сказала женщина.
- Послушайте, - сказал Чик. - Вам не положено читать мне лекции о
своих достоинствах. Мне о вас известно гораздо больше, чем вам самим.
Их самонадеянность, их чистосердечная искренность не только
забавляла, но также и раздражала его. Как семья по соседству, эта группа
симов скорее надоедала бы, чем скрашивала одиночество, отметил он про
себя. И все же, это было как раз то, чего так хотели эмигранты, фактически
даже те, в чем они особенно нуждались на необжитых просторах колонии. Он
мог бы ли понимать это - ведь в конце-то концов понимать это и составляло
основную цель деятельности фирмы "Фрауэнциммер и компаньоны".
Эмигрируя, человек теперь получал возможность приобрести соседей,
купить хоть и поддельное, но близкое общение с кем-то еще живым, звуки и
движения, характерные для человеческой деятельности или, пол крайней мере,
их механический заменитель - для того, чтобы поднять свой моральный дух в
новом окружении, среди незнакомых ранее раздражителей и, возможно - Боже,
упаси от этого - при отсутствии таких раздражителей. И вдобавок к этому
имеющему первостепенное значение преимуществу чисто психологического
свойства, была здесь еще и определенная практическая выгода. Группа
симулакронов, составлявшая семью, живущую по соседству, вспахивала участок
земли, возделывала ее, производила ирригационные работы, делала почву
плодородной, высокопродуктивной. А урожай с нее доставался
поселенцу-человеку, поскольку группа, составлявшая семью по соседству,
если уж следовать букве закона, занимала часть его собственной территории.
Семья, живущая по соседству фактически соседями не была - она была частью
обстановки, окружавшей владельца симов. Общение с ними по сути своей было
непрерывным диалогом с самим собой; семья, живущая по соседству, если она
функционировала надлежащим образом, улавливала самые сокровенные надежды и
чаянья поселенца и подробно излагала ему их в ответ на его вопросы в
членораздельной форме. С терапевтической точки зрения это было весьма
полезной затеей, хотя с культурной точки зрения и несколько бесплодной.
- Сейчас сюда войдет мистер Фрауэнциммер, - с уважением произнес
мужчина.
Подняв глаза, Чик увидел, как медленно отворилась входная дверь. На
пороге появился, осторожно держа в руках чашку кофе и пончик, Маури.
- Послушай, приятель, - произнес Маури хрипло.
Это был маленький, кругленький мужичонка, очень напоминавший
отражение в кривом зеркале. Ноги у него были какие-то совсем маленькие,
можно было только удивляться тому, как им удается поддерживать его тело;
передвигаясь, он раскачивался из стороны в сторону.
- Извини меня, но, как мне кажется, подошло наконец самое время тебя
уволить.
Чик в недоумении воззрился на него.
- Больше я уже не в состоянии терпеть, - сказал Маури.
Крепко держа ручку своей чашки с кофе огрубевшими, почерневшими от
работы с металлом пальцами, он искал взглядом, куда бы поставить ее среди
бумаг и справочников, которыми была завалена вся поверхность письменного
стола.
- Я, кажется, - в сердцах произнес Чик, однако даже ему самому голос
его показался слабым, неуверенным.
- Ты знал, что рано или поздно, но все равно когда-нибудь произойдет.
- Голос Маури теперь напоминал ворчливое брюзжание.
- Мы оба знали это. Что мне еще остается делать? Нам вот уже которую
неделю никак не удается выполнить важный заказ. Взгляни-ка на эту группу.
Семья, живущая по соседству, которая здесь околачивается, - околачивается
и только, как это еще иначе назвать? Нам следовало давным-давно сбыть ее с
рук, а мы все тянем резину.
Вытащив огромный носовой платок из ирландского полотна, он стал
вытирать им пот со лба.
- Извини, Чик. Теперь он с тревогой смотрел на своего служащего.
Симулакрон-мужчина так прокомментировал услышанное:
- Это в самом деле внушающее беспокойство заявление.
- У меня точно такое же ощущение, - поддержала его жена.
