карандашей".
Зубодробительный ответ корифея советской литературы, опубликованный много
раз, закрыл Соломеину пути в издательства, заставил десятилетиями думать,
как переписать книгу, чтобы герой "соответствовал". Переделать книгу
Соломеину мешала катастрофическая безграмотность. Уже немолодым он делал
упражнения по школьным учебникам русского языка, но издательства отвергали
его рукопись из-за недостаточного количества запятых. Перед смертью с
помощью журналистки-дочери и бойкого собрата по перу он снова переписал
книгу. Освеженная легенда вышла под названием "Павка-коммунист".
Горький отчитал Соломеина за то, что тот не обобщил черт нового героя. А
Соломеину мешало, что он слишком хорошо знал подлинные события и был
неопытен в умении их извращать. Последующие авторы предпочитали поменьше
соприкасаться с живыми фактами и просто конструировали образ Морозова, каким
он должен быть. К этому с опозданием пришел и Соломеин.
Через месяц после письма Соломеину центральные газеты выходят со статьей
Горького, в которой в совершенстве сделаны обобщения, оказавшиеся не под
силу провинциальному журналисту "Борьба с мелкими вредителями - сорняками и
грызунами - научила ребят бороться и против крупных, двуногих. Здесь уместно
напомнить подвиг пионера Павла Морозова, мальчика, который понял, что
человек, родной по крови, вполне может быть врагом по духу и что такого
человека - нельзя щадить".
Устами Горького партия провозглашала, что главное теперь - выявлять
двуногих вредителей, врагов по духу в среде своих родных и близких, а это
значит, подозревать, следить и сообщать Отныне главным героем Страны Советов
провозглашался не маленький борец за коллективизацию, а - доносчик
По странности человеческой судьбы статья Горького появилась как раз в то
время, когда по Москве поползли слухи, что его сын Максим Пешков завербован
и сообщает личному секретарю писателя чекисту Петру Крючкову, о чем отец
беседует дома в отсутствие своего помощника Об этих разговорах у Горького
докладывалось главе ОГПУ (с 1934 года НКВД) Генриху Ягоде и лично Сталину
Чуть позже Максим. по официальным данным, был умерщвлен врагами партии Два
года спустя та же участь, если верить печати 30-х годов, постигла Горького,
затем публично судили и расстреляли его секретаря Крючкова и Ягоду
После статьи Горького миф обогащается деревенского мальчика-доносчика
газеты стали называть "непримиримым бойцом за дело рабочего класса" "Память
о нем не должна исчезнуть, - заявил Горький, - этот маленький герой
заслуживает монумента, и я уверен, что монумент будет поставлен" Уверенность
Горького, полагаем, исходила не от него самого не сам же он решил
воздвигнуть монумент в центре Москвы. А уже начался сбор средств среди детей
на постройку памятника Павлику Морозову. Рядом с Тверской, главной
московской улицей, переименованной к этому времени в улицу Горького, в
столице предстояло вознестись фигуре пионера-доносчика, который оказался в
центре внимания Первого съезда советских писателей, торжественно
открывшегося в августе 1934 года.
Вопрос о Морозове возник сразу после приветствия, которое писатели
направили Сталину. Горький обратил внимание писателей на то, что "рост
нового человека особенно ярко заметен на детях". После содоклада Самуила
Маршака о детской литературе совершился ритуал приветствия участников юными
пионерами. Опубликованный стенографический отчет и газетные статьи сильно
отличаются, поэтому сведем их здесь вместе.
От имени пионеров Сибири выступила пионерка Алла Каншина: "Алексей
Максимович совершенно правильно сказал, что Павлику Морозову памятник нужно
поставить. Нужно это сделать, и мы, пионеры, этого добьемся. Мы уверены, что
вся страна нас поддержит. Павлик Морозов заслужил этого. Где еще в мире вы
найдете, чтобы страна ставила памятники ребятам? Слышали мы, что где-то за
границей есть один-единственный памятник: голый парнишка стоит около
фонтана. Вот война была, и на него надели генеральский мундир. Что может
сказать этот памятник? Ничего. А наш памятник будет звать всех нас, ребят, к
героизму (аплодисменты). Товарищ съезд, организуем это дело! Поставим
памятник! (Продолжительные аплодисменты.)". Как возникают подобные детские
инициативы, читатель знает не хуже нас.
