дурной страсти. Пытался, но успеха не имел. Значит ли это, что он решил
убить внука? Ведь ему не повезло не только с Павликом. Дед видел, что
основным осведомителем в деревне был другой его внук, от дочери Устиньи,
Иван Потупчик. Вот как писала учительница, а затем жена Потупчика Зоя Кабина
в "Тавдинской правде" через тридцать пять лет: "Особенно Ваня Потупчик
выделялся способностями и активностью". Устинья Потупчик, судя по записям
Соломенна, рассказывала: "Один раз дед Морозов пришел злой.
- А Ванька игде?
- 3 ребятами в заулке песни играе.
- .. твою мать, родила дурака. Ен у тоби який большой, такой дурный...
Усе смотрить, як бы найти у кого хлеб захованный... Так раз своего нэма,
зачем чужой забирать?"
Этот эпизод, разумеется, без поминания матери, перешел из записей
Соломеина в его книгу. Важно вот что: если дед знал, что двадцатилетний Иван
серьезный осведомитель, зачем было ему убивать двух маленьких детей? Разве
доносы прекратились бы?
На следующий день после убийства, в воскресенье, дед поехал к старшему
сыну Ивану в соседнюю деревню, по версии следователей, чтобы сообщить, что
дело сделано. Эта версия стала поводом для обвинения Ивана в соучастии.
Однако в показаниях очевидцев, записанных Соломенным сразу после приезда в
деревню, находим опровержение, весьма важное: "Морозов приехал домой вечером
в воскресенье с милиционером Титовым". Выходит, дед сам привез в деревню
милиционера искать внуков, когда матери еще не было! Этот факт почему-то не
фигурировал на суде вообще. Между тем, как показывают односельчане, поиски
пропавших внуков начались благодаря деду!
С самого начала старик Морозов считался в деревне непричастным к делу.
Его угрозы расправиться с Павлом никто за серьезные не принимал. "Будучи
посаженным, - уверяет дальний родственник Морозовых Байдаков, - старейшина
семьи до суда велел всем отпираться ото всего. Он отрицал не только свою
причастность, но и вину других арестованных. Тогда его начали бить". "Еще
перед арестом его избили до полусмерти, - вспоминает Татьяна Морозова. -
Особенно отличился Иван Потупчик. В ОПТУ их тоже били, ну, они и
признались". "На допросах грозили пристрелить на месте, - заявила
учительница Кабина, - они не понимали, чего от них хотят, и говорили все что
угодно, лишь бы не били". "Их долго таскали на допросы, - говорит
одноклассница Павла Матрена Королькова, - то признаются, то не признаются.
Деда пытали". В результате пыток и побоев следствие победило: перед судом
старик взял убийство на себя.
Татьяна Морозова нам рассказывала: "Дед на суде заявил: "Господа судьи,
меня допрашивали - пятнадцать наганов лежало на столе. Били рукоятками до
полусмерти". Судья спросил: "Кто бил?" - "А такие, как вы, только с
наганами". Конец суда писатель Соломеин описывает так: "Остриженный наголо,
старик Морозов не походил на себя. Говорил тихо. То сознавался во всем, то
начинал запираться. На вопросы отвечал путано. Морщился, истерично взмахивал
рукой: "Мне теперь все равно... Судите скорее..."
В газетном отчете из зала суда читаем: "Старик Морозов пытается принять
на себя "иисусов" вид. Он говорит: "Я принимаю на себя весь грех, как принял
иисус Христос на суде иудейском". Имя Иисуса Христа в газетах тех лет
писалось с маленькой буквы. Но дело не в этом. Христос, как известно, не был
виноват, и намек деда весьма прозрачен.
