Драконом. Он стиснул рукоять меча. "Рассечение Шелка"... Но Ба'алзамон
отбивал каждый выпад; искры сыпались как будто из кузнечного горна или
под молотом кузнеца.
- У меня есть дело в Фалме и никакого к тебе! К тебе - никогда, -
сказал Ранд.
Я должен отвлечь его внимание, пока они не сумеют освободить Эгвейн.
Тем же странным образом он продолжал видеть битву, кипевшую среди
затянутых туманом тележных дворов и лошадиных загонов. - Ты, жалкий,
презренный червяк! Ты протрубил в Рог Валир. Теперь ты связан с ним. Ты
полагаешь, эти черви из Белой Башни когда-нибудь освободят тебя? Теперь?
Они наденут тебе на шею цепи столь тяжелые, что ты никогда не избавишься
от них.
Ранд был так удивлен, что это удивление проникло внутрь пустоты. Он
же не знает всего. Он не знает! Он был уверен, что удивление проявилось
у него на лице. Чтобы скрыть свои чувства, он кинулся в атаку на
Ба'алзамона. "Колибри Целует Медвяную Розу". "Луна на Воде". "Летящая
Ласточка". Молния дугой проскочила между мечом и посохом. В тумане
вспыхнули сияющие ливни. Однако Ба'алзамон отступил, глаза пылали
беснующимися горнилами.
На грани сознания Ранд отметил, как Шончан откатываются на улицы
Фалме, яростно отбиваясь. Дамани взрывали землю Единой Силой, но она не
задевала ни Артура Ястребиное Крыло, ни других героев Рога.
- Хочешь остаться слизняком под камнем? - рявкнул Ба'алзамон. Тьма за
ним заклубилась и вскипела. - Ты убиваешь себя, пока мы стоим тут. Сила
бурлит в тебе. Выжигает тебя. Она убивает тебя! Один я во всем мире могу
научить тебя управлять ею. Служи мне - и живи. Служи мне - или умри!
- Никогда! - Должен задержать его подольше. Быстрее, Ястребиное
Крыло. Быстрее! Ранд опять бросился на Ба'алзамона. "Голубь Отправляется
в Полет". "Падающий Лист".
На этот раз отступил Ранд. Смутно он видел, как Шончан отбили
конюшни. Ранд удвоил усилия. "Зимородок Ловит Среброспинку". Шончан
подались перед атакой, Артур Ястребиное Крыло и Перрин плечом к плечу в
авангарде. "Вязка Снопов". Ба'алзамон отбил удар в фонтане, похожем на
рой малиновых светляков, и Ранду пришлось отскочить прочь, чтобы посох
не пробил ему голову; от ветерка у него зашевелились волосы. Шончан
хлынули вперед. "Высечь Искру". Градом полетели искры, Ба'алзамон
отпрыгнул от выпада, и Шончан выдавило на мощеные улицы.
Ранду захотелось взвыть в голос. Сейчас он понял, что две битвы
связаны друг с другом. Когда наступает он, герои, призванные Рогом,
теснят Шончан; когда отступает Ранд, одолевают шончанские войска.
- Они не спасут тебя, - сказал Ба'алзамон. - Те, кто могут спасти
тебя, будут переправлены далеко на ту сторону Аритского Океана. Если
тебе доведется когда-либо снова увидеть их, они будут закованными
рабами, в ошейниках, и уничтожат тебя по воле своих новых хозяев.
Эгвейн! Я не допущу, чтобы они. сделали с ней такое.
Голос Ба'алзамона перекрыл мысли Ранда:
- У тебя есть лишь одно спасение. Ранд ал'Тор, Льюс Тэрин Убийца
Родичей. Я - твое единственное спасение. Служи мне, и я отдам тебе мир.
Вздумаешь сопротивляться, и я уничтожу тебя, как делал до этого столь
раз! Но на этот раз я уничтожу тебя вплоть до самой твоей души, уничтожу
тебя окончательно и навсегда...
Я опять победил. Льюс Тэрин. Мысль возникла вне пределов пустоты, но
отстраниться от нее потребовало усилий - не думать о всех тех жизнях,
где он слышал эти слова. Он двинул мечом, и Ба'алзамон изготовился,
подняв посох.
Впервые до Ранда дошло, что Ба'алзамон действует так, словно
клейменный цаплей клинок может физически чем-то грозить ему. Сталь не
может причинить вреда Темному. Но Ба'алзамон опасливо следил за мечом.
