часто к ним захаживать, хотя она почти не приглашала его. Значит,
отец... Возможно, поэтому его довольно частые визиты начали ее раздра-
жать. В конце концов Лариса не выдержала и прямо спросила отца:
- Чего это Кен к нам зачастил, уж не хочешь ли ты сосватать ему свою
дочь?
- А чем он плох? Кажется, одно время и ты к нему благоволила? - Ко-
миссар добродушно улыбнулся, пытаясь спрятать раздражение при воспомина-
нии о тех злополучных снимках, где она была запечатлена и с капитаном
Минквудом.
- Благоволила, ну и что? - с вызовом заявила Лариса. - Даже спала с
ним! Но с каких это пор, как сейчас говорят, постель стала поводом для
знакомства? - Она даже ногой топнула. - Или, может быть, ты хочешь дик-
товать мне, с кем ложиться, а с кем нет?
- Ну что ты, дочка?! Я же только счастья тебе хочу! - Он тяжело
вздохнул, покачал головой и вышел из комнаты.
Лариса потом несколько дней вообще не разговаривала с отцом. Вела се-
бя так, словно вместо него перед ней было пустое место. Характер у нее
был твердый и обидчивый: скорее всего, этот бойкот продолжался бы еще
долгое время, если бы не одна случайность. У Ларисы кончились карманные
деньги. Обращаться к отцу впрямую не хотелось. Она стала заходить к нему
в кабинет с надеждой, что он поступит так же, как уже было во время од-
ной подобной размолвки: тогда он оставлял ей деньги на своем рабочем
столе в кабинете.
Кабинет Комиссара был обставлен с безвкусной роскошью. Мебель красно-
го дерева под старину была инкрустирована серебром и перламутром. Стены
и паркет тоже красного дерева, пропитанного особым раствором, - оно от-
ражало солнечный свет. Стоило человеку, сидевшему в кресле, просто по-
вернуть голову, и по всей комнате разбегались тусклые лучики света, схо-
дившиеся и расходившиеся, точно в детском калейдоскопе. На стенах висели
картины известнейших художников мира: Брейгеля, Боттичелли, Мазереля -
подношения тех, кто не хотел иметь хлопот с Законом.
Такими подарками был полон весь особняк, и хозяин разместил их, не
слишком сообразуясь с законами хорошего вкуса. Один из дуэльных пистоле-
тов, украшавших стены гостиной, был экспонатом для гостей: Комиссар уве-
рял, что этот пистолет стал причиной смерти великого Пушкина. А кривая
янычарская сабля в серебряных ножнах, украшенных драгоценными камнями,
висела крест-накрест с клюшкой для гольфа, принадлежавшей одному знаме-
нитому на весь мир игроку: он никогда не проигрывал, а когда наконец
проиграл, то убил своего соперника именно этой клюшкой...
И это дело попалось Алексу Уайту, тогда еще начинающему полицейскому.
Убийца шепнул ему несколько слов, и Алекс сумел так виртуозно запутать
следы, что расследование длилось более года и приобрело скандальную из-
вестность. Несколько раз суд выносил решение о продлении следствия из-за
недостаточности представленных улик. Публика с нездоровым азартом следи-
ла за борьбой обвинителя с мощной командой подкупленных адвокатов. Всем
было ясно: вот убийца, вот орудие убийства, а покойник уже спокойно дог-
нивает в своей могиле, но... Это дело так и закончилось ничем: последний
суд вынес решение закрыть дело из-за "недостаточности улик"! Каково, а?
Эта удача принесла Уайту необыкновенную популярность не только среди
уголовного мира, но и среди людей со средним достатком, на его счету по-
явилось несколько десятков тысяч долларов, а злополучная клюшка, офици-
ально так никогда и не признанная орудием убийства, стала частью его
личной коллекции трофеев. Кроме этого, его приняли в гольф-клуб как по-
четного члена, где он и познакомился с будущим мэром Нью-Йорка.
... Лариса третий день подряд заходила в кабинет отца, но денег нигде
не было: либо он забывал оставить, либо и впрямь обиделся. Не найдя де-
нег и на сей раз, Лариса уже хотела было выйти из кабинета, как вдруг
заметила, что небольшая картина Айвазовского почему-то покосилась. Она
подошла ближе, взялась за перекошенный край. Картина, укрепленная на
шарнирных петлях, легко откинулась в сторону, открывая изящный, но вну-
шительный сейф. К своему огромному удивлению, Лариса обнаружила его чуть
приоткрытым: в дверце торчал ключ. Отец не только никогда не открывал
его при ней, но даже не упоминал о нем.
