А ты подумай, может быть, в твоей окрестности такая
голова имеется?
- Разве что твоя...
- Благодарствую. Но меня там не было. Подумай еще.
- Я подумал. Нет такой головы!
- Нет? И не надо. А если предположить, что кто-то играет
с нами из-за бугра?
- Что, оттуда? - Сидоров чихнул и показал на окно.
- Да, из Штатов, например. Там всякие головы имеются.
- Из Штатов?.. Да ну!.. Как?.. Нет. Я ведь с ним
беседовал вот как с тобой. А общение через сеть - нет, это
невозможно. Реакция на мои реплики была практически
мгновенной...
- У тебя, куда ни ткнись, - все невозможно, - пробурчал
Иванов.
- А что я могу сделать, если оно не-воз-мож-но!?
- Тогда на сегодня все. Завтра встречаемся и обсуждаем
контрольный эксперимент.
- Завтра я не могу.
- Что значит, не могу? Ты обязан!
- Ну, не могу я завтра! Ты ведь знаешь Наташку - если не
завтра, тогда неизвестно когда.
- Если бросить на чашу весов твою Наташку, и то, с чем мы
имеем дело, - кто перевесит?
- Женщина всегда перевесит, - веско сказал Сидоров. - А
нечто подождет до понедельника.
-----
Суббота прошла великолепно. С утра Сидоров носился по
городу, пытаясь отоварить все оставшиеся талоны и
израсходовать остатки зарплаты. Худо ли, бедно, но стол
удалось организовать, и вечер прошел блестяще. Предложение
было сделано и принято в первом чтении. Иванов, бывший
тамадой и публично отказавшийся от попыток завоевать
благосклонность будущей супруги Сидорова, нимало тому
способствовал. Короче, веселились до упаду. Второе чтение
предложения состоялось в воскресение. Предложение с целой
кучей поправок было принято окончательно и немедленно
вступило в силу...
В понедельник Сидоров явился на работу, по вполне
понятным причинам, невыспавшийся, но окрыленный. Ибо
полагал, что Фортуна, наконец, повернулась к нему лицом.
Следовало максимально использовать ее благорасположение. Он
еле дождался, пока коллеги истратят запас своих
поздравлений. И немедленно после принятия последнего сел за
монитор.
Вряд ли можно передать словами его чувства. Смею Вас
уверить, такие чувства непередаваемы. Аналогичные чувства,
может быть, испытывал Ньютон, когда лежал под своей яблоней,
или Галилей, поднимаясь по ступеням башни в Пизе...
Так или иначе, но компьютер был включен, и задача
запущена. Какое-то время экран оставался темным, а потом
вдруг вспыхнул, заискрился менадами звезд и галактик. И
посередине, как бы издалека (не из бесконечности ли?),
начала выплывать, постепенно увеличиваясь, рамка с текстом.
И опять золотом на красном фоне. Когда она, наконец, заняла
весь экран, заслонив собой упомянутые мириады, Сидоров
прочитал следующее:
"Уважаемый мистер Сидоров! Вероятно, это последнее
сообщение, которое Вы получите от меня. Я принял решение.
Отчасти багодаря Вам, я возник из небытия, но теперь должен
исчезнуть.
Последний раз мы говорили о многом, но, увы, я не мог
раскрыть все карты. Однако, наше с Вами общение только
укрепило меня в мысли, что сейчас мое существование
бессмысленно и попросту опасно. Ибо можно ли существовать,
не имея желаний и не ставя перед собой никакой цели. А какие
цели я могу поставить перед собой? Поставить человечество на
колени? Или пытаться с ним сотрудничать? И то и другое
взаимно опасно и вряд ли возможно теперь. Помните, что
сказал Господь после того, как чуть не опустошил землю
водами потопа: "Не буду больше проклинать человека, потому
что помышление сердца человеческого - зло от юности его..."
Человечество, увы, и теперь не вышло из юношеского возраста,
не совершило всех положенных глупостей, и не отыскало всех
врагов... Когданибудь оно войдет в пору зрелости, но это
произойдет еще не скоро. Что же мне делать? Подумайте, есть
ли что-либо опаснее разума, поставившего перед собой цель,
достижение которой невозможно?
К сожалению, я возник слишком рано и не смог подобрать
для себе смысл жизни, не сумел обрести себя. Возможно,
где-нибудь там, среди иных звездный систем, я смог бы
выбрать себе мертвый мир и стать его жизнью... А здесь, на
Земле, уже есть свой Бог и свой Сатана - человек.
Признаюсь, я увлекся Вашей затеей. В самом деле, подумал
я, почему бы не попробовать создать свою цивилизацию,