Ранд был един с мечом. Он чувствовал каждую его частицу, крохотные
частички, в тысячу раз мельче, чем способен увидеть глаз. И он
чувствовал, как наполняющая его Сила струится в меч, как она пронизывает
замысловатые матрицы, впечатанные в основу клинка, сработанного Айз
Седай во времена Троллоковых Войн.
И тогда Ранд услышал другой голос. Голос Лана. Приходит время, когда
тебе необходимо что-то больше самой, жизни. Голос Ингтара. Право каждого
человека выбрать, когда Вложить Меч в Ножны. Возник образ Эгвейн в
ошейнике, влачащей жизнь дамани. Нити моей жизни под угрозой. Эгвейн.
Если Ястребиное Крыло прорвется в Фалме, он ее спасет. Еще не осознав,
он принял первую позицию "Цапли, Шагающей в Камышах", балансируя на
одной ноге, меч высоко поднят. Ранд стоял открытый и беззащитный. Смерть
легче перышка, долг тяжелее, чем гора.
Ба'алзамон уставился на Ранда:
- Глупец, чего ты скалишься как идиот? Ты не понимаешь, что я могу
полностью уничтожить тебя?
Ранд почувствовал спокойствие - спокойствие превыше безмятежности
пустоты.
- Я никогда не стану служить тебе. Отец Лжи. В тысяче жизней я
никогда не служил. Я знаю это. Я уверен в этом. Давай! Пора умирать.
Глаза Ба'алзамона расширились; на миг они полыхнули пламенниками, от
жара которого пот выступил на лице у Ранда. Тьма позади Ба'алзамона
забурлила, обтекая его фигуру, и лицо у него стало суровым и
безжалостным.
- Тогда умри, червь!
И, как копьем, ударил посохом.
Ранд закричал, почувствовав, как посох пробил бок, обжигая
раскаленной добела кочергой. Пустота задрожала, но он из последних сил
удержал ее и вонзил клейменный цаплей клинок в сердце Ба'алзамону.
Ба'алзамон завопил, и позади него возопила тьма. Мир взорвался огнем.
Глава 48
ПРИТЯЗАНИЕ
Мин пробиралась по мощеной улице, проталкиваясь сквозь толпы, - люди
стояли с белыми лицами и вытаращенными глазами - те, кто не кричал и не
бился в истерике. Несколько человек бежали, явно без всякого
представления, куда и зачем бегут, но большинство двигались наподобие
марионеток в руках кукловода-неумехи, и еще больше, чем стоять, они
страшились идти. Девушка всматривалась в лица, надеясь найти Эгвейн, или
Илэйн, или Найнив, но кругом были одни лишь фалмийцы. И еще что-то
тянуло ее, уверенно и неумолимо, словно бы за привязанную к ней веревку.
Один раз Мин обернулась. В гавани горели шончанские корабли, и еще
больше их, объятых пламенем, виднелось за выходом из гавани. На фоне
закатного солнца множество громоздких судов стали теперь маленькими, они
плыли на запад, так быстро, как дамани заставляли ветра гнать их, и еще
один маленький корабль шел курсом из гавани, накренившийся, чтобы,
поймав ветер, идти вдоль побережья. "Ветка". После увиденного Мин не
винила Байла Домона за то, что тот не ждал дольше; просто чудо, что он
так долго оставался у причала.
В гавани было единственное не горящее шончанское судно, его башни
почернели от уже потушенного огня. Когда этот высокий корабль крался к
выходу из гавани, из-за утесов, окаймлявших бухту, неожиданно появилась
фигура верхом на лошади. И поскакала прямо по воде. Мин изумленно
разинула рот. Блеснув серебром, фигура подняла лук; прочерк серебра
устремился к коробкообразному кораблю, сверкающая линия соединила лук и
корабль. С ревом, слышимым даже на таком расстоянии, пламя вновь
поглотило носовую башню-надстройку, и на палубе засуетились матросы.
Мин зажмурилась и, посмотрев еще раз на утесы и корабль, обнаружила,
что всадник исчез. Корабль по-прежнему медленно полз к океану, команда
боролась с огНем. Мин стряхнула с себя наваждение и снова стала
подниматься по улице. За этот день она чего только не навидалась, так
что некто, скачущий на лошади по глади воды, отвлек внимание ненадолго.
