кой-то тонкой грязной бечевкой, заменявшей ремень. Грязный стеганый жи-
лет нараспашку открывал жирную свисающую грудь - ее можно было бы при-
нять за женскую, если бы не покрывавшие ее густые жесткие волосы и бро-
савшаяся в глаза татуировка, начинавшаяся на шее и переходившая на руки.
Длинные волосы, немытые и спутанные, свисали до плеч грязными сосулька-
ми. От этого человекоподобного существа исходил такой резкий запах,
словно он несколько дней провел в свинарнике. "Оно" сидело неподвижно.
Если бы не открытые глаза, бессмысленно уставившиеся прямо перед собой,
можно было бы принять его за спящего.
В углу на полу сидел седоватый мужчина лет сорока пяти в дешевом, но
вполне приличном синем костюме. Когда он поднял голову, Савелий увидел
затравленно-испуганный взгляд и свежий синяк под глазом. Быстро взглянув
на сидящего на скамейке, мужчина поежился, скользнул взглядом по вошед-
шему и снова потупился.
Савелий не знал американских тюремных правил, но подумал, что они ед-
ва ли так уж сильно отличаются от российских. Однако желания хотя бы
сказать "здравствуйте" он в себе не обнаружил, молча пересек камеру и
сел на скамейку подальше от этого "нечто".
И вдруг "Оно" издало хрюкающий звук. Савелий скосил взгляд, но тот
продолжал сидеть неподвижно, и Савелий подумал, что ему просто показа-
лось. Нет, не показалось...
- Брызни! - На этот раз "Оно" выдавило из себя целое слово.
- Что? - не понял Савелий.
- Брызни отсюда! - Голос был раздраженным: в третий раз приходилось
напрягаться!
От этого окрика сидящий на полу совсем съежился. Стало ясно, что фо-
нарь появился у него, поскольку он вовремя не понял эту груду сала.
- Ты это мне? - спокойно спросил Савелий. Выяснение отношений было
неизбежно, но Говорков решил, что теперь встряска ему не повредит.
Куча сала медленно, с большим трудом повернула голову. Савелий взгля-
нул "Оно" в глаза. Он ожидал увидеть ярость, изумление... Нет, глаза бы-
ли пустыми и холодными, как у мертвеца. "Оно" подняло свою волосато-бре-
венчатую руку и замахнулось. Савелий без труда вывернул его жирную кисть
с такой силой, что хрустнуло запястье.
- Ой! - "Оно" вдруг коротко всхлипнуло. - Ты очень нехороший! Очень!
Даже плохой!
В этот момент Савелий неожиданно нанес "Оно" удар ногой в почки. Глу-
хо крякнув, туша вырубилась, медленно повалилась на бок и так же медлен-
но, словно квашня, сползла на пол.
Сидящий в углу мужчина изумленно наблюдал за происходящим, отказыва-
ясь верить своим глазам.
- Тебя как зовут? - спросил его Савелий.
- Кэлвин! - прошептал тот, с опаской взглянув в сторону лежащей туши;
видно, боялся, что тот очнется и тогда беды не избежать.
- А меня Кларк! - почему-то сказал Савелий. - Иди, садись сюда! -
предложил он.
- Нет-нет, я здесь! - Тот испуганно замотал головой.
- Не бойся, он еще долго не придет в себя! И больше тебя никогда не
тронет!
- Вы уверены?
- Ты ж сам все видел! - улыбнулся Савелий. - Иди садись!
- Хорошо! - вздохнул тот. Он встал, медленно подошел и опустился на
самый краешек, чтобы при первой же опасности снова соскользнуть на пол.
- За что тебя?
- За убийство! - ответил он так, словно это было ничего не значащим
случаем.
- За убийство? - невольно воскликнул Савелий, уверенный, что либо он
ослышался, либо тот решил пошутить. Это так не вязалось с внешностью
Кэлвина...
- Ну да! - Кэлвин пожал плечами: мол, что тут особенного.
- И кого же ты... - начал Савелий, но тот перебил:
- Жену! Я пристрелил жену!
- Очень интересно! - Савелий покачал головой. - И за что же ты ее
кончил?
- А чтобы не пилила целый день! Ду-ду-дуду! Ду-ду-ду-ду! Заколебала!
Понимаешь, зако-ле-ба-ла! - повторил он по складам.
- Понял! - кивнул Савелий. - Заколебала! А дети есть?
- Конечно, у меня их четверо! - с гордостью произнес он.
- И как же они теперь?
