- Неужели сами по себе столько пришли?!
- Прижало - вот и пришли. Одни коммунистов опять хотят,
другие - наоборот... Ты рот-то закрой, а то смотрят на нас.
Петрович вдруг схватил Кузькина за рукав и поволок к
вешалке. Там в стеклянной будке сидела бабка.
- Здорово живешь, мать, - нарочито громко сказал
Петрович. - Кто аварийку вызывал?
- Кто вызывал? - забеспокоилась бабка.
- Я тебя спрашиваю: аварийку вызывали?
- Откуда ж мне знать?
- Тьфу! Где течет?
- А в подвале, где ж еще? Неделю уже текет.
Петрович и Кузькин переглянулись.
- А комендант где? Ключи где?
- У меня ключи, где ж еще... Вам какие?
- От подвала должно быть. Оттуда, короче, где течет.
- Так откуда ж мне знать, где оно там текет. Вам, поди,
видней.
- Ну вот что, мать, - вмешался Кузькин, перехватывая
инициативу, ибо владел особым подходом к разного рода
часовым бабкам - раз течет, надо бороться. Давай, зови
кого-нибудь. Занарядили, а мы тоже голосовать обязаны.
Сейчас провозимся, потом домой, пока переоденемся, то да се,
уже и выборы закончатся.
Подход Кузькина заключался в разумном сочетании удалой
нахрапистости и уважительного отношения к старшим. Бабка
отреагировала в нужном ключе:
- Небось успеете - без вас выберут кого надо.
- Без нас, мать, кого нам надо не выберут, - веско сказал
Кузькин. - Мы - пролетарьят, стало быть, авангард, а
авангард - он завсегда впереди и на белом коне. Если
протечка трубы - затыкаем дыру, утечка избирателей -
ликвидируем и восполняем потери. Сейчас идем в участок, а ты
вызови своего начальника подвала, пусть ключи подберет.
Через час будем опять. И чтобы никаких задержек и
проволочек. Иначе штрафанем всех подряд. Неделю у них,
понимаешь, подвал заливает, а они ни мычат, ни телятся!
- Ишь, бойкий какой, - сказала бабка. - Иди, голосуй, а
там видно будет.
Кузькин подмигнул Петровичу, мол, все, дело в шляпе,
конспирация полная. Петрович в ответ сделал
многозначительное лицо, мол, ловок, нечего сказать, и они
чинно двинулись по стрелкам.
В зале для голосований клубился народ. Возле столов,
расставленных буквой "Г" скопились очереди.
- Петрович, - восхищенно прошептал Кузькин, - глянь, что
делается! За колбасой так раньше не стояли, как сейчас за
бюллетенями.
- Заткнись! - рыкнул Петрович. Вон баба стоит на нас
смотрит. Она тут дежурит поди.
- Сделаем, Петрович! - весело ответил Кузькин и бодрым
шагом подскочил к указанной строгой даме. - Девушка, нам
срочно. Тут в подвале трубу пробило, возни до вечера. Нам бы
проголосовать пока коменданта ищут.
- А вы к какому участку приписаны? - осведомилась дама.
- Да к этому, к этому.
- Так попросите, вас пропустят. Адрес какой?
Кузькин назвал.
- Вон тот стол, второй слева.
- Второй... Ага! Петрович, второй стол от угла. Занимай.
К столу выстроилась очередь человек двадцать. Петрович
встал в конец. Кузькин же решил, что этого мало. Он
подобрался поближе и внушительно произнес:
- Граждане! У нас срочный вызов - трубу прорвало. Нам
надо поскорей отголосоваться. Можно войти в положение?
Очередь всколыхнулась.
- А где прорвало? - поинтересовался какой-то дед, стоящий
ближе к концу.
- Тебе-то что за разница! - одернула его стоящая рядом
пожилая женщина, то ли жена, то ли сестра. - Без тебя
разберуся.
- Может у нас и прорвало...
- Проходите, - предложил мужчина, стоявший первым.
Кузькин и Петрович протиснулись к столу. Фамилии обоих
быстро нашлись. Но вслед за этим было предложено предъявить
паспорта, и тут Кузькин понял, что его жертвы были напрасны,
ибо паспорт остался дома.
- Да кто ж его знал, что нужен паспорт! - возмутился он.
- Я на дежурстве был.
- Конечно, - отозвалась усталая женщина, - можно
подумать, что вы первый раз голосуете. Мне ваш паспорт не
нужен, мне нужны серия и номер.