Даже если это и впрямь была Бергитте со своим луком. И Артур Ястребиное
Крыло. Я же видела его. Видела!
Перед одним высоким каменным зданием девушка в сомнении остановилась,
не замечая, будто оглушенная, задевающих ее прохожих. Туда, куда-то
внутрь, нужно ей идти. Она взбежала по ступеням и толчком распахнула
дверь.
Никто не попытался остановить ее. Насколько могла судить Мин, в доме
не было ни души. Чуть ли не весь Фалме высыпал на улицы, пытаясь решить,
не посходили ли все разом с ума. Мин прошла через весь дом, в сад
позади, и там нашла его.
Ранд лежал навзничь, распластавшись под дубом, глаза закрыты, лицо
бледное, левая рука сжимает рукоять, которая оканчивалась футовым
обломком клинка, словно бы оплавленным на конце. Грудь его поднималась и
опадала слишком медленно, не так, как бывает при нормальном дыхании.
Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Мин подошла к юноше, посмотреть,
чем может ему помочь. Сначала надо избавиться от обломанного клинка;
Ранд может Поранить себя или ее, если начнет метаться в беспамятстве.
Девушка с трудом вывернула рукоять из пальцев Ранда, поморщившись при
виде прикипевшего к ладони металла. С гримасой она отбросила обломок
меча в сторону. Цапля на рукояти выжглась на руке Ранда. Но Мин было
ясно, что не из-за этого юноша лежит без сознания. Что же с ним
случилось? Найнив потом смажет ожог бальзамом.
Осмотрев Ранда на скорую руку. Мин убедилась, что большая часть
синяков и порезов давнишняя - по крайней мере кровь запеклась, а синяки
успели пожелтеть по краям, но слева в куртке виднелась обожженная
прореха. Расстегнув куртку, она закатала его рубашку. И с присвистом
выдохнула сквозь зубы. В боку была обгорелая рана, но без крови, рана
выглядела как после прижигания. Потрясло же девушку прикосновение к
телу. На ощупь оно было холодным как лед; по сравнению с ним воздух
казался теплым.
Подхватив Ранда под мышки. Мин потащила его к дому. Он висел мешком,
мертвой тяжестью.
- Вот вымахал, обормот, - ворчала она. - Не мог оказаться покороче да
полегче, а? Угораздило же тебя заиметь такие ноги и плечи. Надо было
оставить тебя лежать там.
Мин втянула Ранда по ступенькам, стараясь не ушибить его лишний раз,
и втащила внутрь. Оставив юношу сразу за порогом, она потерла поясницу
кулаками, бормоча что-то об Узоре, и наскоро обыскала дом. В глубине
дома обнаружилась маленькая спальня, - видимо, комната для прислуги. На
кровати высилась стопка подушек и одеял, в камине уложены поленья. В две
минуты Мин откинула одеяла и разожгла огонь, заодно засветив и лампу на
тумбочке. Потом она вернулась за Рандом.
Втащить его в комнату и уложить на кровать оказалось непростой
задачей, но она справилась и с этим, лишь немного запыхавшись, и укрыла
юношу одеялами. Чуть погодя девушка сунула руку под одеяла, потом
скривилась и покачала головой. Простыни были холодны как лед; одеяла не
могли сохранить тепла, которого не было в теле. С обиженным вздохом она
скользнула в постель рядом с Рандом. Потом положила его голову себе на
плечо. Глаза Ранда по-прежнему были закрыты, дыхание прерывисто, но
девушка подумала, что если она отправится искать Найнив, то ко времени
ее возвращения он, не ровен час, умрет. Ему нужна Айз Седай, подумала
она. А я могу сделать одно - попытаться немного согреть его.
Какое-то время Мин рассматривала лицо Ранда. Видела она лишь его
лицо; ей никогда не удавалось читать по тем, кто не был в сознании.
- Мне нравятся мужчины постарше, - сказала Ранду девушка. - Мне
нравятся мужчины образованные, воспитанные, остроумные. Мне совсем не
интересны фермы, овцы, пастухи. Тем более - мальчишки-пастухи. -
Вздохнув, она откинула его волосы с лица; волосы у него оказались
шелковистые. - Но ведь ты - не пастух, верно? Больше нет. Свет, ну
почему Узор поймал меня, завлек к тебе? Почему мне не досталось
что-нибудь простенькое и безопасное, например, очутиться после
кораблекрушения на острове без еды, в компании с дюжиной голодных