Глянув свирепо в их сторону, Маури зашипел, прямо-таки брызжа слюной:
- Цыц! Ну-ка полегче. Не суйте нос не в свои дела. Кто там просил вас
высказывать, якобы, свое, а на самом деле, запрограммированное другими
мнение?
- Оставь их в покое, - буркнул Чик.
Он был ошарашен словами Маури. В эмоциональном плане он был застигнут
совершенно врасплох, несмотря на то, что умом давно уже предвидел такой
поворот событий.
- Если мистер Страйкрок уйдет, - произнес мужского пола симулакрон, -
мы уйдем вместе с ним.
Криво улыбнувшись, Маури рявкнул на симулакронов:
- О, черт бы вас всех побрал, вам что, не понятно, что вы не более,
чем промышленная продукция?! Ну-ка, сидите тихо, пока мы сами не выясним
свои отношения. У нас и без вас хлопот по горло.
Сев за стол, он развернул утренний выпуск "Хроники".
- Весь мир катится в тартарары. Это не о нас, Чик, только не о
"Фрауэнциммере и компаньонах". Послушай-ка, вот о чем говорится в
сегодняшней газете: "Тело Орли Шерта, рабочего-ремонтника, было обнаружено
сегодня на дне бака глубиной в шесть футов с медленно затвердевающим
шоколадом на кондитерской фабрике в Сент-Луисе".
Он поднял голову.
- Обрати внимание на этот "медленно затвердевающий шоколад" - вот
оно! Вот оно, как мы живем! Я продолжаю: "Шерт, пятидесяти трех лет, вчера
не вернулся с работы домой и...".
- Будет, - перебив его Чик. - Я понимаю, что вы пытаетесь мне
втолковать. Таково уж наше время.
- Верно. Обстановка такова, что никто сам по себе ничего не в
состоянии изменить. Именно такие условия жизни, сам понимаешь, склоняют к
фатализму. К тому, чтобы смириться со всем, что тебя окружает. Вот я почти
и смирился с тем, что стану свидетелем того, как "Фрауэнциммер и
компаньоны" закроется навсегда. И, не стану скрывать, очень скоро. Он
уныло глянул в сторону группы симулакронов, изображавших семью, живущую по
соседству.
- Ума не приложу, для чего, собственно, мы соорудили этих ребят. Нам
следовало бы лучше слепить как попало шайку уличных карманников или шлюх
достаточно высокого пошиба, чтобы вызвать интерес у буржуазии. Послушай,
Чик, вот как заканчивается эта жуткая заметка в "Хронике". Вы,
симулакроны, тоже послушайте. Это даст вам представление о том, в каком
мире вы порождены. "Зять, Антонио Коста, поехал на кондитерскую фабрику и
обнаружил его, погруженного на три фута в шоколад, как сообщили нам в
полиции Сент-Луиса".
Маури со злостью отшвырнул газету.
- Я вот что имею в виду. Слишком все это чертовски страшно. Такое
надолго выбивает из колеи. И самое худшее заключается в том, что это
настолько страшно, что почти нелепо.
На какое-то время наступила тишина, которую в конце концов нарушил
симулакрон мужского пола, несомненно, откликнувшись на что-то,
недосказанное Маури, но что тот подразумевал.
- Сейчас определение совершенно неподходящее время для строгого
соблюдения такого законопроекта, как Акт Макферсона. Нам нужна
психиатрическая помощь независимо от рода источника, из которого мы ее
можем получить.
- "Психиатрическая помощь", - насмешливо передразнил его Маури. - Ну
что ж, тут вы попали в самую точку, мистер Джесс, или мистер Смит, или как
вас там мы назвали. Мистер дорогой сосед. Это спасло бы "Фрауэнциммер и
компаньонов" - верно? Небольшой психоанализ по двести долларов за час в
течение десяти лет ежедневно... Разве не столько времени обычно требуется
для лечения? Он в отвращении отвернулся от симулакронов и откусил кусочек
пончика.
- Вы мне дадите рекомендательное письмо? - через некоторое время
спросил у него Чик.
- Разумеется, - ответил Маури.
