председателя Центрального бюро юных пионеров Василий Архипов, и "Пионерская
правда" это опубликовала.
Имя Морозова зазвучало с трибун съездов и совещаний. ЦК комсомола
разработал план пропаганды подвига Морозова. В декабре выходит специальный
бюллетень ТАСС N 50 "Всем комсомольским и пионерским газетам Союза". Сверху
спущен приказ "обеспечить написание сценария для кинофильма и пьес для
детских театров", издания книг и плакатов о пионе - ре-герое Морозове. Все
это означало, что простым усилием воли руководителей партии один из двух
зарезанных в Герасимовке мальчиков воскрес из мертвых и начал свою новую
жизнь.
"Пионерская правда" сообщила, что собраны десятки тысяч рублей на самолет
"Павлик Морозов", предлагалось организовать сбор средств на постройку танка
имени героя Весь 1933 год в детской и юношеской прессе страны проходил не в
борьбе с кулачеством (с ним было в основном покончено), но в воспитании
преданности так называемого третьего поколения партийному руководству.
По Ленину следовало "строить коммунизм из массового человеческого
материала, испорченного веками и тысячелетиями рабства" [15]. Ленин требовал
переделывать этот испорченный человеческий материал. Сталин упростил задачу
и начал ликвидировать испорченный материал. Этим испорченным материалом были
те, кто мешал Сталину. Начал он с первого поколения старых большевиков,
занимавших государственные посты. Второе поколение, воспитанное до
революции, тоже несло груз отживших моральных принципов. У порога стояло
третье поколение, родившееся в послереволюционные годы. Именно они,
сверстники Павлика Морозова, и предназначались для того, чтобы выполнять
любые указания вождя.
Старых моральных критериев эти молодые люди не знали Они не имели
возможности сравнивать и всегда были "за", готовые, как предлагала
популярная песня тех лет, "петь и смеяться, как дети, среди упорной борьбы и
труда". Пропагандистские формулы гипнотизировали: "Модель трактора мы
заимствовали у Америки, - писал в "Комсомольской правде" Илья Эренбург. - Но
наши трактористы - модели новых людей, которых не знает старый мир".
Заместитель наркома просвещения, вдова Ленина Надежда Крупская, требовала
"получить определенный тип человека" [16] Нарком просвещения Анатолий
Луначарский с трибуны Всероссийского съезда педагогов так разъяснял сущность
задач большевистского воспитания: "Поскольку государство является военной
диктатурой, в нем нельзя проводить гуманитарных начал, тех начал, которые
являются основой нашей веры. Практиковать сейчас добро и человечность -
предательство, нужно сначала с корнем вырвать врагов" [17]. Пропаганда
ненависти, направленной на классовых врагов, на родственников и соседей, и
обучение бдительности, то есть постоянной подозрительности ко всем людям,
включая отца и мать, стали фундаментом этой новой системы воспитания.
За полгода до убийства Морозова, 13 февраля 1932 года, газета "Дружные
ребята" вдруг решила изменить название. Приведем объяснение редакции:
"Дружные - плохое название, - заявили ребята. - Ведь мы не дружим с
кулаками. А по названию газеты получается, что мы дружим со всеми". Через
несколько дней газета вышла под названием: "Колхозные ребята б, дружные".
Согласно разъяснению заместителя председателя Центрального бюро юных
пионеров Архипова в "Пионерской правде", основная задача пионерской
организации - "воспитывать ненависть". Морозов стал образцом для воспитания
ненависти к врагам партии. Первое художественное произведение о Морозове
поэта Михаила Дорошина называлось "Поэма о ненависти". Новое поколение
приучалось к тому, что оно живет в стане врагов, что дети должны с детского
сада разоблачать троцкистов, кулаков и шпионов. И в наши дни, переиздавая
книгу о Морозове, Соломеин назвал первую главу весьма недвусмысленно: "Не
всякий брат - брат".