Согласно отчету в "Комсомольской правде", девочка заявила с трибуны: "А
ведь у нас таких тысячи!" Далее газета пишет: "Тут же вносится предложение
президиума немедленно организовать сбор средств на памятник отважному
пионеру Павлу Морозову. Алексей Максимович берет стопку писчей бумаги и
пишет: "На памятник пионеру-герою Павлу Морозову. М. Горький - 500 р. ".
Горького окружил весь президиум. Лист покрывается длинной вереницей
фамилий".
В "Пионерской правде" дело описывается иначе. После обращения девочки не
Горький, а Николай Тихонов "предлагает немедленно начать сбор средств...
Максим Горький первым вносит 500 рублей, затем подписывается Демьян Бедный,
персидский поэт Лахути, Тихонов и другие делегаты съезда". В заключительном
слове Горький не забыл мальчика, усыновленного Союзом писателей, и опять
просил правительство разрешить союзу литераторов поставить памятник
герою-пионеру.
Основной задачей советской литературы с начала 30-х годов становится
внедрение в сознание общества стереотипов поведения, требующихся власти в
данный момент. Едва Павлик Морозов был предложен, писатели поспешили
доказать свою преданность и готовность на все. Им показалось, что монумент
сделать быстрее, чем написать книги, и монумент будет выглядеть эффектнее.
Эталоном нового человека и положительным героем эпохи социализма был
провозглашен предатель, подобный тем, кого Данте поместил в девятый круг
ада.
После Первого съезда писателей процесс создания моделей новых людей
принял индустриальный размах. Детскую литературу в печати назвали в те годы
"школой ненависти". Не художественные качества книги, а соответствование
требованиям стало главным критерием литературы. Павлик Морозов стал основной
моделью для создания положительного героя. "Писатели стараются написать о
Павлике Морозове такую книгу, - позже объяснил суть дела поэт Александр Яшин
в "Комсомольской правде", - чтобы она показала лучшие, типичные черты наших
детей, стремятся создать образ пионера, которому бы подражали поколения
советских ребят".
Перед смертью в 1936 году Горький опять вспомнил о Морозове: "Это одно из
маленьких чудес нашей эпохи" ("Литературная газета", 27 июня 1950 года).
Человечеству было известно только семь чудес света. Горький разглядел
восьмое - маленького доносчика. Но были в жизни знаменитого писателя и
другие времена, когда он иначе оценивал предательство и донос. После
февральской революции 1917 года он записал в своем дневнике, а затем
опубликовал следующий эпизод. К нему, тогда редактору петроградской газеты
"Новая жизнь", пришла миловидная женщина, немного смущенная: "Видите ли, я
была агентом охранного отделения... Это очень гадко?" Женщина объяснила, что
у нее был роман с офицером, который сделался жандармским адъютантом. В ее
квартире собирались разные люди, и она доносила через любовника, о чем они
говорили.
- Вы многих предали?
- Я не считала, конечно. Но я рассказывала ему только о тех, которые
особенно не нравились мне.
- Вам известно, как поступали с ними жандармы?
- Нет, это не интересовало меня. Конечно, я слышала, что некоторых сажали
в тюрьму, высылали куда-то, но политика не занимала меня..."
Великий пролетарский писатель был возмущен. Он молча выслушал исповедь
доносчицы, "огромным напряжением воли скрывая тоскливое бешенство". Он думал
тогда: "Я знал Гуровича, Азефа, Серебрякову и еще множество предателей...
