"ПЭМБРОУК ВЕДЕТ ВАС НА СМЕРТЬ" - было написано на листе.
- Интересно, - произнес Конгросян и передал бумажку полицейскому.
Пэмброук спрятал пистолет и взял листик, быстро пробежал по нему
взглядом, лицо его перекосилось от злости.
Из-за спины у них снова раздался голос Гольца.
- Пэмброук уже несколько месяцев дожидается, когда можно будет вас
арестовать, прямо здесь, в Белом Доме. Теперь у вас уже не осталось не
секунды времени.
Резко развернувшись, Пэмброук снова потянулся к пистолету, выхватил
его и выстрелил. И снова Гольц, горько и презрительно улыбаясь, исчез,
испарился, будто растаял в воздухе. Ему никогда не пристрелить его, понял
Конгросян. Во всяком случае, пока в его распоряжении имеется аппаратура
фон Лессинджера.
Не осталось времени - для чего? Вот над чем сейчас задумался
Конгросян. Что сейчас должно произойти? Гольцу, кажется, это известно, да
и Пэмброуку, пожалуй, тоже. Каждый из них имеет в своем распоряжении
идентичную аппаратуру. Но причем здесь я, - подумалось ему. Я и мои
способности, которые я поклялся держать под строгим контролем. Неужели это
означает, что уже в самом скором времени мне придется к ним прибегнуть?
Не было у него никаких интуитивных предчувствий, что же это все могло
означать. Да и предпринять что-либо конкретнее он сейчас вряд ли был
способен.
Нат Флайджер услышал, что где-то снаружи играют дети. Они нараспев
издавали заунывные ритмические звуки, совершенно непривычные для его уха.
А он занимался музыкальным бизнесом всю свою жизнь. Как он ни старался,
различить отдельные слова ему никак не удавалось; звуки были какие-то
нечеткие, слитные.
- Разрешите взглянуть? - спросил он у Бет Конгросян, - ...лучше не
надо. Пожалуйста, не смотрите на этих детей. Пожалуйста!
- Мы из звукозаписи, миссис Конгросян, - кротко объяснил Нат. - Все и
вся, касающееся мира музыки, является нашим кровным делом.
Он никак не мог удержаться, чтобы не подойти к окну и не выглянуть
наружу: инстинкт исследователя взял в нем верх над воспитанностью, над
всем остальным. Выглянув из окна, он увидел их, сидящих кружком. И все они
были чап-чапычами. Ему страсть как захотелось узнать, кто из них был
Плавтом Конгросяном. Но все они были для него на одно лицо. Скорее всего,
невысокий мальчишка в желтых шортах и тенниске, выбившейся из-под пояса.
Нат дал знак Молли и Джиму, и они присоединились к нему у окна.
Пятеро детей-неандертальцев, отметил про себя Нат. Как бы выдернутые
из глубин времени; тупиковая ветвь из прошлого, там отрезанная от
основного эволюционного ствола и привитая здесь, в наши дни, чтобы мы
могли послушать пение предков - мы, представители ЭМП - записать для
других. Хотелось бы знать, какого рода конверт для альбома решит подобрать
отдел оформления. Он зажмурил глаза, не в силах больше глядеть на
разыгрывавшуюся под окном сценку.
Но одновременно он прекрасно понимал и то, что все равно им придется
вплотную этим заняться. Потому что они приехали сюда, чтобы отобрать
что-нибудь; они не могут, да и не хотят возвращаться с пустыми руками. И -
это было очень важно - записи нужно сделать в высшей степени
профессионально. Это даже еще важнее, чем при записи игры Ричарда
Конгросяна, какой бы великолепной она ни была. И еще мы не можем позволить
себе роскоши носиться с нашей повышенной чувствительностью.
- Джим, вытаскивай "Ампек Ф-A2", - распорядился он. Волоки прямо
сюда. Пока они не перестали.
- Я не позволю вам их записывать, - запротестовал Бет Конгросян.
- Мы это сделаем, - упрямо возразил ей Нат. - Для нас это привычное
дело, писать народную музыку непосредственно там, где ее исполняют. Записи
такие уже многократно аттестовались в судах США, и записывающая фирма
всегда выигрывала предъявляемые ей иски.
