Эгвейн колебалась недолго: она всегда могла ответить на самый неожиданный
для нее вопрос.
- Да! - молвила она. - Мечтаю. Ибо сие звание - единственное, что может
нам обеспечить полную безопасность. Но я должна кое-что добавить. Усмирить
себя я не позволю никому! - Эта новая для нее мысль прозвучала тотчас же,
едва явилась девушке, и Эгвейн поняла, что отрекаться от нее не хочет.
Отказаться от прикосновения к Источнику Истины? Она ощущала его здесь и
сейчас, зрением видимое сияние, витающее над ее собственными плечами. Она с
трудом подавила свой порыв прикоснуться к нему. Лишиться способности
наполняться Единой Силой, сознавать себя более живой, чем была когда-либо
прежде? Не желаю! - И учти, Илэйн, без боя я не сдамся!
- Но как ты надеешься не допустить сего? - после длительного молчания
послышался из-за стены голосок Илэйн. - Ладно, может, ты и не слабее любой
из них, но ни одна из нас не знает достаточно для того, чтобы помешать Айз
Седай отрезать нас от Источника, а Айз Седай тут - не сосчитать!
- Но я нашла бы способ удрать! - заявила Эгвейн, немного подумав. - И на
этот раз удрать по-настоящему!
- Они устроят за нами погоню, Эгвейн. Целую свору ищеек пустят нам вслед.
Раз ты проявила свои способности, Айз Седай ни за что тебя не отпустят - до
той минуты, в которую мы станем достаточно мудры, чтобы по крайней мере не
лишить себя жизни из-за необразованности.
- Я давно перестала быть юной деревенской простушкой. - Эгвейн
усмехнулась. - Кое-что повидала на своем веку. Захочу - и сумею увернуться
от рук Айз Седай, вот увидишь! - Она старалась успокоить не только Илэйн, но
и себя тоже. А вдруг мои знания еще слишком слабы? Может, я еще мало знаю о
мире и еще меньше о Силе? Ведь тогда убить меня сможет даже неловкое
прикосновение к ней! Но размышлять об этом ее сознание отказалось. Мне
следует узнать еще очень многое, но все же я не позволю им пресечь мне путь!
- Матушка моя могла бы нас защитить, - проговорила Илэйн, - ежели
сказанное тем Белоплащником - правда. Никогда бы я не подумала, что
когда-нибудь буду питать надежду на подобную правду! Но если Белоплащник
солгал, то мать, вернее всего, закует нас обеих в цепи и отошлет обратно.
Тогда научишь меня житью-бытью деревенского жителя?
Эгвейн так и вонзилась взглядом в стену.
- Ты не покинешь меня? Если все случится так, как я думаю...
И вновь воцарилось длительное молчание, затем послышался тихий шепоток:
- Не хочу я быть усмиренной, пойми, Эгвейн! И не дамся им! Не поддамся ни
на какую удочку!
Дверь распахнулась так широко, что стукнулась об стену, и Эгвейн
отпрянула от слухового отверстия, испуганная. Она услышала, как грохнула
дверь и по ту сторону стены. Через миг в ее комнату вошла улыбающаяся
Фаолайн, с порога воззревшаяся на крошечную дырочку под кроватью.
Большинство из келий, где проживали послушницы, соединялись между собой
подобными отверстиями, и о них ведала любая женщина, когда-либо прошедшая
курс начального обучения.
- Со своей подруженькой шепчешься, да? - с удивительной теплотой в голосе
поинтересовалась Принятая в кудряшках. - Да, я все понимаю, ожидать в полном
одиночестве, как решится твоя судьба, довольно несладко. Славненько
поболтали, надеюсь?
Эгвейн хотела ответить ей, но спешно замкнула свой рот. Шириам
предупреждала ее, отвечать следует на вопросы Айз Седай. А не на чьи-то там.
Эгвейн равнодушно взирала на Принятую и ожидала развития событий.
Подобно тому как с крыши весной стекает дождевая вода, с лица Фаолайн
слетело фальшивое сочувствие к Эгвейн.
- Встать с кровати! Амерлин не станет ожидать тебя! Тебе повезло еще,
скажи спасибо, я не слышала вашей болтовни. Живей!
