отсутствующее выражение. Внезапно они сфокусировались на Ранде, Мэт вздрогнул
и сунул кинжал за пазуху.
Ранд присел на корточки, скрестив руки на коленях.
- Где ты это взял? - Мэт ничего не ответил, быстро оглянувшись, чтобы
проверить, нет ли кого чужого рядом. Как ни странно, парни были одни. - Ты
ведь не из Шадар Логота его унес, а?
Мэт пристально посмотрел на Ранда.
- Это все из-за тебя! Из-за тебя и Перрина. Вы вдвоем утащили меня от
сокровища, а он был у меня в руке. Мордет мне его не давал. Я его взял сам,
так что предостережения Морейн о подарках - не в счет. Не рассказывай никому,
Ранд. А то они его украдут.
- Я никому не скажу, - ответил Ранд. - По-моему, капитан Домон - честнейший
человек, но за прошлое остальных, особенно Гелба, я не поручусь.
- Никому! - настаивал Мэт. - Ни Домону, ни Тому, вообще никому. Нас, из
Эмондова Луга, осталось двое, Ранд. Мы не можем никому доверять.
- Они живы, Мэт. Эгвейн и Перрин. Я знаю, они живы. - Мэт выглядел
пристыженным. - Но я все равно сохраню твою тайну. Будем знать только мы
двое. По крайней мере, о деньгах нам больше волноваться не нужно. Если его
продать, то нам с лихвой хватит, чтобы путешествовать до Тар Валона как
королям.
- Н-да, конечно, - произнес через минуту Мэт. - Если придется. Только не
говори о нем никому без моего разрешения.
- Я же обещал. Слушай, у тебя были еще сны, с тех пор как мы оказались на
корабле? Как в Байрлоне? В первый раз выпал случай спросить об этом без толпы
вокруг.
Мэт отвернулся, искоса глянув на друга.
- Может, и были.
- Что значит "может"? Либо были, либо нет.
- Ладно, ладно, были. Не хочу о них говорить. Я даже думать о них не хочу.
Ничего хорошего из этого не будет.
Прежде чем кто-то из друзей успел сказать еще что-нибудь, к ним подошел
Том, неся свой плащ перекинутым через руку. Ветер трепал его белые волосы,
длинные усы топорщились.
- Я сумел убедить капитана, что ты не спятил, - объявил он, - что это было
частью твоего обучения. - Менестрель взялся за фока-штаг и качнул его. - Этот
твой глупый трюк, когда ты соскользнул вниз по веревке, помог, но тебе
повезло, что ты не сломал свою дурную шею.
Взгляд Ранда задержался на фока-штаге и прошелся по нему до самого топа
мачты, после чего юноша обалдело открыл рот. Он сумел съехать вниз по нему. И
он усидел на верхушке...
Вдруг Ранд словно увидел себя там, на этой верхотуре, с широко раскинутыми
в стороны руками и ногами. Он шлепнулся задом на палубу и едва удержался,
чтобы не растянуться во весь рост. Том задумчиво смотрел на него.
- Не знал, парень, что у тебя хорошая голова для высоты. Мы могли бы давать
представления в Иллиане, или в Эбу Даре, или даже в Тире. Народ в больших
городах на юге любит канатоходцев и танцоров на провисающей веревке.
- Мы же идем... - В последний миг Ранд спохватился и глянул вокруг - нет ли
рядом кого, кто мог бы услышать их разговор. Несколько человек из команды
наблюдали за ними, в том числе и Гелб, который, как обычно, кидал на
ненавистную троицу злобные взгляды, но слышать слов Ранда не мог никто.
- В Тар Валон, - докончил он. Мэт пожал плечами, будто ему было все равно,
куда они направляются.
- Это сегодня, парень, - заметил Том, усаживаясь на палубу рядом с
ребятами, - но завтра... кто знает? Такова жизнь менестреля. - Он извлек из
широкого рукава горсть разноцветных шариков. - Раз уж я спустил тебя с небес,
мы поработаем над тройной связкой.
Взгляд Ранда скользнул к верхушке мачты, и его пробрала дрожь. Что со мной
творится? Свет, что? Он должен в этом разобраться. Он должен добраться до Тар
Валона прежде чем и вправду сойдет с ума.