- Так они уже взрослые! Двое сами детей имеют, а последняя неделю на-
зад тоже замуж вышла! - Он так лукаво усмехнулся, что у Савелия мелькну-
ла дикая мысль - план убить свою жену этот тип вынашивал долгие годы,
терпеливо дожидаясь, когда все дети вырастут.
В этот момент туша на полу шевельнулась, Кэлвин, мгновенно побледнев,
уже был готов соскользнуть на пол, но Савелий его удержал, ухватив за
острый локоть.
С трудом оторвав голову от кафельного пола, "Оно" мутно взглянуло на
сокамерников и удивленно спросило:
- Что это со мной?
- Со скамейки упал! - хмыкнул Савелий.
- Сам?
Видно, он не совсем еще пришел в себя, а память пока ничего не подс-
казывала.
- Конечно же, сам! - Савелий даже не пытался скрыть иронии.
- Нет, я не мог сам упасть! - уверенно заявил здоровяк, морща лоб. На
тупом лице отражался напряженный мыслительный процесс. Постепенно память
возвратилась, "Оно" потрясло своей больной кистью и вдруг жалобно протя-
нуло. - Это ты меня стукнул! Зачем? Мне же больно!
- Но и другим тоже больно! Думаешь, ему больно не было? - Савелий
кивнул в сторону испуганного Кэлвина с его синяком.
- Больно... - как-то бессмысленно повторила туша, потом в глазах про-
мелькнуло нечто человеческое, и "Оно" дебильно, совсем по-детски, произ-
несло: - Да, и правда, ему тоже...
- Теперь будешь знать! - Глядя на его страдальческий вид, Савелий да-
же почувствовал жалость. Надо же - такой амбал, а мозгов меньше чем у
ребенка! - Тебя как зовут?
- Томми! - промямлил тот.
- Чего сидишь на полу: иди к нам! - сказал Савелий и повернулся к
Кэлвину: - Теперь нет возражений?
- Нет-нет, пожалуйста! - сразу сказал тот и сдвинулся вплотную к Са-
велию, все еще не в силах поверить, что все закончилось столь мирно.
- За что тебя взяли копы? - спросил Савелий, когда тот, с трудом под-
няв свою тушу, плюхнулся на самый край скамейки.
- Не знаю... - Томми неожиданно вздохнул и добавил: - Меня часто сюда
привозят: два дня подержат, потом отпускают.
- А сколько тебе лет, Томми?
- Девятнадцать... кажется, - не очень уверенно ответил он, потом до-
бавил: - Мама точно знает... - Он снова вздохнул: - Но ее нет... Ее ле-
том полицейские забрали... Я все время их спрашиваю, где моя мама, а они
говорят, что я скоро ее снова увижу! А потом так смеются и так плохо го-
ворят, что я обижаюсь...
Слушая этого взрослого несчастного ребенка, Савелий вдруг пожалел,
что так грубо с ним обошелся. Интересно, за что его забирают?
- А что ты делаешь, когда обижаешься?
- Делаю так, как всегда делала мама: за ухо таскаю и говорю, что не-
хорошо так смеяться над горем и так плохо выражаться! - Он говорил таким
назидательным тоном, что Савелий едва не рассмеялся, представив на миг,
как эта груда сала и мяса хватает за ухо полицейского, треплет его да
еще выговаривает, как нашкодившему ребенку.
- Ничего, Томми, мама скоро выйдет, и у тебя снова все будет хорошо,
только ты больше не разговаривай так с полицейскими, хорошо?
- Хорошо! - кивнул тот, затем сцепил руки на животе, и его лицо при-
няло свое излюбленное выражение: бессмысленно-тупо упер в пустоту свои
гляделки.
Савелий с улыбкой подмигнул Кэлвину - мол, ну что, говорил я тебе -
все будет в порядке? Тут из коридора донеслись шаги. К их "клетке" водо-
шел дежурный офицер и ткнул пальцем в сторону Савелия:
- Следуй за мной, господин Никто, по имени Кларк! - Видимо, он услы-
шал, как Савелий представлялся Кэлвину.
Савелия ввели в маленькую комнатку со столом и двумя стульями. Едва
ли не половину стены напротив стола занимало зеркало. Посадив Говоркова
на стул, офицер защелкнул на его правой руке наручник, прикрепленный в
крышке стола, и тут же вышел. Савелий спокойно осмотрелся и на мгновение
задержал свой взгляд на зеркале: ему вдруг показалось, что за зеркалом
кто-то есть, но он сделал вид, что рассматривает свои ногти.