Нисколько не раздумывая, Лариса открыла тяжелую дверку и заглянула
внутрь. На одной полке лежали сафьяновые коробочки, в каких продаются
драгоценности, на другой - стопки денежных пачек в банковской упаковке.
Но не деньги привлекли ее внимание, а то, что лежало рядом с ними: фо-
тографии! Здесь она с Минквудом, здесь с Сергеем, а здесь?.. Лассардо!
Это был день, когда она впервые испытала близость с мужчиной. Снимал сам
Лассардо, поэтому его лица не было видно. Тут она вспомнила, что сама
уговорила его несколько раз сняться через зеркало. Она быстро просмотре-
ла все фотографии. Но тех не было.
Сначала она с возмущением подумала, что это дело рук отца: видно,
приставил одного из своих прихвостней и заставил следить за каждым ее
шагом. Но снимки Лассардо заставили задуматься: если это не отец, то
кто? Кому понадобилось подглядывать за ней? И вдруг она вспомнила
расспросы Лассардо об отце. Подонок! Мразь! Так вот для чего она ему по-
надобилась! Выходит, все эти фотографии сделаны им! Но зачем? Она спро-
сит у отца, решила Лариса. Решительно взяв фотографии, она хлопнула
дверкой сейфа и уже хотела вернуть на место картину, как услышала за
спиной шаги. Она резко повернулась - перед ней стоял отец.
- Зачем... - Это было все, что он мог сказать ей. Лариса безжалостно
бросила фотографии ему на стол.
- Я случайно на них наткнулась: ты не закрыл сейф и я заглянула! От-
куда они у тебя? - кивнула она на снимки.
- Мне их прислали... - Он виновато опустил глаза.
- Кто?
- Не знаю. Я его не видел. Он только звонил мне...
- Требовал за них деньги?
- Нет, кое-какие услуги...
- И угрожает опубликовать эти фотографии в прессе... Подонок! - Лари-
са зло стиснула зубы. - И давно ты их получил?
- Около месяца назад...
- И столько времени молчал. - Она покачала головой. - Теперь я пони-
маю, почему ты так изменился! Понял, что я уже не та маленькая девочка,
которую ты бросил, не так ли?
- Ты же прекрасно знаешь, что я люблю тебя! - По его щекам текли сле-
зы.
- Неужели ты, полицейский, позволишь такому подонку...
- Я никому не позволю обливать тебя грязью! Слышишь, никому!
- Естественно! Ведь эта грязь не только прольется на меня, но и под-
мочит твою репутацию, - сказала Лариса беспощадно. - И на твоей карьере
можно будет поставить крест! Представляю заголовки: "Дочь Комиссара по-
лиции Нью-Йорка - проститутка!" или "Шлюха - дочь Комиссара полиции!"
- Перестань, дочка! - с болью воскликнул он. - Неужели ты никогда не
сможешь простить меня?
- Ты обратил внимание на слово "простить"? Простить и проститутка
слова от одного корня! Не мучайся, пахан, все в порядке! А фотки-то ни-
чего! - Она ернически подмигнула. - Ты видишь, какая у тебя классная
дочка? Послушай, может, выделишь мне немного наличных, а то я на занятия
опаздываю? Кроме фотографий, я ничего в сейфе не трогала!
- Да-да, конечно, дочка? - Он суетливо сунул руку в карман, достал
портмоне и вытащил из него три сотенные купюры. - Достаточно?
- Более чем! - резко схватив деньги, она пошла к выходу, подчеркнуто
вихляющей походкой профессиональной шлюхи, напевая: "Я проститутка, я
дочь камергера!.."