ГЛАВА 25
СТРАНСТВУЮЩИЙ НАРОД
Под едва греющим солнцем Бела безмятежно шагала вперед, словно те три
волка, что трусили невдалеке, были для нее обычными деревенскими собаками,
хотя время от времени она так косила на них глазом, что виднелись белки.
Эгвейн, сидя на кобыле, держалась столь же неестественно. Она постоянно
следила за волками уголком глаза и порой поворачивалась в седле, чтобы
оглядеться вокруг. Перрин был уверен, что она высматривает остальную стаю,
хотя девушка гневно отрицала это, когда он рискнул высказать такое
предположение, отрицала, что боится тех волков, которые бежали впереди них,
отрицала, что ее тревожит стая или то, что задумали звери. Отрицала и тут же
опять принималась кидать из-под опущенных ресниц опасливые взгляды и
беспокойно облизывать губы.
А стая была далеко - Перрин мог бы сказать девушке об этом. И что тут
хорошего, даже если она мне поверит? Особенно если поверит. У Перрина и в
мыслях не было открывать эту корзину со змеями, пока совсем уж не припрет. Он
и думать не хотел о том. как он узнал о стае. Мужчина в шкурах бежал впереди
вприпрыжку, иногда сам почти походя на волка, и он никогда не оглядывался при
появлении Пестрой, Прыгуна и Ветра, но тоже узнавал об их приближении.
Перрин и Эгвейн проснулись на рассвете этого первого утра и увидели, как
Илайас жарит кролика и посматривает на них со спокойным выражением на
бородатом лице. Не считая Пестрой, Прыгуна и Ветра, волков видно не было. Под
большим дубом все еще держались темные тени, ясно выделяясь в бледном свете
раннего утра, и голые деревья поодаль походили на обглоданные до костей
пальцы.
- Они рядом, - ответил Илайас, когда Эгвейн поинтересовалась, где вся стая.
- Достаточно близко, чтобы прийти на помощь, если понадобится. Достаточно
далеко, чтобы остаться в стороне от любой человеческой неприятности, которая
с нами случится. Там, где собираются вместе два человека, рано или поздно,
всегда возникают неприятности. Если они нам будут нужны, они придут.
Что-то щекотнуло подсознание Перрина, когда он вонзил зубы в жареного
кролика. Направление, смутно ощутимое. Точно! Там, где они... Горячий сок у
него во рту тотчас утратил всякий вкус. Он взял клубни, которые Илайас запек
в углях, - по вкусу они напоминали репу, - но аппетит у Перрина уже пропал.
Собираясь, Эгвейн решительно заявила, что верхом будут ехать по очереди
все, и Перрин даже не подумал с ней спорить.
- Первая - ты, - сказал он только. Она кивнула.
- А затем - вы, Илайас.
- Для меня и мои ноги хороши, - сказал Илайас. Он взглянул на Белу, и
кобыла завращала глазами, словно он был одним из волков. - Кроме того, вряд
ли она захочет, чтобы я ехал на ней верхом.
- Чепуха! - твердо ответила Эгвейн. - Нет никакого смысла упрямиться.
Разумно же - каждому иногда ехать верхом. Как вы говорите, впереди у нас
долгая дорога.
- Я сказал "нет", девочка.
Эгвейн сделала глубокий вдох, и Перрину стало интересно, как ей удастся
- "o' bl свое решение Илайасу, - тем самым способом, каким она обращалась с
ним, или иначе. Но тут же он понял, что девушка стоит открыв рот. не в силах
вымолвить ни слова. Илайас же смотрел на нее, просто смотрел желтыми волчьими
глазами. Эгвейн сделала шаг назад от худощавого мужчины и провела языком по
губам, потом опять отступила на шаг. Так она и допятилась до Белы,
вскарабкалась в седло, и только потом Илайас отвернулся. Когда мужчина
повернулся и двинулся на юг, Перрин подумал, что ухмылка у того тоже очень
сильно смахивает на волчью.
Так они путешествовали на юг и на восток три дня, пешком и верхом целые дни
напролет, останавливаясь лишь в сгустившихся сумерках. Илайас, по-видимому,
торопливость горожан презирал, но в то же время не считал, что стоит попусту
терять время, если есть куда идти.