Но сохранились и другие отчеты о поведении деда. Писатель Яковлев в книге
говорил позднее, что дед в убийстве так и не признался: "Я и в лесу не был,
на лежанке весь день отдыхал". "Кто же убил?" - "А я знаю? Ничего я не
знаю". Репортер местной газеты Антонов, присутствовавший на суде, также
утверждал, что дед виновным себя на суде не признал, категорически отказался
от данных на следствии показаний. Антонов писал: "В один из моментов допроса
плачет мать... Плачет дед, однако остается тверд и продолжает отрицать свое
участие в убийстве". Ни судьи, ни прокурор, ни свидетели не смогли
предложить ни единого конкретного доказательства, что дед убивал. Несколько
человек, присутствовавших в зале суда, нам заявили, что дед виновным себя
так и не признал. Чем же вызваны тогда колебания в поведении Сергея Морозова
во время следствия, только ли пытками и избиениями? Его линия менялась из-за
внука Данилы, показания которого были единственной уликой.
"Данила был дурачок", - рассказывала нам Татьяна Морозова. "Хорошего
ничего в нем не было, - говорила Королькова, - оторви да брось. Но тупой он
не был". В записях Соломеина находим: "Данила Морозов низкого роста,
угрюмый. С людьми плохо разговаривал... с молодежью мало ходил. С девками не
крутил". Беркина утверждает, что Данила был "чокнутый". Иное заявили его
учительницы. Позднина уверяла, что Данила с интересом учился и неплохо (в
отличие от Павлика) говорил по-русски. Первое время он был даже переводчиком
между русской учительницей и белорусскими детьми. К двоюродному брату
Павлику Данила относился хорошо. Учительница Кабина вспоминала: "Данила и
Павлик учились вместе. Данила вовсе не был таким, как его изображают. Не
вышибала и не мрачный дебил. Косил сено, пахал. Это был жизнерадостный
трудяга-парень, немного простодушный. Сложения крепкого, невысокого роста,
добрее и великодушнее Павлика... Если и дрался, то как все подростки. Данила
не пил, как пишут. Тогда в деревне пили редко, а молодежь и подавно.
Самогона не варили, потому что хлеба не хватало".
Данила, сын Ивана, который ушел жить в соседнюю деревню, был вскормлен и
воспитан дедом и бабушкой, у которых прожил лет шесть. Дед собирался
оставить Даниле нажитое. Печать называла Данилу "кулаком", но это нелепость.
Данила своего имущества не имел вообще, хотя был трудолюбив, здоровьем не
обижен, и, когда вырос, стал опорой стариков.
Учительница Кабина уверяла нас: "Данила в те дни исчез".
Когда стали арестовывать, он убежал к отцу Ивану в соседнюю деревню,
сделав это по совету деда. Данилу арестовали быстро, но маловероятно, что
дед стал бы губить любимого внука. Между тем следователь писал, что это
именно так.
"Во время ареста, - говорится в деле, - сидели обои в амбаре при
сельсовете, где старик Морозов Сергей подговорил своего внука Морозова
Данилу показать при допросе, что якобы пионера Морозова Павла и его брата
Федора убил он, Морозов Данила". Слово "якобы" показывает, что следователю с
самого начала было ясно, что Данила не убивал. И следователь сразу стал
склонять неопытного Данилу к разоблачению деда.
На деле, когда арестованных уводили из деревни в Тавду, дед опять
попытался спасти внука. Едва подошли к лесу, дед ему что-то шепнул, и Данила
снял котомку с одного плеча, чтобы сбросить ее и рвануться в сторону.
Соломеин записал показания очевидца. Конвоир сказал: "Одень на оба плеча,
сволочь, а то пальну вдогонку".
Сидя в следственном изоляторе, Данила первое время выполнял наказ деда от
всего, отпираться. Тогда, по воспоминаниям Байдакова, который ссылается на
рассказы уполномоченного из райкома, Данилу посадили отдельно и к нему
впустили "наседку". Так называют доносчика, специально подсаженного в
камеру. Стал "наседка" втираться Даниле в друзья, сказал, что у него есть
связь с волей. И, действительно, "наседке" принесли водки и еды, и оба
хорошо выпили. "Наседка" стал говорить, что Данилу, конечно, расстреляют, но
могут и помиловать, если он покажет на деда и других. Деду все равно скоро
помирать, а Даниле жить да жить... Данила и тут не отступил.