Мне, возможно, придется поступать на работу к "Карпу и сыновьям",
подумал Чик. Брат его Винс, тамошний служащий со статусом прита, мог бы
оказать ему содействие в поступлении туда. Это было бы лучше, чем ничего,
уж лучше это, чем пополнить ряды жалких безработных, самого низшего слоя
социального класса испов - ведь это самые что ни есть бродяги, настолько
уже нищие, что даже не в состоянии эмигрировать. Наверное, такое время
наконец-то наступило. Ему следует открыто в этом признаться. Раз и
навсегда выбросить из головы всякие незрелые честолюбивые замыслы,
осуществлению которых он посвятил столько лет своей жизни.
Но вот как быть с Жюли? Что с нею делать? Жена его брата безнадежно
спутала все его карты. Взять, например, хотя бы такой вопрос - в какой
мере он несет теперь финансовую ответственность за нее? Ему непременно
нужно обсудить все самым обстоятельным образом с Винсом, встретиться с ним
лицом к лицу. Во что бы то ни стало. Независимо от того, найдется ли дня
него место в фирме "Карп унд Зоннен Верке" или нет.
Было бы весьма неловко, если выражаться помягче, подступаться к Винсу
в сложившихся обстоятельствах; в очень уж неудачное для него время
началась это его связь с Жюли.
- Послушайте, Маури, - произнес Чик. - Вы не имеете никакого права
отделываться от меня. У меня большие неприятности, я уже намекал вам об
этом, когда говорил с вами по видеофону. У меня теперь девушка, которая...
- Ладно.
- Простите?
Маури Фрауэнциммер тяжело вздохнул.
- Я сказал "ладно". Попридержу тебя еще немного. Чтобы ускорить
банкротство "Фрауэнциммера и компаньонов". Вот так.
Он пожал плечами.
- Се ля ви. Такова жизнь.
Один из представителей младшего поколения симулакронов обратился к
взрослому мужчине:
- Обрати внимание, папа, какой это добрый человек. Верно, папа?
- Да, Томми, очень добрый, - кивнув, ответил взрослый мужчина. -
Определенно добрый.
Он погладил мальчика по плечу. Все члены семьи заулыбались.
- Я придержу тебя до следующей среды, - решил Маури. - Это самое
большее, что я в состоянии для тебя сделать, но, может быть, это хоть и
немного, но поможет. Я не могу предсказывать будущее. Даже несмотря на то,
что в какой-то мере обладаю даром предвидения, как я всегда об этом
говорил. Я имею в виду, что мне свойственны определенные предчувствия в
отношении того, что ждет меня в будущем. Но вот в данном конкретном случае
- тут для меня все совершенно неясно. Слишком все запутано - во всяком
случае, в том, что касается меня.
- Спасибо, Маури, - сказал Чик.
Что-то буркнув себе под нос, Маури Фрауэнциммер снова уткнулся в
утреннюю газету.
- Может быть, к следующему воскресенью ситуация прояснится, - сказал
Чик. - Случится что-нибудь такое, чего мы не ожидаем.
Может быть как заведующему по сбыту мне удастся заполучить жирный
заказ, подумал он.
- Все может быть, - не стал разубеждать его Маури.
Однако голос его звучал не очень-то уверенно.
- Я на самом деле намерен попытаться все изменить к лучшему.
- Конечно же, - согласился Маури, - ты будешь стараться, Чик, что еще
тебе остается... Эти последние слова он произнес очень тихо, совсем уже
отрешившись от происходящего в кабинете.
6
Для Ричарда Конгросяна Акт Макферсона стал подлинным бедствием, ибо в
одно мгновение лишил его самой надежной опоры существования - помощи со
стороны д-ра Эгона Саперба. Теперь он был брошен на произвол судьбы перед
лицом длящейся практически всю его жизнь болезни, которая как раз сейчас
особенно сильно давала о себе знать, подчинив себе его всего без остатка.
Именно поэтому он покинул Дженнер и добровольно лег в нейропсихологическую
клинику "Франклин Эймс" в Сан-Франциске - место давным-давно для него
знакомое. В течение последнего десятилетия он много раз здесь лечился.
