шерстяные чулки, набор ниток с иголками, трутницу, оловянные тарелку и
кружку, деревянную коробочку с ножом, вилкой и ложкой, пакет с вяленым
мясом и лепешками - паек на крайний случай, и все прочие предметы из
снаряжения для долгого пути, а в освободившееся отделение запихал
завернутое в парусину знамя. Сума распухла, вздулась, ремешки едва
достали до пряжек, но второй карман теперь тоже весьма округлился.
Ладно, сойдет.
Лойал и Хурин, по-видимому, чувствовали настроение Ранда и молчали. А
он расседлал и разнуздал рыжего, обтер его досуха пучками сорванной тут
же травы, потом опять оседлал гнедого. От предложенного спутниками ужина
Ранд отказался; вряд ли он смог бы съесть хоть кусочек самого
изысканного кушанья, когда-либо виденного в жизни. Они втроем расстелили
возле того камня свои нехитрые постели - сложенное одеяло вместо подушки
и плащ, чтобы накрыться.
Лагерь затих, но и после наступления темноты Ранду не спалось. Мысли
так и метались в голове туда-сюда. Знамя. Что она пытается заставить
меня сделать? Деревня. Что вот так может убить Исчезающего? И хуже всего
- тот дом в деревне. Произошло ли все на самом деле? Я уже схожу с ума?
Бежать мне или остаться? Я должен остаться. Должен помочь Мэту отыскать
кинжал.
Но вот наконец явился вымученный сон, и со сном, незваная-непрошеная,
Ранда окружила пустота, мерцающая неприятным свечением, которое
тревожило его сновидения.
В ночь мимо единственного в лагере костра смотрел на север Падан
Фейн, улыбаясь недвижной, застывшей улыбкой, никогда не касающейся его
глаз. Он по-прежнему думал о себе как о Падане Фейне - Падан Фейн был
его сущностью, - но он изменился и знал об этом. Теперь он знал многое,
куда больше, чем мог заподозрить любой из его прежних хозяев. Долгие
годы он был Другом Темного, еще до того как Ба'алзамон призвал его и
пустил по следу трех юношей из Эмондова Луга, выцедив из него все
известное ему о них, выцедив, а потом вложив выжатое обратно, чтобы он
мог ощущать их, чуять, где они, и следовать за ними повсюду, куда бы те
ни бежали. В первую очередь за одним. Часть существа Фейна сжималась при
воспоминании о том, что с ним сделал Ба'алзамон, но эта часть была
маленькой, спрятанной, подавленной. Его изменили. Преследование тех
троих привело его в Шадар Логот. Он не хотел туда идти, но пришлось
повиноваться. Тогда. А в Шадар Логоте...
Фейн глубоко вздохнул и провел пальцами по висящему на поясе кинжалу
с рубином в рукояти. Это тоже из Шадар Логота. Этот кинжал был
единственным оружием, что он носил, единственным оружием, которое ему
нужно; кинжал стал словно бы частью самого Фейна. Теперь он был целым в
себе самом. Только это имело значение, больше ничего.
Он бросил взгляд по ту сторону костра. Двенадцать еще оставшихся
Друзей Темного, их когда-то красивые и нарядные одеяния измяты и грязны,
они жались друг к другу в темноте по ту сторону огня, глядя не на пламя,
а на него. Рядом сгрудились его троллоки, числом около двадцати, их
чересчур человеческие глаза на изуродованных звериными рылами лицах
ловили каждое движение Фейна, каждый жест - так мышь боязливо следит за
кошкой.
Сначала шла борьба: просыпаясь по утрам, вновь ощущать себя не
цельным, вновь обнаруживать Мурддраала - отдающего приказы, орущего в
бешенстве и требующего двигаться на север, в Запустение, к Шайол Гул. Но
кроха за крохой такие утра слабости становились все короче, пока... Он
припомнил тяжесть молотка в руке, удары, вгоняющие гвозди-костыли, и
улыбнулся; на этот раз улыбка затронула и уголки глаз - удовольствие от
сладостного воспоминания.
Слух уловил плач в темноте, и улыбка увяла. На будущее надо не
позволять троллокам брать с собой так много. Целая деревня замедляла
марш. Если б те несколько домишек у переправы не оказались покинутыми,
то наверное... Но троллоки по натуре своей жадны, и в эйфории от
созерцания, как умирает Мурддраал, он не обратил внимания на них, а надо
было.
