доказывало, что он жив: почерк Данилы я сразу узнала, ведь он мой ученик!"
- Где же это письмо? - спросили мы Кабину, навестив ее в ленинградской
больнице, в которой она лежала после удаления катаракты.
- Сперва я его хранила, а потом стало страшно. Ведь официально объявили,
что он мертвый, а у меня доказательство, что это обман. И я письмо
уничтожила...
- Почему же его не расстреляли?
- А зачем расстреливать дармовую рабочую силу?
Учительница Позднина позже подтвердила, что Данилу не расстреляли "за
большую помощь, оказанную советской власти". Его отправили в лагерь на
лесоповал пожизненно. Фамилию ему переменили, стали звать Данила Книга
(фамилия в белорусских деревнях распространенная). Рассказали об этом
учительнице вышедшие на волю заключенные.
КТО ЖЕ УБИЙЦА?
Проводя наше частное расследование, мы то и дело натыкались на
препятствие, затрудняющее поиск: следствием и показательным процессом
занимались чекисты, но ни на процессе, ни в печати в связи с убийством детей
Морозовых ОПТУ вообще не упоминалось. Кем, как и где проводилось следствие -
об этом зрители и читатели могли лишь догадываться. Любопытно, что именно
эта, действующая тайно, организация стремилась сделать процесс как можно
более шумным.
Когда ОГПУ начало расследовать убийство? Из специальной записки по
вопросу террора, находящейся в секретном деле N 374, видно, что РУП
(районный уполномоченный) ОГПУ Быков "от милиции забрал дело к себе" и начал
допросы деда и Данилы 16 сентября 1932 года, то есть через десять дней после
того, как были обнаружены трупы детей. А 17 сентября Быков уже отправил
спецкурьера в Свердловск с рапортом, что райаппарат готовит процесс.
Быков не точен. Его подчиненный, помощник уполномоченного особого отдела
Карташов, как видно из другого постановления, забрал дело в ОГПУ 13
сентября. Но и Карташов составил постановление позже, чем принялся за
работу. Еще 12 сентября Карташов провел в деревне Герасимовке собрание,
выступил на нем и отправил своему начальнику Быкову "Протокол N 4". Текст
гласит, что "убийство братьев Морозовых происходило по ранее намеченному
плану группой чуждого элемента (кулачества и их подпевал)" и "что группа
план ранее намеченный ударом ножом по не сколько раз обоим братьям Морозовым
привела в действительность". Собрание просит пролетарский суд выехать НЕ
место и эту группу чуждого элемента "привлечь к высшей мере социальной
защиты расстрелу". Одновременно неграмотные крестьяне, зная, что в деревне
не было ни пионерии, ни комсомола, рапортуют наверх, что взамен выбывшего из
рядов пионеров Павла записались в комсомол Чухонцев и Юдов, а Иван Потупчик
и четверо других (из двадцати двух присутствующих) вступили в колхоз. Под
протоколом интересная подпись: "Копия верна: РУП ОГПУ Быков". А подлинник о
своевременной организации колхоза отправлен наверх, где его ждут.
Значит, 12 сентября ОГПУ организовало колхоз, и Карташов выступил на
собрании от имени общественности, требуя расстрела убийц. В постановлении он
сформулировал все те политические фразы, которые войдут потом в
обвинительное заключение и лексикон прессы на долгие годы. Но и это не все:
первый допрос Татьяны Морозовой сам Быков провел накануне собрания, 11
сентября.
Рассмотрим теперь загадочный документ, обнаруженный нами. Это "Протокол
по делу N... ". Номер дела не проставлен, поскольку оно еще формально не
заведено. Но место для номера оставлено. Опрашивающий указывает свою фамилию
и должность: "пом, уполномоченного Карташов". "Опрошенный в качестве
свидетеля" - Потупчик Иван, "образование низшее, канд. ВКП/б/", "отношение к
подозреваемому или потерпевшему - посторонний". На самом деле опрошенный -
внук Сергея Морозова и двоюродный брат Павлика
Морозова.
