делать. Я понимаю. Что ж, желаю ему удачи, кто бы это ни был.
- Ему это очень нужно, - сказал Саперб. - Кто бы это ни был. В том
положении, в котором он оказался.
- Какие чувства вы испытывали, Нат, - язвительно спросила Молли
Дондольдо, - общаясь с таким великим человеком? Ведь в чем, в чем, но в
этом мы все единодушны - Бертольд Гольц является величайшим человеком
нашей эпохи.
Нат Флайджер пожал плечами. Такси-автомат уже выехало за пределы
города Дженнер и теперь взбиралось по длинному подъему, постепенно снижая
скорость и двигаясь вглубь материка, в местность, которая поросла
настоящими тропическими лесами, расположенную на огромном влажном плато,
которое производило впечатление некоего реликта юрского периода. Болото,
где водятся динозавры, отметил про себя Нат. Совершенно непригодная для
людей местность.
- Мне сдается, Гольц еще кое-кого обратил в свою веру, - ухмыляясь,
сказал Нату Джим Планк, подмигнув в сторону Молли.
С небес начал бесшумно падать дождь, прозрачный и светлый. Включились
стеклоочистители, издавая громкий дребезг, который очень действовал на
нервы. Роботакси свернуло с шоссе - которое, по крайней мере, было
мощеным, - и выехало на проселочную дорогу из бурого камня; кабина
подпрыгивала на каждом ухабе, сильно раскачиваясь и низко оседая на
рессорах; где-то внутри механизма со страшенным лязгом переключилась
передача, как только такси со скрипом и визгом, но все-таки приспособилось
к новым дорожным условиям. У Ната сложилось такое впечатление, что такси
не очень-то прилично справляется со своей работой. Его никак не покидало
тягостное ощущение того, что теперь оно может в любую минуту
приостановиться, сделать последнее усилие и надолго замереть.
- Вы знаете, что я ожидаю здесь вот-вот увидеть? - спросила Молли,
вглядываясь в густые заросли, тянувшиеся по обе стороны узкой, все еще
поднимавшейся в гору дороги. - Я ожидаю увидеть за следующим поворотом
стоянку марсолетов Луни Люка, которые ровными рядами стоят на ней и именно
нас поджидают.
- Именно нас? - спросил Джим Планк. - Почему нас?
- Потому что, - сказала Молли, - наше сегодняшнее предприятие на
грани полного краха.
За следующим поворотом действительно показалось какое-то здание. Нат
пригляделся к нему, пытаясь выяснить, что это такое. Старое, обшарпанное,
на вид давно заброшенное... похоже, что это бензоколонка. Оставшаяся еще с
тех времен, когда в автомобилях применялись двигатели внутреннего
сгорания. Удивительное зрелище.
- Вот это старина! - воскликнула Молли. - Настоящий пережиток
прошлого! Как здесь все необычно. Может быть, нам стоит остановиться здесь
и осмотреть ее. Ведь это исторический памятник, наподобие древнего форта
или старой мельницы с красными кирпичными стенами; Нат, пожалуйста,
притормозите это чертово такси.
Нат нажал несколько кнопок на панели управления, и роботакси,
мучительно застонав от недовольства собственными системами, остановилось
перед бензозаправочной станцией.
Джи Планк осторожно приоткрыл дверцу и вышел наружу. При нем была
камера японского производства, он раскрыл ее и, щурясь в тусклом,
подернутом туманом здешнем освещении, стал глядеть в видеоискатель. От
мелкого дождика лицо его заблестело, капли воды стекали со стекол очков,
он снял их и засунул в карман пальто.
- Я сделаю пару снимков, - сказал он Нату и Молли.
- Там кто-то есть, - тихо произнесла Молли, обращаясь к Нату. -
Постарайтесь не двигаться и помолчите немного. За нами кто-то наблюдает.
Выбравшись из такси, Нат пересек красную каменную дорогу и вышел к
бензоколонке. Он увидел, как внутри ее поднялся какой-то мужчина и
направился ему навстречу. Дверь домика отворилась нараспашку. Перед ним
стоял сгорбленный человек с несоразмерно большой, деформированной нижней
челюстью и огромными зубами; человек этот начал оживленно жестикулировать
и что-то сказал.