Молодой лидер комсомола Александр Косарев говорил с трибуны: "У нас нет
общечеловеческой морали. Мораль - классовая. Наша мораль - это та, что
взрывает капитализм, уничтожает его остатки, укрепляет диктатуру
пролетариата, двигает вперед строительство социализма". ("Правда", 7 июля
1932 года.) Создавалась кастовая модель взамен отмененной общечеловеческой.
Этой новой моралью отменялись стыд, совесть, жалость, сострадание,
великодушие, доброжелательность, сопереживание, терпимость - то есть
оттенки, которые и составляют особенность человека, отличие его от зверя. Но
зверь никогда не предаст, не донесет. Что же это тогда - новый человек?
Показательный процесс по делу об убийстве Павлика
Морозова освещался в газетах с частым использованием известного афоризма
Максима Горького: "Если враг не сдается, его уничтожают". Так имя Морозова с
первых публикаций оказалось рядом с именем основоположника социалистического
реализма, назначенного в начале 30-х годов главным инженером душ третьего
поколения новых советских людей. В статье "О старом и новом человеке"
Горький писал: "В Союзе Советов растет новый человек, и уже безошибочно
можно определить его качество. Он обладает доверием к организующей силе
разума (к диктатуре, по-видимому. - Ю, Д.) - доверием, которое утрачено
интеллигентами Европы, истощенными бесплодной работой примирения классовых
противоречий".
Горький писал, что "масса все более героизируется". Его теорию надо было
подкрепить практикой. "Пионерская правда" и другие газеты обращались с
призывами к писателям показать пионера-героя Павлика Морозова. И Горький
тоже обратил на мальчика внимание. Помог ему в этом молодой журналист из
провинции Соломеин, которого мы многократно цитировали выше. Именно Соломеин
создал первую версию мифа о Павлике Морозове.
В автобиографии, предоставленной нам его дочерью,
Соломеин писал, что происходит из середняков, но его отец имел две
лошади, а такие считались кулаками. Мать его потом вышла замуж за кулака.
Отчим жестоко избивал Соломенна, а потом убил его мать. Соломеин
беспризорничал, жил в детских колониях. Образование получил трехклассное. Он
был учеником столяра, рабочим бойни и махорочной фабрики, копал канавы,
работал рассыльным, пока в 30-м году не был послан как кандидат в члены
партии в колхоз в числе двадцати пяти тысяч других таких же уполномоченных
проводить коллективизацию. Это и было началом его партийно-литературной
карьеры.
Он начал писать, и вскоре его взяли в редакцию свердловской газеты
"Всходы коммуны", где он дорос до заместителя редактора. После этого
Соломеин сменил не менее шестнадцати должностей в местных газетах на Урале и
умер от хронической болезни сердца в 1962 году. О мировоззрении Соломеина в
какой-то мере можно судить по его сравнению капитализма и социализма - там
бьют детей, а здесь бьют барабаны. Толчком к тому, чтобы сделаться
писателем, Соломеину послужило специальное распоряжение Уральского обкома
написать книгу о новом человеке - Павлике Морозове. Срок установили - десять
дней.
В Герасимовку Соломеин приехал примерно через месяц после убийства. Он
был не просто представителем газеты, но и уполномоченным райкома партии по
раскулачиванию. Его называют даже председателем колхоза в Герасимовке, но,
хотя в музее висит его фотография с соответствующей подписью, это домысел.
Собирая материал для книги, Соломеин не надеялся на память, благодаря чему
мы получили тщательные записи всего, что он первым увидел в Герасимовке.
К несомненным достоинствам Соломенна следует отнести его неравнодушное
отношение к жизни, трудолюбие и скромность. В отличие от большинства
авторов, Соломеин добросовестно опрашивал людей. Но он был представителем
органов пропаганды, имеющих определенную задачу. Честный интервьюер, он
записывал подчас и то, что работало против героя Партийный журналист, он
рапортовал только о подвигах пионера-доносчика.