В этом протоколе Иван Потупчик показал, что убийство было совершено "с
политической точки, так как Морозов Павел был пионером и активистом, часто
выступал на общегородских собраниях и говорил за проводимые мероприятия
Советской власти, а также говорил про Герасимовских кулаков..." Далее
перечисляются героические поступки пионера-активиста, разоблачавшего
антисоветски настроенных лиц.
Но самое странное - дата на секретном документе: 4 сентября 1932 года.
Ведь жители деревни и милиция узнали об убийстве только 6-го! Выходит, два
человека - помощник уполномоченного особого отдела ОГПУ Карташов и его
осведомитель, двадцатилетний деревенский парень, только что вступивший в
кандидаты партии, Иван Погупчик - уже 4 сентября знают все подробности
дела?!
4-го трупы еще лежат в лесу. Через двое суток крестьяне будут искать, и
Потупчик "случайно" обнаружит детей. "Я их первым нашел", - гордо расскажет
нам Потупчик через полвека о своем героизме, не подозревая о том, что нам
известен секретный документ. Ведь выходит, что Потупчик знал, где искать!
Крестьяне добиваются приезда следователя, а следователь уже находится в
Герасимовке. За двое суток до нахождения трупов Карташов уже опросил
свидетеля Потупчика, и бумага готова. Преступники в ней уже указаны.
Убийцами названы те самые антисоветски настроенные лица, которых после
расстреляют, но пока они сами еще не знают, что они убили двоих детей.
Потупчик будет активно участвовать в их арестах. В документе ни слова о том,
когда и как совершено убийство, но уже утверждается, что оно политическое,
классовое ("по кулацкой агитации"). И заявлено, что убит пионер и активист,
то есть представитель революционной организации - все, что надо для
показательного процесса.
На осведомителя Ивана Потупчика, милиционера Якова
Титова и двух следователей ОГПУ Карташова и Быкова ложится тяжелое
обвинение. Двоих из четырех нам удалось разыскать.
Итак, что известно об Иване Потупчике? "Иван пошел в школу уже взрослым,
- вспоминает Королькова. - Ходил он в класс вместе со мной и Павликом к
учительнице Кабиной. А после на ней женился. Прожил с ней года два и
бросил". В упомянутом протоколе допроса Потупчик назван "одиноким", значит,
женился он на учительнице после убийства. "Ванька сам сроду досыта не едал
дома, так ямы в чужих дворах разрывает", - говорил о нем его дед Сергей
Морозов в книге Соломенна "Павка-коммунист". Учительница Кабина рассказала
нам: "Иван часто бывал в Тавде по делам, а в деревне следил за
односельчанами. Он был здоровый, энергичный, в партию первым в деревне
вступил, держал дома винтовку. Он любил по ночам поручения выполнять, в дома
заходить: "Одевайся! Вези хлеб в Тавду!" Сонные мужики пугались, везли". Он
грозил Арсению Кулуканову еще до ареста самолично отправить его в лагерь. В
газете "Тавдинский рабочий" от 21 ноября 1932 года мы нашли два доноса на
соседей. Один анонимный, за подписью "Знающий", другой за подписью Ивана
Потупчика.
У Ивана были основания для злобы на деда. Устинья, мать
Ивана, рассказывала Соломеину, что дед приходил и требовал от нее, чтобы
внук прекратил доносы на соседей. Устинья пересказала этот разговор сыну. "А
ему чего нужно? - закричал Ванька. - Могилу ему нужно? Вырою. Знаю, что
делаю. Никому не указать!"
В квартире Ивана Потупчика, на центральном проспекте
Ленина в Магнитогорске, где мы навестили его, на видном месте стоял
портрет Сталина, который при нашем следующем посещении был убран. Потупчик
говорил медленно (перед этим у него был инсульт), жаловался на то, что
случайные люди оттеснили истинных героев коллективизации. Подробности он
рассказывал осторожно, пытаясь выяснить, что мы уже знаем. Впрочем, может,
это нам только показалось, что он был настороже, так как наши подозрения
зашли довольно далеко.
