республики или области.
За тем, чтобы все это неукоснительно проводилось, следила и заботилась
"Евсекция" коммунистической партии. - Отдельной еврейской
коммунистической партии, как это было, например, с украинскими
коммунистами, оформившимися как УКП (в начале советской власти) не
было. Против этого решительно восстал Сталин, считавший, что евреи не
есть "нация", а потому и создавать еврейскую "национальную"
коммунистическую партию не могут. Ее отсутствие компенсировалось
наличием "Евсекции", которая фактически вела все "еврейские дела" в СССР,
подобно тому, как некогда в Польше это делал "Еврейский Сейм". Конечно,
судить в синагогах и приводить в исполнение приговоры не разрешалось. Но все
"дела" и "конфликты" в плоскости "национально-культурно-персональной"
автономии "Евсекция" проводила и разрешала в духе и смысле законов народа
израильского.
Всемерная помощь и содействие правительства "Евсекции" было обеспечено и
деятели ее были старыми партийными товарищами по "Бунду" многих
советских вельмож.
Первым мероприятием "Евсекции" было учреждение в Москве "Еврейского
Телеграфного Агентства", сокращенно ЕТА.
Минуя официальное телеграфное агентство - "ТАСС", ЕТА посылало свои
сообщения за границу в те органы печати, в которые оно хотело, например, в
"Нью-Йорк Тайме". Ни одна другая национальная группа такого агентства и
возможности непосредственно сообщаться с заграницей не имела, хотя
немало украинцев, грузин, армян имели постоянное жительство в Москве, а на
верхах Партии и Правительства - своих единоплеменников. Эту привилегию
имели только евреи и пользовались ею для поддержания постоянной и.
регулярной связи с остальным еврейством, рассеянным по всему миру.
Освещая все, происходящее в СССР, со своей, еврейской точки зрения, ЕТА,
несомненно, в Значительной степени оказывало влияние на настроения
широких кругов мировой общественности, не-еврейской, но читающей газеты,
находящиеся в руках или под влиянием евреев. И нельзя не признать, что роль
ЕТА в деле формирования мнения всего мира об СССР и всем, там
происходящем, была огромна.
Но вместе с тем огромна была и ответственность при наличии
односторонних и пристрастных сообщений, что случалось нередко. Политика
многих государств в так называемом "русском вопросе" была и есть в прямой
зависимости от мнения о том, каково положение евреев и отношение к ним
правительства (России или СССР).
В первые тридцать лет советской власти главным осведомителем всего мира
о положении евреев в СССР было главным образом ЕТА. Впоследствии, после
закрытия ЕТА и облегчения возможности посещения СССР и переписки с
родственниками и знакомыми, осведомителями стали многочисленные
"специалисты по русскому вопросу", почти исключительно русские евреи,
заполнившие разные учреждения в разных государствах.
Кроме связи с остальным еврейством диаспоры, осуществлявшимися через
ЕТА, "Евсекция" развивала свою деятельность и в других направлениях.
Прежде всего в заботе и попечении о процветании и развитии еврейской
национальной культуры в пределах СССР, а также о максимально возможных
в условиях коммунистического режима поблажкам иудейской религии при
общем курсе на атеизм и воинствующее безбожничество.
Надо принять во внимание, что среди активных деятелей "Евсекции" было
очень много бывших еврейских "социалистов-сионистов" и "бундистов",
значительная часть которых, если не все, были, по словам М. Слонима, "часто
встречающийся в действительности тип еврея-коммуниста, фанатически
верившего в учение Ленина и странным образом сочетавшего заветы Библии
или Талмуда с требованиями и доктриной коммунистической церкви".
Зная это, станет понятно, что почти через двадцать лет после начала
безбожнической деятельности Губельмана-Ярославского в Москве можно было
наблюдать сцены из религиозной жизни евреев, которые вовсе не
подтверждали официальный курс на искоренение религии из быта.