Он последовал за Джимом Планком, чтобы помочь ему собрать микрофонный
"журавль".
- Мистер Флайджер, вы отдаете себе отчет, кто эти дети? - бросила ему
вслед миссис Конгросян.
- Да, - ответил он, не останавливаясь.
Вскоре "Ампек Ф-A2" был уже полностью смонтирован; инопланетный
организм сонно пульсировал, время от времени производя волнообразные
движения своими псевдоподиями, как бы показывая, что он голоден. Влажная
погода все-таки повлияла на него - вялым его теперь никак нельзя было
назвать.
Став рядом со звукооператорами, вся подобравшись, с непреклонным
выражением лица, Бет Конгросян произнесла негромко, но уверенно:
- Послушайте-ка меня, пожалуйста. Сегодня вечером, а точнее, этой
ночью, должно состояться что-то вроде их фестиваля. Взрослых. В их общем
доме, в лесу, совсем неподалеку отсюда, на той стороне дороги, где красные
скалы; этот дом принадлежит им всем, их общине, они им регулярно
пользуются. Там будет очень много танцев и пения. Как раз всего того, за
чем вы так охотитесь. Намного больше того, что вы найдете здесь. Подождите
и записывайте там сколько вашей душе угодно. А этих детей оставьте в
покое.
- Мы сделаем и то, и другое, - сказал Нат и дал сигнал Джиму подвести
"Ампек Ф-A2" к самому кружку, образованному детьми.
- Я проведу вас туда ночью в их общий дом, взмолилась Бет Конгросян,
поспешив вслед за ним. - Это будет очень поздно, около двух ночи. Они поют
просто замечательно. Слова разобрать трудно, но... - Она схватила ребенка
за руку. - Ричард и я, мы стараемся воспитывать нашего ребенка подальше от
этого. У детей в таком юном возрасте еще очень мало тех черт, что
становятся наиболее характерными у взрослых; от них вы не услышите ничего
по-настоящему стоящего. А вот когда вы увидите взрослых...
Она осеклась и закончила совсем уже упавшим голосом:
- ...Вот тогда-то вы и поймете, что я имею в виду.
- В самом деле, давайте подождем, - сказала Молли, обращаясь к Нату.
Тот в нерешительности повернулся к Джиму Планку. Джим кивнул.
- Ладно, - согласился Нат. - Но вы обязательно проведете нас на их
бал. И сделаете так, чтобы нас туда пропустили.
- Хорошо, - закивала она. - Обязательно сделаю. Благодарю вас, мистер
Флайджер.
Я чувствую себя так, как будто это я во всем виноват, отметил про
себя Нат. Однако вслух сказал только:
- Ладно. И вы... - но тут чувство вины совсем его захлестнуло. -
Черт, не нужно вам нас туда водить. Мы останемся в Дженнере.
- Меня это очень устраивает, - призналась Бет КОнгросян. - Я ужасно
одинока. Мне нужно общество, когда нет Ричарда. Вы даже представить себе
не можете, что для нас означает, когда люди... из внешнего мира
заглядывают к нам сюда, пусть даже ненадолго.
Дети, заметив взрослых, неожиданно перестал петь и теперь смущенно,
широко открытыми глазами глядели на Ната, Молли и Джима. Их теперь вряд ли
удастся уговорить снова вернуться к своим детским забавам, понял
Конгросян.
- Вас это пугает? - спросила у него напрямик Бет Конгросян.
Он только пожал плечами.
- Нет. Нисколько.
- Правительство знает об этом, - сказала он. - Здесь побывало великое
множество этнографов и одному Богу известно кого еще, их всех посылали для
обследования ситуации в этой местности. Все они хором утверждают, что, по
их мнению, в доисторические времена, в эпоху, предшествовавшую появлению
кроманьонцев... - она замолчала, не зная как правильнее выразиться.
- Они скрещивались, - закончил за нее Нат. - На что указывают также и
скелеты, обнаруженные в пещерах в Израиле.
- Да, - кивнула она. - Возможно, это можно сказать обо все так
называемых подрасах. Расах, которые якобы вымерли в процессе борьбы за
существование. Они просто были поглощены "Гомо сапиенсом".