По традиции послушницам полагалось исполнять указания Принятых столь
быстро, будто те были уже настоящими Айз Седай, однако Эгвейн поднималась с
койки неторопливо и оправляла свое платье, не экономя времени, но как можно
медленнее. Она сделала перед Фаолайн бесстрастный реверанс и улыбнулась едва
заметно. По физиономии Фаолайн блуждали столь сочные ругательства, что
улыбочка Эгвейн росла и расширялась до тех пор, пока она не напомнила себе о
необходимости сдерживаться, дабы не доводить Принятую до крайности. Выпрямив
с достоинством свой стан и делая вид, будто у нее вовсе не дрожат коленки,
Эгвейн последовала за Фаолайн в коридор.
Илэйн уже дожидалась ее у двери, явно стараясь иметь вид отчаянно
отважной героини, ее стерегла Принятая со щечками, точно яблочки. Каким-то
образом Илэйн удалось создавать у окружающих впечатление, будто Принятая на
самом деле является ее горничной, отвечающей за чистоту перчаток строгой
госпожи. Эгвейн надеялась, что и у нее получается почти столь же блестящий
фарс.
В отделении для послушниц галереи с перилами поднимались ярус за ярусом
вверх, в виде пустотелой колонны, и столь же торжественно ниспадали, ведя ко
двору послушниц. Никаких посторонних женщин Эгвейн в поле своего зрения не
замечала. Но даже если бы свое место в отделении занимала сейчас каждая из
послушниц, занятой оказалась бы всего четвертая часть всех комнат. Четыре
молодые женщины в полной тишине проходили по пустынным галереям и спускались
вниз по спиральным пандусам. Однако никто не вынес бы вдруг прозвучавших
здесь голосов, которые лишь подчеркнули бы неизмеримость окружающей пустоты.
Никогда прежде Эгвейн не бывала в той части Башни, где располагались
помещения, занимаемые Амерлин. Коридоры здесь были достаточно широки, чтобы
по ним мог проехать фургон, не задевая стен своим кузовом, но вверх они
простирались намного свободнее, чем в ширину. По стенам висели ярко
вытканные гобелены, представляющие дюжину разных стилей - от примитивных, с
изображением растении и сцен охоты, до повествующих о героических свершениях
и несущих усложненные орнаменты, а некоторые из них ввиду своей древности
выглядели так, будто готовы рассыпаться в прах от первого же прикосновения к
ним. Туфли женщин громко цокали по ромбовидным плиткам пола, раскраской
повторяющих цвета всех семи Айя.
Теперь неутомимым путникам уже стали встречаться женщины - Айз Седай,
проплывающие там и тут своей величавой походкой, не имея ни времени, ни
желания обращать внимание на проходящих мимо них Принятых или новичков.
Повстречались им также пять или шесть Принятых, с важностью проходивших
скорым шагом, слеша исполнить задание начальства или на занятия; пробежали
мимо Эгвейн и Илэйн несколько молодых служанок, несущих куда-то уставленные
яствами подносы, или пушистые швабры, или стопки простыней да полотенец,
пробежали несколько учениц, спешивших исполнить свой долг еще ревностнее,
чем служанки.
Затем к идущим присоединились Найнив и сопровождающая ее Принятая с
высокой шеей, Теодрин. Никто ни словом друг с другом не обменялся. Найнив
оказалась теперь облачена в платье Принятой, белое, с семью цветными
полосками на подоле, но пояс и сумка у нее оставались собственные. Она
одобряюще улыбнулась Эгвейн и Илэйн и крепко их обняла. Эгвейн сразу же
стало легче дышать: еще одно лицо благожелательного к ней человека, друга, и
она тоже обняла Найнив, замечая при этом, как ведет себя ее подруга, точно
утешающая детей наставница. Все, однако, продолжали поспешно одолевать
пространство, а Найнив уже по старой привычке то и дело подергивала себя за
косу.
В часть Башни, где была резиденция Амерлин, мужчины попадали чрезвычайно
редко, и Эгвейн заметила лишь двоих: то были Стражи, идущие рядом рука об
руку, разговаривая между собой, у одного из них на поясе висел меч, а у
другого оружие было спрятано за спину. Страж помладше был невысок и строен,
даже тонок, а старший почти столь же широкоплеч, как и высок, тем не менее
оба они двигались с кошачьей грацией. Больно стало бы любому, кто задержал
свой взгляд на плащах Стражей, переливающихся узорами разных тонов, к тому
же казалось иногда, будто края их плащей исчезают в камне стен. Эгвейн
видела, как Найнив пыталась смотреть на них не отрываясь, и качала головой.