Тогда за Данилу взялся более опытный уполномоченный
Секретно-политического отдела ОПТУ Быков. Он, в отличие от предыдущих
следователей, на допросах говорил с Данилой без угроз и без брани. От него
Данила услышал, что дед указал на внука как на убийцу. Это был следственный
прием, старый как мир Но неискушенный Данила клюнул на приманку и дал
показания против деда, а значит, и против себя Провели между ними очную
ставку, на которой Данила показал, что дед антисоветчик и убийца, а
разъяренный предательством внука дед - что убийца - Данила Этого следователи
и добивались В секретной спецзаписке по вопросу террора, рапортующей об
успехе допросов, вина Данилы полностью отсутствует "При допросе Морозова
Данилы 16.09.32-го года последний показал, что убийство пионера Морозова и
его брата произвел Морозов Сергей только за то, что Морозов Павел как пионер
проявляет активность в проводимых мероприятиях Советской власти и партии на
селе, кроме того, выказывает про кулацкие проделки властям Морозов Сергей
все время вел и ведет тесную связь с местным кулачеством, к Советской власти
настроен враждебно, до убийства детей, указанных выше, завсегда, когда их
видел, то наносил им угрозы со словами "Обождите, щенята-коммунисты,
попадетесь мне где-нибудь, я вам покажу и с вами расправлюсь" (Выделено в
оригинале - Ю Д) Это он говорил в присутствии Татьяны (мать зарезанных
детей), своей жены Морозовой Ксении и внука Морозова Данилы"
Следствие сразу сдвинулось с мертвой точки Данила стал незаменимым
помощником следователям Пошли одна за другой очные ставки Все обвиняемые
отрицали свою вину - Данила всех обвинял И хотя он путался, следователи
подправляли его, как надо То обстоятельство, что он был посажен отдельно,
тоже доказывает, что он помогал следствию Но важнее другое как видим, в
показания Данилы сразу были добавлены все те политические соображения,
которые нужны для будущего показательного процесса Стало ясно, что дело
почти готово Это подтверждают и даты Данила дал нужные показания против деда
16 сентября, а 17-го отправляется наверх секретная записка о победе
следствия В этот же день в районной газете "Смена" торжественно сообщается,
что следствие уже закончено
"Производит впечатление простого, тихого деревенского парня, - говорится
в отчете о судебном заседании - Встав перед столом суда, он заявил: "Здесь
старик много путал, говоря правду и неправду, то признает себя виновным, то
нет. Я буду говорить все так, как было". Журналист Антонов писал в газете
"На смену! ", что за два с половиной месяца допросов Данила сообщил
пять-шесть вариантов учасшиков преступления, и каждый раз потом брал свои
слова обратно. Фантазии Данилы не смутили ни следствие, ни суд. Напротив,
Данила оказался великолепной находкой: он аккуратно подписывал все, что
перед ним клали на стол, охотно повторял, что поручали.
В свете поведения Данилы становится понятнее линия поведения деда.
Пережив на воле предательство трех внуков - Ивана Потупчика, Павла и Федора,
- Сергей Морозов защищал остатки семьи. Данила был последней надеждой деда,
его опорой, единомышленником. И вот его четвертый внук продался басурманам.
Такого поворота дед не ожидал, и это его надломило.
Мы можем только представить себе лютую обиду, которую испытывал Данила,
когда в награду за свои старания получил смертный приговор, как и все.
Но жизнь Данилы не оборвалась. Учительница Кабина рассказала нам: "В
Герасимовке ни почты, ни почтальона не было, а кто ехал из города, привозил
письма, и они лежали на столе в сельсовете. Никто писем не трогал - ведь все
в деревне неграмотные. После суда в газетах сообщили, что убийц расстреляли.
Прошло месяца три. Как-то смотрела я почту в сельсовете. Вижу странный
конверт: листок из книжки вырван, сложен и по краю зашит ниткой, сверху
адрес написан и моя фамилия. Я открыла письмо, стала читать и глазам не
верю. Данила писал, что стариков расстреляли, а он еще жив. И само письмо