В сборнике "Еврейский Мир" за 1939 год можно прочитать следующее: "В
Москве три синагоги открыты, это - Большая, бывшая Поляковская и в
Марьиной роще. Сохранилось в Драгомилове и особое еврейское кладбище,
которым ведает "хевре-кадише" при большой синагоге. Имеется при ней и
"бет-га-мидраш", где можно увидеть за фолиантами Талмуда старцев,
убеленных сединами, и несколько юношей, мечтающих уехать в Палестину.
Как в доброе старое время, в синагогальных правлениях идет борьба "партий",
ведутся избирательные кампании, и дело иногда не обходится без поклепов на
противников, доходит и до вмешательства в общинные дела властей. Так, в
Москве недавно "оппозиция" правления Большой синагоги обратилась к
Моссовету по поводу выпечки мацы, указывая на неправильность действия
заправил. Результатом было то, что Моссовет, заинтересовавшись делом,
пришел к выводу, что выпечка мацы - вещь весьма прибыльная и сам занялся
ею".
Сомневаться в точности приведенного выше описания не приходится. А у
читателя, не-еврея, естественно, возникает вопрос: "А как же обстояло дело
с куличами и пасхами в эти же годы в Москве?"...
Как всем хорошо известно, в те годы (конец 30-х) не только Моссовет не
занимался производством куличей и пасох, но этим не смели заниматься и
отдельные семьи в Москве и во всем СССР.
В бюллетене ЕТА от 9 сентября 1938 года мы читаем следующее: "Накануне
последних еврейских праздников 1938 года "Эмес" (газета на еврейском языке в
Москве) в передовой статье жаловался на то, что "еврейские клерикалы",
оказывающее большое влияние на религиозную жизнь населения, обращают
особое внимание на точное соблюдение религиозных предписаний и
праздничных обычаев. "Раввины и их последователи, писал коммунистический
орган, усиленно агитируют за обрезание новорожденных, соблюдение субботы
и кошерную кухню. Они делают хорошие дела с их погребальными братствами.
Эти братства, не будучи признаны законом, существуют во многих городах во
вред советским гражданам. Попытки устраивать хедеры и эшиботы
отмечались прессой много раз".
В "Еврейском Мире" за 1939 год можно прочитать еще и следующее: "Эмес"
писал, что кое-где дело доходит до того, что в еврейские праздники еврейские
дети не ходят в школу и их за это не преследуют; что, например, в колхозах
Сталинградского округа евреи невозбранно совершают обряд обрезания.
Первый подал тому пример ударник колхоза "Озет" Радуй, а за ним последовал
ударник колхоза "Трудовик", а затем и другие. На Пасху евреи повсеместно
пекут мацу, и в указанном округе пример тому подал секретарь компартии
Рабинович". (Бюллетень ЕТА, 10 августа 1937 года.)
Приведенные выше выдержки из еврейских источников свидетельствуют, что
не так уж сильно было давление советской власти на евреев, если они в конце
30-х годов имели и свои отдельные кладбища, чего не имели остальные
граждане СССР, могли безнаказанно не посылать детей в школу в еврейские
праздники, совершать обрезания, печь мацу, иметь особые похоронные
братства, делающие хорошие дела, не будучи признаны законом...
Не было препятствий со стороны новой власти и к самому интенсивному
развитию еврейской культуры во всех ее проявлениях: литературе, театре,
периодической печати на еврейском языке. Наоборот, все это поддерживалось
и поощрялось, в результате чего появился целый ряд писателей, поэтов,
журналистов, писавших и печатавших свои произведения на еврейском
разговорном языке - "идиш". В 1939 году исследователь этого вопроса Познер в
сборнике "Еврейский Мир" дает следующие данные: "Из еврейских писателей
прежнего времени только Менделе-Мо-хер-Сфорим и Шолом-Алейхем
пользуются бесспорным признанием, почитаются классиками и их
произведения издаются с комментариями и вариантами... За годы советского
режима появился ряд новых писателей на еврейском языке, среди коих есть
люди очень даровитые. Назовем Переца Маркиша, Давида Гофштейна,
Итцика Фефера, Квитко, Ноаха Лурье, Эзру Фининберга, М. Тайтца, С.
Годинера, С. Халкина".