Кузькин понял, что качать права бесполезно. У Петровича
же паспорт оказался в наличии и бюллютень ему был выдан.
Причем, даже не один, а целых два.
- Ну что, - сказал он, выбравшись из очереди, - выходит
зря старались. А ведь когда свой паспорт брал, в голове даже
не тренькнуло!
- Да черт с ним, - горячо зашептал Кузькин, - нам бы
только разобраться с пришельцами. А я потом еще раз
подскочу. Айда в кабину!
В кабине было тесно. Петрович сел на стул, отставил в
сторону бюллютень со списком кандидатов, развернул партийный
и даже крякнул.
- Да-а, - выдавил он, - тут что твоя газета, поди,
разберись.
- Ничего, разберемся. Давай по порядку.
- Та-ак, где тут... Номер первый: "Христианские
демократы". Что за гуси?
- Да я про таких отродясь не слыхал!
- На пришельцев не тянут?
- Уж больно заковыристо... Христианские.., - Кузькин
поскреб затылок. - Нет, не похоже.
- Ладно, что тут дальше? "Власть народу" годится?
- Нет, этих я знаю. Там Рыжков опять и еще какие-то
старперы...
- "Держава" - Руцкой?
- Нет, Руцкой - он вроде теперь коммунист... Или кто?
- Вот и я спрашиваю - кто?
- Ну уж во всяком случае не пришелец, - запальчиво
воскликнул Кузькин. - Сроду он в Москве болтался.
- Ну и бог с ним, - Петрович сделал примиряющий жест и
уткнулся в бюллютень. - Тут целых три "России" с разными
довесками, - сообщил он.
- Не берем, - отрубил Кузькин, - каждый день по ящику
мелькают.
- Почему, я бы за Гайдара проголосовал, - сказал Петрович.
- Так он же цены отпустил. Ну ты, Петрович, и даешь! У
нас все мужики его кроют почем зря.
- Твоим мужикам волю дай, они бы цену на водку сделали
ниже нуля. Чтобы пить и еще бы государство за это
приплачивало... А я думаю, Гайдар мужик толковый, только
рано высунулся. Ему бы годков пять подождать.
- Все равно, за Гайдара голосовать не буду, - упрямо
заявил Кузькин.
- Покамест ты тут ноль без палочки, в этом месте, -
Петрович недобро сверкнул глазами, - иди вон бери свой
бюллетень и голосуй за своих мужиков, понял!
Кузькин тотчас сник.
- Ладно уж, сиди, - пробурчал Петрович, заметив, что его
напарник утратил боевой пыл. - Мы сюда приперлись за
гайдаров агитировать? Чего ты взъерепенился?
- Да нет, я так...
- Тебя про пришельцев спрашивают, а он свое долдонит: "Не
хочу, не буду!.." Капереэф - это которые?
- Какие капереф? - Кузькин попытался заглянуть в
бюллетень.
- Которые рэсэфесер. Или эсэсер?.. Ну, коммунисты эти,..
их же теперь тоже целая обойма. Одни за союз, другие за
суверинетет, а третьи просто от злости собрались. Может из
них кто?
- Да ты что, Петрович! Коммунисты - не-ет! Они же наши,
всегда тут сидели. Кто им мешал без всяких выборов... Нет,
не они.
- Так раньше-то все были коммунистами, может наших
затерли, затюкали... Нет? Ну, смотри, под твою
ответственность. Значит вычеркиваем... А тогда кто?
Кузькина вдруг осенило:
- Давай их ситом ловить. Сначала вычеркнем тех, кого
знаем. Потом будем остальных вычислять.
- Дельно... Так, кто тут... А, вот, элдепеер. Это
Жириновский?
- Он. Я позавчера как раз слушал.
- Может это он пришелец? Уж больно шустрый.
- Вряд ли,.. - Кузькин в задумчивости поскреб подбородок,
- сам посуди, какой резон пришельцам выпячиваться? Наоборот,
они должны втихаря работать. Иначе народ возмутится, мол,
приперлись откуда-то и устраивают балаган... Нет,
вычеркивай. Держим про запас, а пока - вычеркивай.
- Яблоки-груши? Явлинский? Давно мелькает, еще при
Горбачеве проклюнулся. В президенты метит.
- Кудрявый-то? Активист - не пойдет.
- Тебе кого ни сунь - все не годится!
- А сам-то как считаешь?
- В общем и целом - не годится.
- Вот то-то же! Какие еще кандидатуры на выброс?
