ног. Затем он уж и не мог понять, повалился ли сам ничком или земля
поднялась ему навстречу. Долина содрогалась. Словно чья-то неимоверная лапа
протянулась вниз с самого неба и выдергивает из земли мирные долы. Чтобы
земля не играла его телом, точно мячиком, Перрин прижался к траве. У него
перед самыми глазами подскакивали и вертелись большие камни, а пыль
поднималась волнами.
- Ранд! - но мычание Перрина утонуло в рокочущем громе.
Запрокинув голову, зажмурив глаза, Ранд стоял неподвижно. Или не
чувствовал он, как перемолачивала себя земля, заставляя тело его склоняться?
Ни один из толчков землетрясения не лишил Ранда равновесия, как бы ни
взметали его удары. Перрин не был точно уверен - слишком его мотало по
земле, - но ему почудилась на лице Ранда печальная улыбка.
Освобожденная мощь размолачивала деревья - болотный мирт раскололся
надвое, большая часть ствола рухнула шагах в трех от Ранда. Тот даже не
вздрогнул. У Перрина же все силы уходили на то, чтобы вдохнуть полную грудь
воздуха.
- Ранд! - гаркнул он что было сил. - Во имя Света, Ранд! Прекрати!
И все прекратилось столь же внезапно, как и началось. С громким треском
где-то наверху, в кроне низкорослого дуба, отломилась гнилая ветка и с
хрустом полетела вниз.
Откашливаясь, Перрин медленно встал с земли. Воздух был пропитан пылью: в
лучах заходящего солнца искрились крошечные самоцветы. Но Ранд не мог уже
замечать ни красоту, ни уродство. Грудь его вздымалась так, будто бы он
пролетел рысью десяток миль. Ни разу прежде не случалось ничего, даже
отдаленно напоминающего то, что стряслось сейчас.
- Ранд, - осторожно вымолвил Перрин, - что... Но ему чудилось, что Ранд
смотрит вдаль, вдаль.
- Он там, только там всегда, вечно, - прорычал он. - Тот, что зовет меня.
Он меня тянет к себе! Саидин. Мужская половина Истинного Источника. Иногда
мне не удается удержать себя, я тянусь к нему сам. - Ранд будто схватил
нечто невидимое тут же, в пустом воздухе, и уставился на свой сжатый кулак.
- И порчу я ощущаю прежде, чем коснусь его. Пятно Темного, подобное тонкому
мерзкому налету, старающемуся спрятаться от Света. Меня наизнанку
выворачивает, но удержать себя я не в силах. Не могу! Только иногда я
дотягиваюсь и тогда словно воздух пытаюсь схватить. - Ладонь Ранда
взметнулась и раскрылась. Она была пуста. Ранд горько рассмеялся. - А что,
если такое случится, когда грянет Последняя Битва? Если я потянусь и ничего
не схвачу?..
- Ну, тогда ты что-то да схватишь, - прохрипел Перрин. - А что вообще ты
делал?
Озирая мир вокруг себя, Ранд будто бы узрел жизнь заново. Разломанный
буйством недр мирт и обломленные древесные ветви. Но разрушений представало
перед ним, как заметил Перрин, на удивление мало. Не видно ни проломов в
скалах, ни трещин-обрывов на земной поверхности. Древесная стена леса стояла
нерушимо.
- Не по моей это воле, - Ранд усмехнулся. - Знаешь, бывает: хочешь всего
лишь открыть кран пивной бочки, а вместо этого вырываешь его с корнем. Но
это... переполняет меня! Я должен направить его куда-нибудь, иначе он меня
выжжет, но все вокруг... Я вовсе этого не хотел, поверь!..
Перрин молча кивнул. Что толку снова твердить маленькому Дракону, чтобы
он больше так не играл? Он виноват в своем преступлении не более, чем
виновен в содеянном я.
- Хватает тех, кто хочет, чтоб ты был мертв - да и мы заодно сгибли. Так
что незачем работать за них и на них. - Ранд был точно глухой. - Пора
возвращаться в лагерь, - продолжал Перрин. - Скоро стемнеет, и не знаю, как
ты, а я проголодался.
- Что? А... Ступай, Перрин, ступай. Я тоже скоро уйду отсюда. Но сейчас
мне надо побыть здесь одному. Совсем недолго.
Постояв с минуту, Перрин без удовольствия двинулся к проходу меж скал.