Когда одно за другим вскрывались их имена, я чувствовал, как кто-то
безжалостно-злой иронически плюет в сердце мне". Горький не жалеет слов,
чтобы раскрыть читателю всю мерзость падения этой женщины: она донесла
жандармам на отца, которого не любила за то, что он разошелся с ее матерью.
"Разве не я отвечаю за всю ту мерзость жизни, которая кипит вокруг меня, -
спрашивал Горький, - не я отвечаю за эту жизнь, на рассвете подло
испачканную грязью предательства?" Полтора десятилетия спустя, в
соответствии с новой моралью, тот же Горький призвал увековечить героя
Павлика Морозова. Предатель отца стал национальным советским героем.
ТВОРЦЫ И ЖЕРТВЫ ГЕРОИЗАЦИИ
Едва политический заказ был сформулирован, он начал срочно выполняться.
Кроме свердловчанина Соломенна, о котором уже рассказано, были два других
очевидца показательного суда над убийцами братьев Морозовых, два столичных
конкурента: Губарев и Смирнов. Всю творческую жизнь три указанных автора
посвятили созданию мифа о подвиге героя-доносчика 001.
В краткой литературной энциклопедии говорится, что Виталий Губарев
участвовал в расследовании дела об убийстве Морозова и опубликовал первые
материалы о нем. Как выяснилось, статью для энциклопедии Губарев написал о
себе сам. Приехав после службы в Красной Армии в Москву, Губарев начал
делать комсомольскую и журналистскую карьеру. Телеграмма с места была
опубликована в, "Пионерской правде" за подписью Губарева, что и дало ему
основание считаться "первооткрывателем героя-пионера". Первая статья
Губарева была опубликована 15 октября - на неделю позже статьи Соломенна, а
книга его вышла позже на несколько лет.
Та же энциклопедия сообщает, что в 1933 году Губарев опубликовал книгу
"Один из одиннадцати" (выдумка о том, что в деревне было одиннадцать
пионеров). На самом деле, это не книга, а газетная статья. Незадолго до
смерти Губарев рассказал нам, что Горький, с которым он встретился в
редакции "Крестьянской газеты", поручил ему написать книгу о мальчике-герое.
Первый вариант под названием "Сын. Повесть о славном пионере Павлике
Морозове" появился в журнале "Пионер" [19]. Губарева сделали редактором
"Пионерской правды" и за пропаганду подвига пионера Морозова наградили
орденом "Знак Почета". Последнее десятилетие жизни писатель издавал
назидательные книги о верности детей делу партии. Умер он в 1981 году от
инфаркта, причиной которою стал хронический алкоголизм.
Третьим после Соломенна и Губарева создателем мифа о Морозове был Елизар
(точнее - Елиазар) Смирнов. В редакции он носил другое имя, из-за чего мы с
трудом нашли знавших его коллег. Смирнов вырос в детском доме, где его
Нйзвали Вил (аббревиатура имени В. И. Ленина, позже переделанная в Вильям).
Настоящее свое имя он узнал уже взрослым Сын учителя. Смирнов учился в
Ленинградском институте журналистики, работал в газетах, в том числе
военных, имел чин полковника, награжден орденами. В 1962 году он был найеси
в своей московской квартире через несколько дней после смерти. Это произошло
в один год со смертью Соломеина.
Смирнов, общественный обвинитель на процессе в Тавдс. участвовал в
редактировании текстов судебных документов. написал ряд статей о Морозове,
книгу "Павлик Морозов" и несколько книг о пионерском движении, но на
приоритет в создании мифа не претендовал. Более того, в очерке,
опубликованном за год до смерти, он отдал пальму первенства другим и даже не
упомянул о своей активной роли в показательном процессе. Возможно, этому
есть объяснение. В последние годы жизни он общался с Евгенией Гинзбург,
репрессированной писательницей, автором самиздатских книг, опубликованных на
Западе, и начал что-то понимать. Но в 30-е годы именно Смирнов оказался не
