мне его не хватает! Если бы только я мог проконсультироваться у него хотя
бы один раз! Черт бы побрал этот "АГ Хемие", и то могущественное хобби,
которое его поддерживает, и его огромное влияние на отдельных членов
правительства. А что если попытаться передать кому-либо из них или даже им
всем это мое мерзкое зловоние?
Да, да, я позвоню им, решил он. Спрошу, нет ли у них в наличии
сильнодействующего моющего средства, и одновременно с этим заражу их - они
этого вполне заслуживают.
Он нашел в телефонной книге номер отделения "АГ Хемие" в
Сан-Франциске и, прибегнув к психокинезу, набрал его.
Они еще пожалеют о том, что заставили принять этот закон, сказал
самому себе Конгросян, наблюдая за тем, как устанавливается видеофонная
связь.
- Позвольте мне переговорить с вашим главным химиопсихотерапевтом, -
сказал он, когда на его вызов ответила дежурная по связи фирмы "АГ Хемие".
Вскоре из аппарата раздался очень деловой мужской голос: полотенце,
наброшенное на экран, лишило Конгросяна возможности рассмотреть, кто с ним
говорит, но, судя по голосу, человек этот был молодым, энергичным и явно
высококвалифицированным профессионалом.
- Это станция Б. Говорит Меррилл Джадд. Кто со мной говорит и почему
вы заблокировали видеоканал? - в голосе химиопсихотерапевта сквозило
раздражение.
- Вы не знакомы со мною, мистер Джадд, - сказал Конгросян, а сам
подумал - самая пора перезаразить их всех.
Подойдя как можно ближе к экрану видеофона, он резким движением
смахнул с него полотенце.
- Ричард Конгросян, - узнал его химиопсихотерапевт. О, я вас знаю, во
всяком случае как артиста.
Он действительно оказался человеком молодым с очень серьезным
выражением лица - заниматься какой-либо чепухой в его присутствии было бы
совершенно неуместно. Но было заметно и то, что это человек, совершенно
отрешенный от мира сего, настоящий психопат.
- Большая для меня честь, сэр, встретиться с вами, - продолжал он.
Что я могу для вас сделать?
- Мне нужно противоядие, - сказал Конгросян, - от отвратительного
зловония, которым наградила меня гнусная рекламка Теодоруса Нитца. Вы
знаете, та, что начинается вот так: "В мгновенья тесной интимной близости
с теми, кого мы любим, особенно тогда и возникает опасность оттолкнуть
острым" и так далее...
Ему ненавистно было даже вспоминать об этом; исходящее лот его тела
зловоние становилось еще сильнее, когда он это делал, если, конечно, такое
было возможно. А он так жаждал подлинных контактов с другими людьми, так
остро ощущал свою отчужденность!
Я вас напугал чем-то? - спросил он.
Продолжая рассматривать его своими умными проницательными глазами
классного специалиста, служащий "АГ Хемие" произнес:
- Я не испытываю особой тревоги. Естественно, я наслышан о той
дискуссии, которая возникла в научных кругах в связи с вашим эндогенного
характера, то есть чисто внутреннего происхождения, психосоматическим
заболеванием, мистер Конгросян.
- Хорошо, - с трудом выдавил из себя Конгросян, - только позвольте
мне обратить ваше внимание на то, что болезнь эта экзогенного характера;
ее возбудила рекламка Нитца.
Его очень огорчило, что этот незнакомец, что по сути весь мир не
только знает, но и оживленно обсуждает состояние его психики.
- У вас, должно быть, была внутренняя предрасположенность, - сказал
Джадд, - к тому, чтобы таким неприятным для вас образом на вас
подействовала рекламка Нитца.
- Совсем наоборот, - возразил Конгросян. - И я намерен предъявить иск
агентству Нитца стоимостью в несколько миллионов - я полностью готов к
тому, чтобы качать тяжбу. Но пока совсем не об этом речь. Что вы в
состоянии для меня сделать, Джадд? Вы ведь сейчас ощущаете этот запах,
разве не так? Признайтесь в том, что ощущаете, и тогда мы сможем выяснить,
какими возможностями лечения вы располагаете. Я много лет регулярно
встречался с одним психоаналитиком, доктором Эгоном Сапербом, но теперь,
спасибо за это вашему картелю, я лишен такой возможности.