Однако Ранд вновь начал говорить, и ему пришлось остановиться.
- Тебе ночью что-нибудь снится? Хорошие сны видишь?
- Случается, - отвечал Перрин сдержанно. - Но стоит проснуться - и от
снов не остается следов. Он не лгал: воин умел держать свои сны под стражей.
- Сны своего места не покидают, - молвил Ранд едва слышно, но Перрин
услышал. - Может статься, они-то и говорят нам самое главное. И не
обманывают нас. - Он умолк.
- Ужин стынет, - проворчал Перрин, но Ранд не заметил. Он был тих и
задумчив. Решительно повернувшись к нему спиной, Перрин оставил друга
одного.
Глава 3
СОБЫТИЯ НА РАВНИНЕ АЛМОТ
От входа в расщелину до самого верха по скале простиралась тень, так как
бурление глубин опрокинуло одну из вершин. Перин решил не торопиться,
спускаясь по тропе, и пристально вгляделся в рожденную землетрясением
черноту. Гранитный свод оставался нерушим. Но в тот же миг снова, сильнее,
чем раньше, в затылок ему вонзился зуд. Нет, только не сейчас, спали меня
Свет! Нет! Зуденье ускользнуло.
Проникнув сквозь трещину и очутившись над лагерем, Перрин увидел долину,
покрытую странными закатными тенями. На юношу не отрываясь глядела Морейн,
словно ожидая его у порога своих хором. Перрин встал как вкопанный. Стройная
женщина, темноволосая и как раз ему по плечо. А главное, удивительно
миловидная. И как у всех Айз Седай, что время от времени обращались к Единой
Силе, возраст по ее облику определить было нельзя. Темные глаза Морейн
отливали мудростью уже не девичьей, но морщин на нежных щеках ее не было.
Странным казалось измятое и пропыленное платье женщины, шитое из
темно-голубого шелка, а из прически Морейн, обычно причудливо уложенной,
выбивались пряди волос. Лицо Айз Седай украшало пятно грязи.
Перрин смутился и опустил голову. Из всех в лагере лишь Морейн и Лан
знали о тайне Перрина, и ему совсем не по душе было понимающее выражение ее
лица, когда она глядела ему в глаза. В его желтые глаза. Когда-нибудь, быть
может, он бы спросил ее, собравшись с духом: а что уж такое важное вы
изволите знать обо мне, леди? Любая из Айз Седай должна знать куда больше
сельского юноши. Но не время сейчас для любопытства! А что, если час для
расспросов так и не грянет?
- Ранд не хотел... То есть он не бури добивался... Все как-то так вышло,
само случилось...
- Само случилось, - повторила Морейн свинцовым голоском, вскинула голову
и вновь скрылась в своем дворце-скиту. Чуть громче захлопнув за собой дверь,
чем закрывала ее обычно.
Перрин перевел дух и поспешил вниз, где на кострах уже кашеварили
солдаты. Про себя отметив, что уж завтра-то с самого утра, если не нынче же
вечером. Ранд снова поцапается с Айз Седай.
По склонам горной чаши лежало с полдюжины древесных стволов, с корнем
вырванных из земных глубин недавней напастью. Колея щебня, перемешанного с
рытой почвой, тянулась к берегу ручья, где теперь разлегся валунище,
скатившийся по краю холма. На другом берегу потока одна из хижин от
подземных толчков развалилась, и сейчас вокруг нее собрались шайнарцы,
пытаясь восстановить жилище. Среди них Перрин заприметил Лойала. Огир шутя
вздымал себе на плечо бревнышко, нести которое по силам было лишь четверым
шайнарцам. Уно ругался так, что рев его оглушал всех в долине.
Мин, чем-то расстроенная и недовольная, стоя у очага, домешивала ложкой в
котле. На щеке у нее алела ссадина, по воздуху плыл едва уловимый ароматец
подгорелого мяса.
- Ненавижу всякую готовку! - объявила девушка, брезгливо заглянув в
котел. - И не кати на меня бочку, если еда не придется тебе по вкусу! Этой
выходкой Ранд выплеснул из моего котла добрую половину варева! И вообще, кто
дал ему право швырять нас всех из стороны в сторону, точно мы мешки из-под
риса? - Она тронула себя пониже талии и поморщилась от боли. - Пусть он
только попадется мне в руки! Так залеплю - век не забудет! - Мин взмахнула
деревянной поварешкой у Перрина перед носом, как будто уже тренируясь перед
главной битвой с Рандом.