Савелию не показалось: за зеркалом действительно находились люди. Там
был Комиссар и те самые полицейские, которые вывели Савелия из бара.
- Что ж, остается только засадить этого мерзавца! - не отрывая нена-
видящих глаз от Савелия, процедил Комиссар. "С каким удовольствием, -
подумал он, - я сам разорвал бы тебя на кусочки..." - Неужели у него с
собой не было никаких документов? - спросил он.
- Ни клочка, Комиссар! - виновато пожал плечами Рауль. - А данные
свои называть отказывается!
- Да какая разница, как его зовут? - хмыкнул второй. - Напишем что
угодно, судьи разберутся...
- Нет, я хочу, чтобы ни один из щелкоперов-защитников не смог ухва-
титься за какое-нибудь наше упущение! - возразил Комиссар. - Пускай все
идет официально, обычным путем... Кстати, - права ему зачитали?
- А как же! - ухмыльнулся Рауль. - Все честь по чести! Отправьте к
нему меня, а?
- Иди! - кивнул Комиссар. - А потом пойдешь ты. Попробуйте метод
"кнута и пряника"!
Савелий, развалившись на стуле, мурлыкал себе под нос какую-то попу-
лярную мелодию битлов.
- Ты что, у себя дома? - рявкнул подошедший к нему сержант. - Сядь
как положено!
- Как скажете! - Савелий выпрямился.
- Сэр! - вновь рявкнул тот.
- Сэр! - повторил Савелий.
- Как скажете, сэр!
- Как скажете, сэр! - снова повторил Савелий.
- Вот и хорошо! - удовлетворенно хмыкнул тот. - Итак, начнем. - Он
сел, вытащил из кармана диктофон. - Не возражаешь против записи?
- Не возражаю, - вздохнув, Савелий пожал плечами.
- Сэр! Не возражаю, сэр! - взвизгнул тот, ударив кулаком по столу.
- Не возражаю, сэр! - Послушно и очень спокойно Савелий повторял все,
что от него требовал коп.
Тот включил диктофон:
- Допрос начат в восемь часов двадцать девять минут вечера. Допрос
ведет сержант Рауль Стрингфельд. Ваша фамилия, задержанный?
- Не помню!
- Хватит дурочку ломать! Как фамилия?
- Не помню?
- Это не ответ! - крикнул тот и, привстав, ударил Савелия по лицу.
Было не так больно, как обидно. Говорков только спросил:
- За что... сэр?
- За ложь!
- Я не лгу, сэр!
- Повторяю вопрос! Как твоя фамилия?
- Правду говорю: не знаю, сэр! - Савелий состроил страдальческую фи-
зиономию.
- Я ж могу еще сильнее вмазать! Говори, мать твою! - завопил сержант
в ярости.
- Да хоть убейте меня, сэр! - Савелий даже всхлипнул для верности.
- Ладно, даю тебе последний шанс: я выйду на минуту, а ты тут поду-
май! Когда вернусь, постарайся вспомнить свою фамилию. Или я тебе так
вмажу, что три дня откачивать будут! - Сержант действительно встал, вык-
лючил диктофон, сунул его к себе в карман и вышел.
Сразу же к Савелию вошел второй сержант - тот, который держал его под
прицелом во время задержания.
- Привет, приятель! - радостно приветствовал он.
- Привет, давно не виделись! - с мрачной обидой отозвался Савелий.
- Проблемы? - участливо поинтересовался тот.
- Твой сумасшедший напарник требует от меня то, что я не в силах сде-
лать! - Савелий сразу понял, что эти двое разыгрывают двух разных поли-
цейских: один злой, другой добрый. Ничего не оставалось, как принять иг-
ру...
- И что же он от тебя требует? - вытаращив глаза, спросил тот.
- Требует назвать свою фамилию!
- А разве это трудно? Может быть, ты секретный сотрудник? Или твоя
фамилия является государственной тайной? - В интонации сержанта сквозила
ирония.
- Господи! - воскликнул Савелий. - Да Я просто не помню ее! Как вы не
можете меня понять?!
- Как это не помнишь? - удивился тот.
- Если бы я знал... - вздохнул Савелий. - Помню только, что сегодня
утром очнулся в каком-то подвале. Кругом кромешная тьма, мне даже пока-
залось, что я проснулся в аду... Часа два ходил по каким-то комнатам,
лестницам, пока не наткнулся на выход! Как я там очутился? Кто я? Где
живу? Ничего не помню.
- Даже имени не помнишь? А как же Кларк? Ты же так назвался в камере,