- Что он там говорит? - испуганно спросил Джим у Ната.
Человек, с виду уже далеко немолодой, продолжал нечленораздельно
лепетать "хиг, хиг, хиг". Так, во всяком случае, послышалось Нату. Он как
бы пытался сказать им что-то, но это никак ему не удавалось. Однако он не
оставлял своих попыток. И Нат в конце концов был вынужден отметить про
себя, что звуки, издаваемые им, все-таки складываются в какие-то знакомые
слова; он напрягся, чтобы разобрать, что говорит этот человек, приложил
даже ладони к ушам и ждал, пока неугомонный старик с огромной челюстью,
продолжавший жестикулировать, все-таки выразится достаточно вразумительно.
- Он спрашивает, - сказала Молли, обращаясь к Нату, - привезли ли мы
почту?
- В здешних местах, по-видимому, заведено, что проезжающие по этой
дороге машины привозят сюда почту, - сказал Джим, а затем, повернувшись к
пожилому мужчине с массивной челюстью, добавил. - Извините нас, мы не
знали об этом. У нас нет для вас почты.
Кивнув, старик успокоился. Он явно понял сказанное.
- Мы разыскиваем Ричарда Конгросяна, - сказал Нат старику. - Мы едем
верной дорогой?
Старик посмотрел на него как-то искоса, лицо его приняло хитрое
выражение.
- Овощи у вас есть? - вот что, как будто, сказал он.
- Овощи? - удивленно переспросил Нат.
- Я вполне могу обходиться одними овощами.
Старик подмигнул ему и протянул руку, как бы ожидая чего-то, надеясь
что-то получить.
- Извините, - смущенно произнес Нат.
Затем повернулся к Джиму и Молли.
- Овощи. - повторил он. - Я не ослышался? Вам удалось разобрать, что
он сказал? Именно это он сказал, верно?
Старик тут же довольно внятно прошамкал:
- Я не могу есть мясо. Подождите.
Он стал рыться в карманах своего пиджака и извлек карточку, грязную и
замусоленную, на которой было что-то напечатано, протянул ее Нату. На ней
едва ли можно было что-то прочитать. Нат поднес ее к свету, прищурился,
пытаясь разобрать напечатанные на ней буквы.
"Покормите меня, и я скажу вас все, что вам хочется услышать.
Благодарю от имени ассоциации "чап-чапычей".
- Я чап-чапыч, - подтвердил старик, неожиданно отобрал у Ната
карточку и водворил ее снова в карман пиджака.
- Давайте-ка сматываться отсюда, - тихо сказала Нату Молли.
Раса, вызванная к жизни воздействием радиации, отметил про себя Нат.
Чап-чапычи Северной Калифорнии. Здесь как раз расположен их анклав. Ему
вдруг захотелось узнать, сколько их здесь? Десять? Тысяча? И вот такую
местность выбрал для себя Ричард Конгросян в качестве места обитания!
Но, возможно, Конгросян был прав. Ведь это тоже люди, несмотря на их
уродливую внешность. Они получают почту, выполняют какие-то несложные
работы или поручения, а может быть, просто существуют на пособие,
выделяемое администрацией округа, если совсем не в состоянии работать. Они
никого не беспокоят и во всех отношениях совершенно безвредны. Он теперь
даже испытывал некоторое чувство стыда за свою собственную реакцию - эту
его первоначальную, совершенно инстинктивную антипатию к чап-чапычам.
- Хотите монету? - спросил он у старика - чап-чапыча и протянул ему
платиновые пять долларов.
Кивнув в знак благодарности, чап-чапыч принял монету.
- Спысиба.
- Конгросян живет где-то вдоль этой дороги, верно?
Чап-чапыч показал, в какую сторону ехать.
- Вот и прекрасно, - произнес Джим Планк. - Поехали дальше. Мы на
правильном пути.
Он повернулся к Нату и Молли и повторил, на этот раз более
настоятельным тоном:
- Поехали дальше.