Кроме писателей-евреев, писавших на "идиш", на тот же язык переведены
были и изданы (на государственный счет) и произведения мировой
литературы: Шекспир, Гейне, Гете, Байрон, Бальзак, Гюго, Диккенс, Анатоль
Франс, даже Гомер.
Приведенные выше данные, очевидно, свидетельствуют о всемерном
поощрении правительством СССР развития еврейской культуры, а отнюдь не
ее подавления или преследования, как часто пишут недобросовестные
исследователи положения еврейской культуры в СССР.
Никогда за все время своего рассеяния, ни в одном государстве делу развития
еврейской культуры не оказывалось государством такой помощи и содействия,
как это имело место в СССР в первые три десятилетия советской власти.
То обстоятельство, что, расходуя народные деньги на переводы и издание на
"идиш" произведений Гомера или Шекспира и других иностранных писателей,
правительство не поддерживало "хедеры" и "эшиботы", в которых изучался
Талмуд, никакого отношения к еврейской культуре не имеет, хотя евреи и до
настоящего времени с этим не согласны и свою, еврейскую, культуру не
отделяют от иудейской религии.
Иудейская религия, как и все остальные религии, была провозглашена "опиумом
для народа" и с ней велась борьба, но мерами гораздо более мягкими и
деликатными, чем она велась с другими религиями.
На развитие же образования на "идиш", а также разного рода научных
учреждений на этом языке правящий класс СССР, выделивший из своей среды
правительство, не жалел государственных средств. Начиная со школьной
сети (включая и средние школы) с преподаванием на "идиш" и кончая
"еврейскими отделами" Академий Наук (Белорусской и Украинской).
Но, констатируют сами евреи, "заботы о сохранении и развитии
национальной культуры чужды еврейской интеллигенции Советской России.
Ее мало огорчает то, что еврейские массы не питают должного доверия к
еврейской школе и во многих случаях предпочитают посылать детей в школы
русские, украинские, белорусские, так что еврейская школьная сеть слабо
развивается". ("Евр. Мир", 1939 г.)
В 1936 году сотрудник еврейской газеты "Дер Тог", Шульман, посетил СССР,
чтобы убедиться, как стоит дело с развитием еврейской культуры в СССР. В
Минске он поинтересовался работами еврейского отдела Белорусской
Академии Наук. Во всех других отделах жизнь била ключом, а в еврейском
Шульмана поразила мертвящая тишина. Секретарь Академии объяснил ему,
что еврейский отдел успевает очень слабо за отсутствием желающих
работать в нем. "Евреи-ученые предпочитают работать в русских или
белорусских ученых учреждениях", - пояснил секретарь.
В Киеве, где имелся "Институт Еврейской Пролетарской Культуры", широко
задуманное еврейское высшее учебное заведение, дело обстояло не лучше. В
1936 году Институт был закрыт "для реорганизации" и долго не открывался.
Часть его библиотеки была переслана в Биробиджан, так чго Шульман кроме
здания ничего увидеть не мог.
А когда он, приехавши в Москву, в разговоре с редактором московской газеты на
"идиш" ("Дер Эмес") - Лигваковым выразил свое удивление слабому развитию
итереса к еврейской национальной культуре и отсутствию соответствующей
пропаганды и указал, что без пропаганды и социализм не преуспел бы в СССР -
Литваков ответил: "Так Вы думаете, что еврейская школа такое же важное
дело, как построение социализма?"...
Не проявляли евреи-граждане СССР и большого интереса к прошлому
еврейского народа, как это имело место в дореволюционные годы в России.
Несмотря на огромные материальные возможности, предоставляемые
государством для людей науки, независимо от языка на котором ведется
научная работа, научная работа на "идиш" почти отсутствует.
"Приходится констатировать, - пишет еврейский обозреватель, - что лиц,
посвящающих себя в Советской России наукам о еврействе - еврейской
истории, философии, филологии, этнографии, экономике - очень мало".
По какой причине их мало? Ведь все возможности налицо, а желающих стать
учеными-гебраистами нет. Ведь правительство этому не только не