- Гм, - только и произнес в ответ на эту тираду Джадд.
- И это все, что вы в состоянии предпринять? Послушайте, для меня
совершенно невозможно покидать эту больничную палату. Инициатива должна
исходить от вас. Я взываю к вам. У меня отчаянное положение. Если оно еще
больше ухудшится...
- Это необычная просьба, - сказал Джадд, - Мне необходимо
поразмыслить над нею. Я не в состоянии ответить вам немедленно, мистер
Конгросян. Как давно имело место это заражение от рекламки Нитца?
- Приблизительно месяц тому назад.
- А до этого?
- Смутные навязчивые идеи. Состояние неосознаваемой тревоги. Почти
постоянная душевная депрессия. Я задумывался временами над этими
отдаленными симптомами чего-то очень серьезного, но до поры до времени мне
как-то удавалось выбрасывать такие мысли из головы. Очевидно, я уже давно
борюсь с какой-то коварно подкрадывающейся душевной болезнью, которая
постепенно разъедает мои способности, притупляет их остроту.
Настроение у него было совершенно подавленное.
- Я, пожалуй, прилечу к вам в госпиталь.
- О, протянул удовлетворенно Конгросян.
Тогда я уж точно смогу заразить вас, отметил про себя он. А вы, в
свою очередь, занесете эту инфекцию в свою собственную компанию,
перезаразите весь этот свой гнусный картель, который является виновником
прекращения деятельности д-ра Саперба в качестве практикующего
психоаналитика.
- Пожалуйста, сделайте мне такое одолжение, - вслух произнес он. -
Мне очень хотелось бы проконсультироваться с вами с глазу на глаз. И чем
скорее, тем лучше. Но предупреждаю вас: я не буду нести ответственности за
последствия. Сопряженный с посещением риск - это ваше дело.
- Риск? Что ж, попробую рискнуть. Что, если я это сделаю сегодня же,
во второй половине дня? У меня есть свободный час. Скажите, в каком
невропсихиатрическом госпитале вы сейчас находитесь, и если это
неподалеку...
Джадд стал искать ручку и блокнот.
Время полета в Дженнер для них пролетело почти незаметно, и во второй
половине дня они совершили посадку на вертолетной площадке в окрестностях
городка; времени у них было еще хоть отбавляй для того, чтобы проехать по
шоссе к дому Конгросяна, расположенному где-то среди окружавших город
лесов.
- Значит, - произнесла Молли, - нам трудно рассчитывать на то, что
удастся сесть в непосредственной близости от его дома? И поэтому нам
придется...
- Мы наймем такси, - сказал Нат Флайджер.
- Понятно, - сказала Молли. - Я читала о них. И водитель его, местный
сельский житель познакомит вас со всеми местными сплетнями, которыми не
прокормить, пожалуй, и комара. Она закрыла книгу и поднялась.
- Так вот, Нат, может быть, вы сможете разузнать все, что вам нужно,
у этого водителя? О тайном подвале ужасов в усадьбе Конгросяна?
Джим Планк произнес хрипло:
- Мисс Дондольдо... - он скорчил при этом недовольную мину. - Я очень
высокого мнения о Лео, но, клянусь честью...
- Вы меня не в состоянии выдержать? - спросила она, подняв бровь. -
Почему, хотелось бы мне знать, почему, мистер Планк?
- Прекратите, - бросил им обоим Нат, вытаскивая свою аппаратуру из
вертолета и складывая ее на влажной земле.
В воздухе пахло дождем; он был тягучим, каким-то липким, и это
непроизвольно вызвало у Ната чувство отвращения, его раздражала присущая
этому воздуху какая-то "нездоровость".