В воспоминаниях Соломенна, относящихся к жизни в Герасимовке, имеется
второй герой-доносчик, и читать о нем не менее интересно, чем об официальном
герое Павлике Морозове. Соломеин искренне рассказывает, как после смерти
Павлика из-за отсутствия доносов стало трудно выполнять хлебозаготовки.
Тогда он стал искать в деревне доносчика, который заменил бы Морозова.
Васька Карлович был дураковат и пьянчуга. "Только через неделю, после
неоднократных разговоров, Васька согласился помочь сельскому совету найти
кулацкий хлеб. По утрам приходил ко мне в квартиру или в сельсовет и рисовал
в моем блокноте план с надписями "Конюшня. Десять шагов по направлению к
бане". Или: "Баня. Восемь шагов вправо, к большой сосне". Я перерисовывал
эти планы своей рукой на маленьких листочках и передавал их членам комиссий
сельсовета. Комиссии приходили во двор кулака, заглядывали во все уголки и в
конце концов, как правило, "случайно обнаруживали" яму, наполненную хлебом.
В красных обозах имени Павлика Морозова, которые мы направляли в Тавду
один-два раза в неделю, было немало возов, найденных в ямах".
Доносил Васька, простодушно объясняет Соломеин, не от любви к советской
власти, а за бутылку водки. Соломеин скрывал имя личного соглядатая и
говорил, что у него "сорок помощников-пионеров", то есть, вообще-то,
подвергал детей риску разделить участь Морозова. Следом за конфискацией
хлеба шли процессы, на которых общественным обвинителем выступал сам
Соломеин, а каждый крестьянин, укрывший хлеб, получал причитающиеся ему пять
или десять лет лагерей. Соломеин ходил по деревне с пистолетом в кармане, а
когда ему пригрозили, стрелял и ранил крестьянина. Он же арестовывал людей,
которые заглядывали в окна сельсовета, - по подозрению в покушении на него,
журналиста, а по совместительству - уполномоченного райкома [18].
Как видим, первому биографу Павлика Морозова пришлось не только создавать
светлый образ доносчика в литературе, но и самому заниматься
доносительством, что он успешно совмещал. Однако с первой книгой Соломеину
не повезло. Он написал "В кулацком гнезде" за двадцать дней и ночей и за
опоздание на десять дней - получил партийный выговор. Издавали книгу
поспешно, о чем свидетельствует множество корректорских ошибок. Книга была
быстро издана на других языках народов СССР. Отрывки из нее печатались в
Париже, в журнале компартии "Мон Камрад". Соломеин послал книгу в дар вождю
пролетарских писателей Горькому и еще нескольким писателям. Ответил ему
только Горький, причем сразу.
Известно, что основоположник соцреализма охотно хвалил ничтожные и
полуграмотные книги, если они принадлежали перу пролетарских авторов. Какой
бы неумелой ни была книга "В кулацком гнезде", она, казалось бы, как нельзя
более кстати иллюстрировала задачи, поставленные перед новой литературой, и
отвечала призывам самого Горького. И вдруг: "Плохая книжка; написана -
неумело, поверхностно, непродуманно. Героический поступок пионера Павла
Морозова, будучи рассказан более умело и с тою силой, которая обнаружена
Морозовым, - получил бы очень широкое социально-воспитательное значение в
глазах пионеров. Многие из них, наверное, поняли бы, что если "кровный
родственник является врагом народа, так он уже не родственник, а просто -
враг и нет больше никаких причин щадить его". Далее критика книги
приобретает сатирический характер: "Читатель, прочитав ее, скажет: ну, это
выдумано, и - плохо выдумано! Материал оригинальный и новый, умный -
испорчен. Это все равно, как если б вы из куска золота сделали крючок на
дверь курятника или построили бы курятник из кедра, который идет на обжимки