Ей нужно что-то решить с Ланом. Если после сегодняшних событий кто-то из нас
еще сохранит способность хоть что-то делать.
Приемная комната перед кабинетом Престола Амерлин для любого дворца была
бы достаточно великолепна, хотя и непритязательно выглядели расставленные
здесь стулья для ожидающих приема, но Эгвейн во все глаза уставилась на
Лиане Седай и ничего иного не замечала. Хранительница носила узкий палантин,
свидетельствующий о ее высоком посте, палантин был голубого цвета, дабы все
знали: прежде она принадлежала к Голубой Айя. Лицо Лиане казалось вырезанным
из твердого коричневатого камня. Больше в приемной никого не было.
- Они доставляли вам беспокойство? - Четкий выговор Хранительницы ни
малейшим намеком не выдавал ни гнева ее, ни сочувствия.
- Нет, Айз Седай! - Теодрин и яблочнощекая Принятая ответствовали в один
голос.
- Но вот эту следовало бы вести за шиворот, Айз Седай! - проговорила
Фаолайн, указав на Эгвейн. Голос ее звенел негодованием. - Она артачится,
будто запамятовала, какая строгая дисциплина утверждена в Белой Башне!
- Руководить, - молвила Лиане, - не значит тащить или толкать. Ступай,
Фаолайн, к Маррис Седай и спроси у нее позволения хорошенько поразмыслить
над сказанным, пока тебе придется граблями подравнивать дорожки в Весеннем
Саду. - Лиане отправила на свободу не только Фаолайн, но и остальных двух
Принятых, так что все трое присели перед ней в глубоком реверансе. При этом
Фаолайн выстрелила в Эгвейн взглядом, вырвавшимся из самого яростного
закоулка ее непогрешимой души.
Но на Принятых, уже выходивших из комнаты. Хранительница не обращала
никакого внимания. Всю свою заинтересованность она перенесла на оставшихся
молодых женщин. Глядя на них, она до тех пор пощелкивала себя пальчиком по
губам, пока Эгвейн не ощутила, до каких тайных глубин она и ее подруги
промерены дюйм за дюймом и взвешены с точностью до унции. У Найнив глаза
сверкнули негодованием, и она сжала кончик своей косы в кулаке.
Но вот Лиане указала рукой на двери кабинета Амерлин. На темном дереве
каждой створки кусал себя за хвост Великий Змей, имеющий шаг в поперечнике.
- Входите! - приказала Лиане властным тоном.
Выступив вперед, Найнив открыла дверь. Для Эгвейн ее жест стал
побуждением к действиям. Илэйн крепко стискивала ладонь подруги, да и сама
Эгвейн сжимала с не меньшей силой руку Илэйн. Лиане ввела всех трех девушек
в кабинет и встала у стены, как раз между послушницами и столом,
возвышавшимся посреди комнаты.
Престол Амерлин, сидя за столом, просматривала бумаги. Взглянуть на
посетительниц она не спешила. Найнив, не стерпев ее равнодушия, открыла было
рот, чтобы начать речь, но, заметив острый взор Хранительницы, плотно сжала
губы. Три беглянки, выстроившись в шеренгу перед столом Амерлин, ожидали
мудрых слов власти. Все силы Эгвейн уходили на то, чтобы уговорить себя не
вертеться и не переминаться. Одна за другой тянулись томительные минуты,
казавшиеся девушкам часами, пока Амерлин не соизволила поднять голову,
однако под взглядом ее голубых глаз, заново пронзающих каждую из своевольниц
по очереди, Эгвейн почувствовала, что могла бы дожидаться интереса к себе и
подольше. Взор Амерлин вонзался ей прямо в сердце, точно две сосульки,
пробуравившие девушке грудь. В помещении было довольно прохладно, но по
спине Эгвейн потекла струйка пота.
- Разлюбили сойки сайки! - промолвила вдруг Амерлин. - Надоела нашим
беглянкам свободная охота!
- Но мы вовсе не убегали, мать! - Найнив нескрываемо боролась с