- Для астматиков здесь, должно быть, раздолье, - заметил он,
оглядываясь по сторонам.
Конгросян, разумеется, и не подумает их встречать. Это их дело -
найти место, где он живет, да и его самого тоже. По правде говоря, им еще
крупно повезет, если он вообще их примет, а не выгонит взашей. Нат
прекрасно это осознавал.
Осторожно выбираясь из кабины вертолета (на ногах у нее были легкие
босоножки), Молли произнесла:
- Какой чудной здесь запах. Она вдохнула воздух полной грудью, ее
яркая ситцевая блузка заметно вздулась. Ух. Будто здесь повсюду гниет
растительность.
- Так оно и есть на самом деле, - произнес Нат, помогая Джиму Планку
с его аппаратурой.
- Спасибо, - пробормотал Планк. - Мне теперь понятен план наших
дальнейших действий. Сколько времени мы намерены здесь провести?
Он посмотрел на Флайджера так, как если бы ему ничего больше так не
хотелось, как снова забраться в кабину вертолета и тут же пуститься в
обратный путь, лицо его выражало охватившую его панику.
- Эти места, - сказал Планк, - всегда вызывают у меня в памяти
персонажи детских сказок. На ум приходят злобные тролли.
Молли посмотрела на него, а затем отрывисто рассмеялась. Подкатило
такси, но за рулем его был вовсе не местный крестьянин. Это была
двадцатилетней давности автоматическая модель с, хотя и
самонастраивавшейся, но довольно-таки несовершенной системой управления.
Звукооператоры ЭМП быстро загрузили его своей записывающей аппаратурой и
личными вещами, и такси-робот выкатился с вертолетной площадки,
направляясь к дому Ричарда Конгросяна, адрес которого в системе управления
такси действовал в качестве предварительной настройки.
- Хотелось бы мне знать, - произнесла Молли, наблюдая за
проносящимися мимо старомодными домами и магазинами городка, - чем местные
жители развлекаются в свободное время?
- Может быть, они ходят на вертолетную площадку, - предположил Нат, -
и глазеют на приезжих, которые от случая к случаю сюда забредают. На
таких, как мы, подумал он, глядя на пешеходов, которые с любопытством
рассматривали их в кабинет такси.
Мы для них главное развлечение, решил он. Других здесь определенно не
бывает; у городка такой же вид, какой должен был быть до катаклизмов 1980
года; фасады магазинов по тогдашней архитектурной моде были слегка
наклонными с витринами из стекла и пластиковым обрамлением, которое теперь
повсюду растрескалось и было в невероятно плачевном состоянии. А возле
огромного давно заброшенного и обветшалого здания супермаркета, он увидел
пустую стоянку для автотранспорта - свободное пространство для средств
передвижения на поверхности Земли, которых больше уже просто не
существовало.
Для человека, еще хоть на что-то способного, жить здесь было
равносильно одной из форм самоубийства, к такому заключению пришел Нат.
Только какая-то непонятная тяга к самоуничтожению могла побудить
Конгросяна покинуть огромный, бурлящий жизнью мегаполис Варшавы, одного из
крупнейших в мире центров деловой активности и коммуникаций, и
переселиться в этот мерзкий, раскисший от дождей, заживо гниющий
городишко. Или это была одна из форм наказания, изложенного на самого
себя. Могло ли быть такое? Наказать себя за одному Богу известное
преступление, возможно за что-то, каким-то образом связанное с особым
случаем рождения его сына... при условии, что слухи, о которых упомянула
Молли, соответствуют истине.
Он вспомнил анекдот, рассказанный Джимом Планком, тот, где
психокинетик Ричард Конгросян, попав в аварию в общественном транспорте,
отрастил себе руки. Но ведь у Конгросяна руки и без того были - он просто
мог обходиться без их помощи при исполнении своей музыки. Без них он мог
добиваться более тонких оттенков тональности, более четкого ритма и
гармонии. Тем самым при интерпретации музыкальных произведений он не
прибегал к каким-либо телесным функциям - ум артиста был как бы