- Есть и еще совершенно иное предположение, - сказала Нат. - Мне,
например, более правдоподобным кажется, что так называемые подрасы были
мутациями, которые существовали очень короткий срок, а затем вырождались
вследствие недостаточной приспособляемости. Наверное, в те времена также
бывали периоды повышенной радиации.
- Я с этим не согласно, - возразила Бет Конгросян. - И работы,
проведенные с использованием аппаратуры фон Лессинджера, только
подтверждают мои предположения. Согласно вашей гипотезе, они что-то вроде
каприза природы. Но я уверена в том, что это настоящие, полноценные
расы... Я считаю, что они эволюционировали, каждая раздельно, он некоего
одного первоначального примата, от гипотетического проконсула. И в конце
концов сошлись вместе, когда "Гомо сапиенсу" стало тесно, и он начал
забредать в их охотничьих угодьях.
- Можно еще чашечку кофе? - попросила Молли. - Мне так холодно. Мне
очень неуютно в здешней сырости.
- Не мешало бы, пожалуй, вернуться в дом, - согласилась Бет
Конгросян. - Да, вам трудно привыкнуть к здешней погоде. Я это прекрасно
понимаю. Я еще не забыла, каково нам самим было поначалу, когда мы сюда
переехали.
- Плавт родился не здесь, - заметил Нат.
- Не здесь. Как раз из-за него мы и были вынуждены сюда переехать.
- А почему бы правительству не забрать его у вас? - спросил Нат. -
Оно открыло специальные школы для жертв радиации.
Он старался избегать точного термина, который в правительственных
кругах звучал как "каприз радиации".
- Мы сочли, что здесь ему будет лучше, - сказала Бет Конгросян. -
Большинство их - чап-чапычей, как называют их в народе, да и они сами не
возражали против такого названия, - живет здесь. Они собрались здесь за
последние два десятилетия практически со всех уголков земного шара.
Они все вчетвером вернулись в сухое тепло старинного дома.
- Он, в самом деле, прелестный малыш, - заметила Молли. - Такой
славный, такой смышленый несмотря на...
Она запнулась.
- Челюсть и неуклюжую походку, - сухо произнесла миссис Конгросян, -
которые еще полностью не сформировались. Это начинается в тринадцать лет.
В кухне она стала кипятить воду для кофе.
Странно, отметил про себя Нат Флайджер, что же это мы собираемся
привезти из этой поездки? Совсем не то, что мы с Леей ожидали поначалу.
Интересно, задумался он, хорошо ли это будет раскупаться?
Чистый приятный голос Аманды Коннерс, неожиданно раздавшийся в
интеркоме, привел в состояние полной растерянности д-ра Эгона Саперба. Он
в это время как раз проверял расписание своих завтрашних встреч.
- Доктор, вас хочет видеть джентльмен, назвавшийся мистером Уайлдером
Пэмброуком.
Уайлдер Пэмброук! Д-р Саперб тут же напряженно выпрямился, не
поднимаясь со стула, и непроизвольно отложил в сторону свою записную
книжку. Что нужно в такое позднее время этому высокому полицейскому чину?
Он сразу же инстинктивно насторожился и произнес в микрофон интеркома:
- Одну минутку, пожалуйста.
Неужели он заявился сюда, чтобы в конце концов прикрыть той кабинет?
Тогда я, должно быть, уже принял, сам о том не догадываясь того, особого
пациента. Того пациента ради обслуживания которого я существую. Хотя
вернее было бы сказать, что я его так и не обслужил. Ибо у меня, наверное,
ничего с ним не получилось.
От таких мыслей пот выступил у него на лбу. Значит, сейчас
заканчивается моя карьера, и мне суждено разделить судьбу всех остальных
коллег и сбежали в коммунистические страны, только вряд ли им там лучше.
Некоторые эмигрировали на Луну и на Марс. А немногие - хотя таких
"немногих" на самом деле оказалось удивительно много - стали проситься на
работу в "АГ Хемие" - организацию больше других достойную осуждения за
свою деятельность против психоаналитиков.
Я слишком молод, чтобы уходить на пенсию, и слишком стар, чтобы