Три волка на глаза им попадались редко. Каждый вечер звери на время
выходили к костру и иногда днем, когда их меньше всего ожидали, ненадолго
появлялись рядом и исчезали. Но Перрин знал, что они неподалеку, и знал где.
Он знал, когда волки разведывали дорогу впереди и когда волки наблюдали за
происходящим позади них. Он узнал, когда они оставили обычные охотничьи
угодья и Пестрая отослала свою стаю обратно, - ждать ее. Иногда трое
оставшихся волков пропадали из мыслей Перрина, но задолго до того, как они
появлялись в поле зрения, он уже знал об их возвращении. Даже когда лес
сменился разбросанными там и тут рощами, разделенными громадными полосами
мертвой травы, волки, когда не хотели, чтобы их заметили, казались
призраками, но он мог в любой момент указать на них пальцем. Перрин не
понимал, как он узнает все это, и пытался уверить себя, что его воображение
играет с ним шутки, но все было бесполезно. Как знал Илайас, так знал и он.
Перрин старался не думать о волках, но они все равно прокрадывались в его
мысли. С тех пор как он встретился с Илайасом и волками. Ба'алзамон пропал из
его снов. Его сновидения, насколько Перрин помнил при пробуждении, касались
обыденных дел, того, что могло сниться дома... до Байрлона... до Ночи Зимы.
Обычные сны - с одним дополнением. В этих снах, как он помнил, одно было
общим: когда он выпрямлялся у горна мастера Лухана, стирая пот с лица, или
возвращался с Лужайки после танцев с деревенскими девушками, или поднимал
голову от книги, которую читал у камина, то где бы он ни был - в лесу, на
улице, под крышей, - рядом всегда находился волк. Всегда рядом с ним маячила
волчья спина; и всегда он знал, - в снах это казалось нормальным, даже у
обеденного стола Элсбет Лухан, - что желтые волчьи глаза, охраняя его, зорко
следят за тем, какая опасность может появиться. Лишь при пробуждении волчье
присутствие казалось ему странным.
Они путешествовали три дня. Пестрая, Прыгун и Ветер приносили им кроликов и
белок, Илайас показывал растения, годные в пищу, некоторые из них Перрин
узнавал. Однажды кролик выскочил чуть ли не из-под самых копыт Белы; прежде
чем Перрин успел вложить камень в пращу, Илайас в двадцати шагах точным
броском своего длинного ножа пригвоздил зверька к земле. В другой раз Илайас
подстрелил из лука взлетевшего толстого фазана. Ели теперь Перрин с Эгвейн
намного лучше, чем когда шли одни, но юноша с радостью вернулся бы к тому
скудному рациону, лишь бы обойтись без серых попутчиков. Он не был уверен,
какие чувства испытывает Эгвейн, но предпочел бы голодать, лишь бы жить без
волчьей компании. Три дня, до этого самого вечера.
Впереди, в добрых четырех милях, раскинулся лесок, больший, чем многие из
повстречавшихся путникам. На западе низко висело солнце, отбрасывая справа
косые тени, усиливался ветер. Перрин почувствовал, что волки перестали
держаться сзади и неторопливо двинулись вперед. Они не чуяли и не видели
ничего опасного. Сейчас на Беле ехала Эгвейн. Пора уже было подыскивать место
для ночлега, и большая роща хорошо подходила для этой цели.
Когда путники приблизились к деревьям, из леска выскочили три мастиффа,
широкомордые псы, не уступающие ростом волкам, даже крупнее; они оскалили
клыки, громко, утробно рыча. Едва вырвавшись на опушку, псы остановились, но
от троих людей их отделяло не больше тридцати футов, темные глаза собак
сверкали убийственными огоньками.
Бела, которая и так уже изнервничалась из-за волков, тихо заржала и чуть не
сбросила Эгвейн с седла, но Перрин в тот же миг закрутил свою пращу над
#.+.".). Нет нужды тупить топор об собак; камень по ребрам заставит убежать и
самого злобного пса.
Илайас махнул ему рукой, не отрывая взгляда от замерших собак.
- Чш-ш! Прекратите!
Перрин недоуменно нахмурился на него, но, крутанув пращу еще несколько раз,
опустил ее. Эгвейн сумела утихомирить Белу; и она, и кобыла с опаской следили
за собаками.