Они все снова расселись в кабине такси. Нат включил двигатель, и они
проехали мимо бензоколонки и старика - чап-чапыча, который стоял, глядя на
то, как они отъезжают, с безучастным видом, словно отключенный симулакрон.
- Ну и ну, - выдавила из себя Молли, тяжело отдуваясь. - Конгросян,
наверное, совсем рехнулся, как о том уже давно говорят, зарывшись в такой
глуши. Я бы ни за что не стала жить в таком болоте. Я уже сожалею о том,
что приняла участие в этой поездке. Давайте-ка лучше запишем его в студии,
о'кэй? Мне не терпится вернуться.
Такси-автомат продолжало ползти дальше, нырнуло под полог густо
переплетенных лиан, а затем перед его пассажирами снова предстали руины
какого-то городка.
Ровные ряды гниющих в сырости деревянных домов с поблекшими
указателями на стенах и выбитыми окнами. Однако, как оказалось, город не
был покинул жителями. То здесь, то там, на тротуарах, через трещины
которых пробивалась серная трава, Нату попадались на глаза люди или,
вернее, - отметил он про себя - чап-чапычи. Пять или шесть из них,
спотыкаясь, медленно и неуклюже брели по каким-то своим делам, если
таковые у них еще были. Одному Богу известно, чем можно было здесь
заниматься. Ни телефонов, ни почты...
Может быть, подумалось ему, Конгросяну по душе умиротворяющая тишина
и спокойствие здешних мест. Здесь было непривычно тихо, единственными
звуками было слабое постукивание об асфальт крохотных капелек моросящего
дождя, вернее даже, влаги, выпадающей из тумана. Может быть, стоит только
привыкнуть к этому и...
Но он тут же четко себе представил, что никогда не смог бы привыкнуть
к этому. Слишком уж явно заметен был характерный для этих мест полнейший
упадок, отсутствие какого бы то ни было роста или развития. Они, конечно,
несчастные создания! - отметил он про себя, вот только руки совсем
опускать им никак уж нельзя, они обязаны поддерживать в приличном
состоянии свои поселения. То же, что предстало здесь его взгляду,
наполнило его унынием.
И, подобно Молли, он уже тоже раскаивался в том, что связался с этой
поездкой.
- Я бы очень долго и мучительно думал, - произнес он громко, -
прежде, чем закопаться в такой дыре. Но стоит в себе ощутить способность
на такой поступок, как уже легко можно смириться с самым трудным аспектом
жизни.
- В чем же он заключается, этот самый трудный аспект жизни?
- В безраздельном господстве над нами прошлого, - ответил он. - В
таких местах прошлое господствует над душами и умами людей всецело, во
всех без исключения отношениях. Их общее прошлое - война, которая
непосредственно предшествовала этой эпохе, и вызванные ею последствия.
Экологические изменения, коснувшиеся условий жизни каждого человека. Это
своего рода музей, но музей живой. Музей, свидетельствующий о развитии
рода человеческого вроде бы по спирали...
Он зажмурил глаза. Интересно, подумал он, рождаются ли дети у
чап-чапычей? Генетически этому ничто не мешает. Я это точно знаю. Эта
ветвь человечества явно ущербна - но тем не менее это одна из ветвей
человечества, и она растет дальше.
Они выжили. И это даже очень неплохо, учитывая сложившуюся здесь
окружающую среду, для эволюционного процесса. Именно так и работает
эволюция, еще со времени появления первых трилобитов. Ему стало не по себе
от мысли.
И затем вот что еще он отметил про себя - я видел уже это внешне
уродливое отклонение раньше. На картинах. В реконструкциях. Эти гениальные
догадки оказались весьма правдоподобными. Не исключено, что потом они еще
были откорректированы с помощью аппаратуры фон Лессинджера. Сутулые тела,
массивные челюсти, неспособность питаться мясом из-за отсутствия резцов в
качестве передних зубов, значительные затруднения с речью вследствие
неразвитости гортани...
- Молли, - произнес он вслух, - вы догадываетесь, кем они на самом
деле являются, эти чап-чапычи?
Она кивнула.
- Неандертальцами, - предположил Джим Планк. - Это никакие не