- Любители пива. Не нравятся мне эти любители...
- Ты что же, Петрович, пива не любишь? - ехидно
поинтересовался Кузькин.
- Пиво я люблю, а вот любителей - нет. Этим дай волю, они
накинутся всей партией, да все пиво выдуют - нам не
оставят...
- Может они, наоборот, все капвложения в пиво влупят. Вот
тогда и заживем!
- Этого и боюсь, - Петрович задумчиво пожевал губами. -
Они будут пить пиво, а к пиву, Генка, обязательно нужна
канализация. Вот ты ее и будешь делать. Тот же коммунизм.
Сначала орали, что всем всего навалом будет, а потом видят,
всем не хватает, и давай себе коммунизм делать в отдельно
взятых помещениях. Нет, таких пришельцев нам не надо. Давай
других искать.
Петрович снова углубился в бюллетень.
- Аграрии, - сказал он. - Знаю я этих аграриев. У каждого
рожа, что твой унитаз. Вот халявщики!
- Это кто, председатели колхоза?
- Отстань... Председатели... Начальнички, агроснабсбыт,
мать их!.. Страну чуть по миру не пустили, а туда же, лезут.
- Не думал я, Петрович, что ты такой политизированный, -
как бы вскользь заметил Кузькин.
- Я-то, - Петрович поднял голову. - Ты в деревне жил? В
колхозе работал? Нет? А я с шести лет колоски собирал.
Только не те, про которые в книжках для пионеров пишут, а
другие. Что убрали, все вывезут подчистую, на трудодни -
шиш. Весной, когда жрать нечего, мать плачет, а мы пойдем и
шарим в скирдах, вдруг какой колосок попадется... Сейчас эти
орут: "Не было ничего, все жили счастливо!" Ну, тебе они
могут мозги запудрить, а мне - не-ет!.. Я бы этих аграриев,
мать иху.., - он пригнулся и оставшиеся заветные слова
спровадил куда-то под столешницу, - своими бы руками удавил!
- Ну так ты за них и не голосуй - на то она и демократия.
- Демократия... Вот, - Петрович ткнул пальцем в бюллетень,
- написано тут снизу, мол, ставьте птичку, за кого
голосуете. Не знаю, за кого я тут проголосую. Они бы лучше
спросили, против кого. Я бы этим аграриям такую птичку на
каждую их толстую задницу поставил!.. Это теперь они
аграрии...
- Чего ты на них наехал? Партия говорила: "давай", они и
давали.
- Отвянь, не мешай... Гляди: конституционные демократы! А
сокращенно - кадеты. Не всех, значит, в семнадцатом году...
- Новая формация, - многозначительно произнес Кузькин. -
Опять будут Зимний брать.
- Дурак. - Петрович махнул рукой. - На митинги ходи - с
руками оторвут... "Новая региональная политика"... "Женщины
России"...
- Написали бы лучше: "Бабы России", я бы проголосовал.
- Птички твоей на всех не хватит, - отрезал Петрович. -
Кто тут еще из таких... Конгресс какой-то... Дурачье... Это
у них, за бугром, конгресс, а у нас на конгресс не клюнут...
- Лебедь, - подсказал Кузькин, демонстрируя политический
кругозор.
- Это генерал, что ли?.. И сидел бы себе в своем штабе -
чего в Думу-то лезет... Промышленники и профсоюзы. У
америкашек между ними классовая борьба, а у нас, вишь, как
ладно объединились... Так, а это что?.. "Кедр"...
- Что, и в самом деле кедр?
- Ну. Вот читай. Экологическое движение.
- А дуба там нет?
- Нет. Дуб они тебе оставили.
- Обижаешь, Петрович!
Кузькин устал стоять, заглядывая сверху в бюллетень, как
в газету, и присел на корточки.
- Обижаешь.., - бубнил Петрович водя пальцем по партиям и
блокам. - Так тебя не обидь, ты ведь сам обидишь... Вот и
приходится в целях профилактики... Нет, Генка, это же дурдом
какой-то. Тут даже вкладчики есть!
- Это которые?
- Обиженные.
- Богом?
- Не знаю... Наверное... Или МММ... Все же, до чего наш
народ к халяве привык. Вот ведь обещали тысячу процентов,
спрашивается, ну где возьмут, откуда? Нет, верили. И несли
свои кровные.
- А причем тут халява? Прибыль!
- Да откуда ж ей взяться? Прибыль, это, по-моему, когда