В ней боролись два чувства - жалость и отвращение. Сначала, поняв,
как отец должен был страдать, получив эти фотографии, она захотела об-
нять его, поплакать на его груди, но когда увидела его слезы, слабость,
ей стало противно: мужик тоже мне! Лучше бы он избил ее, надавал поще-
чин, чем нюни распускать! Ай да Лассардо! Крысенок! Решил поиздеваться
над отцом? Напрасно! Ты еще не знаешь, на что способна униженная женщи-
на! Теперь берегись! Никто не имеет права унижать ее отца. А он унизил и
ее... Она опять вспомнила слабого, плачущего папашу. Только она может
распоряжаться своей судьбой! Захочет, хоть со всем Бродвеем бесплатно
перетрахается! А не захочет - ни за какие бабки никому не даст! Конечно,
и Минквуд такая же скотина, что и Лассардо! Просто Лассардо действует
открыто, а Минквуд может нанести удар исподтишка. Это единственная раз-
ница между ними... Какая же все-таки мразь! Ведь прекрасно знал, что она
поймет, кто послал эти фотографии! Или надеялся, что отец ей не покажет?
Как бы там ни было, на что бы Лассардо ни рассчитывал, теперь она знает
все. Ах, Лассардо, Лассардо, как же ты недалек!..
VI
Савелий в американской тюрьме
В Москву Воронов с Ланой прилетели ранним утром. Предстояло долго ло-
вить машину, но каково же было удивление Воронова, когда прямо за тамо-
женным барьером он увидел добродушно улыбающуюся физиономию Михаила Ни-
кифоровича.
- Приветствую вас на родной земле! - бодро проговорил тот, затем про-
тянул букет красных гвоздик Лане и крепко пожал руку Андрею.
- Господи, товарищ полковник, зачем было так хлопотать в такую рань?
- смущенно спросил Воронов.
- Откровенно говоря, я с большим удовольствием повалялся бы в крова-
ти, но... - посмотрел наверх полковник.
- Могли бы и просто водителя прислать.
- Не мог: шеф и это предусмотрел!
- Неужели так прямо и сказал?
- Даже добавил: "Встретишь лично!". И слава Богу! - воскликнул пол-
ковник. - Благодаря мне вы не замерзнете! А то словно на юг приехали:
декабрь на дворе, а вы в одних плащиках! Генерал как в воду глядел: зах-
вати, говорит, им пальто, чтоб не замерзли.
- Ну и Порфирий Сергеевич! - покачал головой Воронов. - Неужели так
холодно?
- Двадцать два градуса мороза, да еще и ветер!
- Ну, с ветрами мы и в Нью-Йорке натерпелись! - Воронов зябко пере-
дернул плечами, подмигнул Лане и тут же воскликнул: - Ой, прошу проще-
ния! Товарищ полковник, разрешите представить вам мою жену!
- Лана! - Она протянула полковнику руку, и тот с удовольствием пожал
ее.
- Полковник Рокотов, Михаил Никифорович! Как же, как же, наслышан об
этой красавице!
- Спасибо за комплимент! Мне о вас тоже Андрюша рассказывал.
- Надеюсь, не очень часто проходился "по матушке"?
- Ну что вы, Михаил Никифорович! Только самое хорошее!
- И на том спасибо! А где же ваш багаж? - удивленно спросил полков-
ник, заметив, что у Воронова лишь небольшой чемоданчик, а Лана держит в
руках спортивную сумку.
- А это и есть наш багаж! - усмехнулся Воронов.
- Да, впервые вижу русского человека, возвращающегося из-за границы
почти налегке!
- Благодаря Порфирию Сергеевичу!
- Как? - не понял полковник.
- Факс, полученный за подписью Порфирия Сергеевича, звучал так:
"Срочно вылетай в Москву!" А срочно - это значит немедленно. Во всяком
случае, меня так учили и родители, и командиры. Мы взяли билеты да и вы-
летели! А вещи адмирал обещал переслать контейнером...
- Контейнером? Ну, слава Богу! - облегченно улыбнулся полковник. -
Тогда все в порядке. Ладно, пошли в машину!
На улице дул пронизывающий ветер. Они устремились к черной "Волге",
мгновенно продрогнув. Однако полковник приостановил Воронова за рукав,
повернулся к Лане и смущенно сказал:
- Ты уж извини, дочка, но тебе придется ехать в другой машине: нам с
майором поговорить нужно. Там, кстати, и дубленка для вас.
- Спасибо за заботу. А то, что ехать придется без Андрюши, я потерп-
лю: никаких проблем, - заверила Лана. - Нужно так нужно! Мне в какую са-
диться?
- Сюда, в черную "Волгу"! - Полковник предупредительно открыл перед
ней заднюю дверцу, и девушка поспешно юркнула внутрь.
Андрей наклонился и чмокнул ее в щеку.