Он бросил взгляд на троллоков. Любой из них был почти в два раза выше
его ростом и силен настолько, чтобы одной рукой переломать ему кости,
однако они жались подальше, опасливо косясь на него.
- Убейте их. Всех. Можете поесть, а потом что останется свалите в
кучу - пусть наши друзья полюбуются. Сверху положите головы. И не
разводите грязи теперь. - Он засмеялся и резко оборвал смешок. - Идите!
Троллоки гурьбой отступили, вытягивая из ножен смахивающие на косы
мечи и топоры с шипами на обухах. Через пару мгновений оттуда, где
находились связанные селяне, раздались пронзительные вопли, плач и рев.
Мольбы о пощаде и детские крики обрывались тупым глухим стуком и
противным хлюпаньем - будто раскалывались дыни.
Фейн повернулся спиной к этой какофонии и посмотрел на Друзей
Темного. Они принадлежали ему телом и душой. Той душой, что у них еще
оставалась. Каждый из них погряз в крови - глубже некуда, как и он сам,
до того как обрел свой путь к свободе. Каждому из них некуда идти, кроме
как следовать за ним. Их взгляды не отрывались от него, робкие,
просительные.
- Вы думаете о том, успеют ли они проголодаться, прежде чем
встретится какая-нибудь деревня или ферма? Да, вполне возможно. Вы
думаете, что я отдам кого-нибудь из вас им? Ну, может, одного или двух.
Лишних лошадей больше нет.
- Прочие были всего лишь простолюдинами, - срывающимся голосом
выдавила одна из женщин. Грязь полосами расчертила ее лицо над платьем
превосходного покроя, которое выдавало ее принадлежность к купеческому
сословию, причем к купцам весьма богатым. Добротная серая ткань была в
пятнах, длинная дыра портила юбку. - Они были крестьянами. Мы служили...
Я служила...
Фейн перебил ее, от непринужденного тона слова звучали еще жестче и
страшней:
- Что вы такое для меня? Меньше, чем крестьяне. Стадо скота для
пропитания троллоков, наверное? Если скот хочет жить, то должен быть
полезным.
Лицо женщины смялось. Она всхлипнула, заплакала, и тут же остальные
забубнили, говоря, чем они для него будут полезны, - мужчины и женщины,
обладавшие влиянием и положением, до того как их призвали исполнить в
Фал Дара данные ими клятвы. Они наперебой сыпали именами важных людей,
обладающих властью, известных им в Пограничных Землях, в Кайриэне, в
других странах. Они лепетали о том, что лишь они одни обладают какими-то
сведениями о той стране или об этой, о политических ситуациях, альянсах,
интригах, они все расскажут ему, если он позволит им служить ему. Этот
гомон смешался со звуками устроенной троллоками бойни и как нельзя лучше
подходил им.
Фейн игнорировал происходящее - он не боялся поворачиваться к ним
спиной, не боялся с тех пор, как они увидели, как он разделался с
Исчезающим, - и направился к своему трофею. Опустившись на колени, он
провел руками по орнаментированному золотому ларцу, ощущая запертую в
нем мощь. Он поручил нести ларец троллокам - он не настолько мог
положиться на этих людей, чтобы доверить им погрузить ларец на лошадь
или на вьючное седло; мечты о власти и могуществе могли оказаться
сильнее и преодолеть даже страх перед ним, но троллоки никогда не
мечтали ни о чем, их влекла лишь жажда убивать, - а сам он еще не
разгадал, как открывается крышка ларца. Но со временем он решит эту
задачу. Ответ будет. Все будет. Все.
Перед тем как улечься возле костра, он вынул кинжал из ножен и
положил на ларец. Этот клинок - сторож лучший, чем троллок или человек.
Все они видели, что случилось, когда он пустил его однажды в дело. Никто
и на спан не подойдет к этому обнаженному кинжалу без его приказания, и
даже тогда подчинятся неохотно.
Лежа завернувшись в одеяло, он взглянул на север. Сейчас он не
чувствовал ал'Тора; слишком велико меж ними расстояние. Или, вероятно,
ал'Тор проделал свой трюк с исчезновением. Временами, в крепости,
мальчишка вдруг исчезал для Фейна, он не чувствовал его. Фейн не знал,
как это происходило, но всегда ал'Тор возвращался, возникал вновь, столь
же неожиданно, как и пропадал. На этот раз тоже вернется.