- Пострадал кто-нибудь? - спросил он ворчливо.
- Попробуй-ка сосчитать все наши ссадины да синяки! - Мин усмехнулась. -
Сначала-то все растерялись, как дети, когда нас разбросало кого куда. А
потом, когда узрели, что на нору Ранда воззрилась наша дорогая Морейн, сразу
ясно стало: его баловство, чье же еще! Если уж Дракону приспичило сбросить
нам прямо на голову вершину скалы, значит, у него есть достойные причины для
этого, ибо он не кто попало, а самый что ни на есть Дракон. Ему можно и
шкуры с них посдирать, и приказать им на собственных косточках лихо
отплясывать - они Дракону только в пояс поклонятся и заплачут от радости, а
не от боли. Да здравствует Дракон! - она хмыкнула и брякнула по котлу
ложкой.
Перрин же взглянул туда, где стояла избушка Морейн. Если бы что-то
случилось с Леей, если бы она погибла, Айз Седай не смогла бы вернуться в
дом горя так запросто. Помпезная хижина правительницы оставалась окутанной
чувством ожидания. Как ни крути, а такой беды не было!
- А может, уйти тебе отсюда, Мин? С утра и пустилась бы своим путем. Я
дам тебе немного серебра, а Морейн поможет пересечь горный перевал вместе с
караваном купцов из Гэалдана. И опомниться не успеешь, как уже возвратишься
в Байрлорн!..
Она взглянула на Перрина столь презрительно, что ему пришлось
призадуматься, не хватил ли он через край.
- Ты очень любезен, Перрин. Я не уйду.
- А мне казалось, ты только об этом и мечтаешь! Тебе ведь в тягость все,
что творится здесь, Мин!
- Я знала когда-то одну старую женщину, в Иллиане она родилась, -
отвечала Мин неторопливо. - Лишь достигла она девичьей поры, мать выдала ее
замуж за неизвестного, впервые встреченного мужчину. Живет еще в Иллиане
суровый обычай старины. Так вот, бедная старушка рассказывала, что первые
пять лет она на своего нежданного супруга ярилась, а следующие пять годков
все мечтала сделать его судьбу несчастливой, да так, чтобы ему и в голову не
пришло обвинять в горестях собственную жену. А в последние годы своей
семейной жизни она лишь твердила день за днем, что любит и любила всю жизнь
мужа своего без памяти.
- Но чем же ее история связана с нашей?
Взгляд Мин бестрепетно сообщил Перрину, что он просто и не пытался понять
смысл ее рассказа. Но голос ее стал мягче:
- А тем она схожа с нашей, что и для нее судьба избрала не тот подвиг,
которого мы вечно ждем, а иной. Но почему нужно думать, что судьба ошиблась,
обидела нас, обманула? Пусть даже сам ты не выбрал бы столь мучительный путь
ни в нынешнем веке, ни через тысячу лет. "Десять лет любви стоят дороже, чем
долгие годы раскаяния!" - вот как сказала та женщина.
- Уж это мне вовсе не ясно! - Перрин так и вспыхнул. - Ты ни в коем
случае не должна оставаться здесь, если это против твоей воли!
Мин повесила ложку на высокую деревянную рогатку, воткнутую в землю у
очага, затем, к удивлению Перрина, поднялась на цыпочки лишь для того, чтобы
поцеловать воина в щеку.
- Ты милый, чудный человек, Перрин Айбара! Даже когда совершенно меня не
понимаешь!
В растерянности Перрин вновь взглянул ей в глаза. Жаль, не поймешь, в
своем ли уме Ранд. Или лучше бы Мэта сюда. С девушками Перрин чувствовал
себя так, будто земля под ногами колеблется, а Ранд, видно, знает, как с
ними держаться. Да и Мэт в сем щекотливом деле дока. Дома, в Эмондовом Луге,
многие девицы потешались над Мэтом и уверяли, что никогда он не станет
взрослым, но при этом поладить с ними дружески по силам было ему одному,
Мэту.
- А ты-то сам, Перрин? Неужели тебя никогда не тянет обратно, в родные
места?
- Все время тянет, - ответил он пылко. - Но я... Я не уверен, что смогу,
сумею... Во всяком случае, если и уходить, - не сегодня! - Он взглянул в ту