Потупчик охотно рассказал, что он с милиционером Титовым организовал
поиски в лесу и трупы детей нашел первым именно он. "Только места убийства,
на которых сейчас стоят два обелиска - Павлику и Феде, - фальшивые.
Действительное место происшествия - на километр глубже в лес. Там, в высокой
траве, дед с Данилой их зарезали. А близко к деревне ни один убийца не стал
бы убивать".
Мы спросили у него дату, когда были найдены убитые дети, а также дату,
когда был составлен первый протокол. Потупчик был готов к ответу. "За
пятьдесят лет многое позабылось, - сказал он, - числа в печати неточные.
Детей убили третьего сентября, это правильно, а найдены они были сразу Так
что протоколы вполне могли быть составлены 4 сентября Потом сюда прибыла
следственная группа из Свердловска и сразу заявила "Здесь был террор"
Допрашивали полдеревни Ну, я, конечно, участвовал, помогал Взяли тех, на
кого я указал Никаких экспертиз не нужно было, и так ясно"
Потупчик рассказал, что его вскоре перевели из кандидатов в члены партии,
а затем, сразу после суда, отправили служить в карательную дивизию ОГПУ "За
заслуги в области коллективизации", - добавил он
Об Иване Потупчике много написано Он был почетным гражданином
Герасимовки, почетным пионером Газеты называли его даже следователем,
который раскрыл убийство Павлика Морозова В 1961 году почетный пионер исчез
с общественного горизонта Он был осужден за изнасилование несовершеннолетней
девочки Вернулся он на свободу по амнистии, не отбыв срок полностью После
лагеря его опять хорошо устроили - на кадровую работу Каждый, кто жил в
СССР, знает, кто "занимается кадрами" Газеты снова начали писать о нем как о
герое, но уголовный розыск вскоре информировал газеты, и Потупчика перестали
упоминать Следователь уголовного розыска города Магнитогорска Яковенко, у
которого мы навели справки, хорошо знал Потупчика и сказал о нем "Почетный
пионер изнасиловал пионерку Как правило, такие люди совершают преступления
неоднократно, но не попадаются" Мы уже заканчивали работу над книгой, когда
узнали, что Иван Потупчик умер
Остановимся на второй фигуре из числа должностных лиц - на милиционере, а
точнее, участковом инспекторе Якове Титове "Я, участковый инспектор 8-го
участка Управления РК (рабоче-крестьянской - ЮД) милиции Титов, принимал
протокол-заявление от гражданина Морозова Павла, за ложные показания
предупрежден по ст 95 УК 1932 г 27 августа в 9 часов дня я, Морозов Павел,
пришел к Морозову Сергею за своей седелкой, где меня Морозов Данила избил и
говорил, что я тебя в лесу убью Больше показать ничего не могу. Протокол со
слов записан верно, прочитан мне вслух, в чем подписуюсь - Морозов. Протокол
принял участковый инспектор 8-го участка - Титов".
Это заявление имеется в деле N 374, но мать Павлика сначала утверждала,
что он к милиционеру ходил, а потом - что не ходил. Титов знал, что он имеет
дело с ОГПУ, и понимал, что в одно мгновение сам окажется на скамье
подсудимых в числе тех, кто погубил Павлика, если не найдет виновных, и
хотел застраховаться. И правда, незадолго до показательного суда в газете
"Уральский рабочий" репортер В. Мор писал: "То ли по политической
близорукости, то ли по другим причинам, участковый милиционер не успел
вмешаться в дело". Что это за "другие" причины? Халатность Якова Титова,
нежелание заниматься этим мокрым делом или - его соучастие в убийстве
подростка, не дающего жить деревне?
Милиционер сперва участвовал в расследовании дела, но был быстро
отстранен. Потом его сделали свидетелем на суде. Затем суд решил привлечь
Титова к уголовной ответственности за то, что он не защитил Павлика от
кулаков. Причем ему инкриминировали не должностную халатность, а
политическую близорукость. Участковый Яков Титов был арестован вскоре после