- На этот раз ты придешь ко мне. Ранд ал'Тор. Раньше я выслеживал
тебя, как собака вынюхивает дичь, но теперь ты следуешь за мной. - Смех
его был хихиканьем - даже он понимал - хихиканьем безумца, но ему было
наплевать. Безумие тоже стало частью его самого. - Иди ко мне, ал'Тор.
Танец еще даже не начинался. Мы станцуем на Мысе Томан, и я освобожусь
от тебя. В конце концов я увижу тебя мертвым.
Глава 12
ВПЛЕТЕННЫЕ В УЗОР
Эгвейн торопилась вслед за Найнив к Айз Седай, плотно обступившим
паланкин Престола Амерлин. Девушка была охвачена желанием узнать, что
послужило причиной такой суматохи в крепости Фал Дара, любопытство даже
перевешивало тревогу за Ранда. Сейчас его рядом нет и ничем ему она
помочь не в силах. Ее косматая кобыла Бела, как и лошадь Найнив, стояла
среди лошадей Айз Седай.
Вокруг Айз Седай и паланкина образовали стальной заслон Стражи - руки
на мечах, глаза выискивают что-то. Они являли собой островок
относительного спокойствия посреди крепостного двора, где между
перепуганных обитателей цитадели по-прежнему бегали шайнарские солдаты.
Эгвейн протолкалась в круг следом за Найнив - один пронзительный взгляд
Стражей, и о них почти забыли; всем было известно, что эта пара
отправляется вместе с Амерлин. В толпе усиленно шептались, и Найнив с
Эгвейн узнали о прилетевшей как будто из ниоткуда стреле и о пока еще не
пойманном лучнике.
Эгвейн встала как вкопанная, широко распахнув глаза, слишком
потрясенная и едва ли понимая, что ее окружают Айз Седай. Покушение на
жизнь Амерлин! Немыслимо! Даже в голове не укладывается.
Амерлин сидела в паланкине, занавески раздернуты, запачканный кровью
разрез в рукаве притягивал все взоры, а она смотрела на Лорда Агельмара.
- Ты или найдешь лучника, или не найдешь лучника, сын мой. Так или
иначе, но мои дела в Тар Валоне столь же не терпят промедления, как и
миссия Ингтара. Я отбываю сейчас же.
- Но, мать, - возражал Агельмар, - это покушение на вашу жизнь
кардинально все меняет. Нам по-прежнему неизвестно, кто и почему послал
этого человека. Еще час, и у меня будут для вас и стрелок, и все ответы.
Амерлин кашляюще рассмеялась, горьким, совсем невеселым смехом.
- Чтобы поймать эту рыбку, сын мой, тебе понадобится наживка похитрее
или бредень с ячейками помельче. К тому времени, когда ты схватишь этого
человека, будет уже поздно для отъезда. Слишком многие обрадовались бы,
увидев меня мертвой, поэтому незачем мне чрезмерно беспокоиться еще об
одном. Пошлешь мне весточку о том, что обнаружишь, если вообще хоть
что-то обнаружишь. - Ее взгляд обежал возвышающиеся над двором башни,
крепостные валы, галереи для лучников, где по-прежнему толпился народ,
сейчас, правда, безмолвствующий. Стрела прилетела откуда-то оттуда. -
Мое мнение: этот стрелок уже сбежал из Фал Дара.
- Но, мать...
Резким, категорическим жестом женщина в паланкине прервала его.
Чересчур настаивать на своем, вопреки настроению Престола Амерлин, не
мог даже Лорд Фар Дара. Ее взгляд остановился на Эгвейн и Найнив -
пронзительный взгляд, который, как показалось Эгвейн, увидел все в ее
душе, все, что она хотела бы сохранить в тайне от всех. Эгвейн отступила
на шаг, затем спохватилась и присела в реверансе, гадая, правильно ли
поступает; ей никто пока не объяснил требования этикета при встрече с
Престолом Амерлин. Найнив же стояла с прямой спиной и смотрела в глаза
Амерлин, но и она нащупала руку Эгвейн и крепко сжала ей ладонь - как и
