Волшебник чуть не онемел, так гадка она ему показалась, а все же не
хотелось ему уезжать, ни о чем с феей не договорившись, потому что уж
очень король подвергался большим опасностям, сидя в клетке. Однажды
сломался гвоздь, на котором клетка висела, клетка упала, и его пернатое
величество от этого жестоко пострадало; кот Мине, который случился в
комнате в это время, подбежал и так его по глазу когтями цапнул, что думал
король кривым остаться. Другой раз забыли ему воды налить, и заработал бы
он как раз себе типун на язык, коли, наконец, не перепало бы ему
нескольких капель воды. Обезьянка, маленький разбойник, однажды,
ускользнув на волю, изловила его за перья сквозь прутья клетки, а после
того у него столько перьев осталось, что и на сойку или дрозда не хватило
бы. Но самое худшее в том заключалось, что должен был он скоро свое
королевство потерять, потому что наследники его все новые да новые плутни
затевали, чтобы доказать его смерть. Наконец волшебник договорился со
своей кумой Суссио о том, что привезет она Пеструшку во дворец короля
Очарователя, что она там поживет месяц-другой, покуда он не примет решения
жениться на ней, и тогда вернет она ему человеческий образ, под условием,
что ежели он не женится, так опять станет птицей.
Подарила фея Пеструшке одежды, все золотые да серебряные, посадила ее
позади себя верхом на дракона, и понеслись они в королевство короля
Очарователя, который прибыл со своим верным другом чародеем. Три раза
тронула она птицу волшебной палочкой, и в тот же миг король увидал себя,
каким и раньше был, красивым, любезным, остроумным и великолепным. Дорого
он заплатил за то, чтобы свое испытание сократить, и от одной мысли, что
придется ему жениться на Пеструшке, весь он дрожал. Как ни уговаривал его
умными речами волшебник, не столько он о делах своего королевства думал,
сколько о том, как бы тот срок оттянуть, в какой ему Суссио приказала на
Пеструшке жениться.
А тем временем королева Флорина в крестьянской одежде, растрепанными
волосами прикрывая лицо, в соломенной шляпе на голове да с холщовой сумкой
за спиной, пустилась в путь; то пешком, то на лошади, то морем то сушей,
спешила она все вперед. Однако, не зная, куда ей направляться, постоянно
боялась она, что выберет не ту сторону, где был любезный ее король.
Однажды остановилась она около ручья, где вода серебрилась на мелких
камушках, и захотелось ей помыть себе ноги. Уселась она на лужке,
подвязала лентой белокурые свои волосы и опустила ноги в воду; и похожа
она была на богиню Диану, купающуюся, вернувшись с охоты. В то время
проходила мимо маленькая старушка, вся сгорбленная и опирающаяся на
толстую клюку; остановилась старушка и говорит ей:
- Что вы делаете, красавица? Да неужели вы совсем одни?
- Ах, бабушка, - ответила ей королева, - в немалой я компании
путешествую, потому что со мной мои огорчения, заботы да неудовольствия.
При этих словах очи ее покрылись слезами.
- Как, - сказала ей добрая старушка, - такая вы молодая, и плачете?
Э, дочка, не огорчайтесь. Скажите мне все, как есть, и надеюсь, что смогу
вам помочь.
Королева охотно рассказала ей о своих бедах, о соучастии феи Суссио в
этом деле и о том, наконец, что она Голубую Птицу ищет.
Тут старушка выпрямилась, прибралась, в один миг лицо ее
переменилось, и явилась она красивой, молодой, великолепно одетой и,
приветливо улыбнувшись королеве, сказала:
- Несравненная Флорина, узнайте, что король, которого вы ищете, уже
больше не птица. Сестра моя Суссио вернула ему прежний образ, и он отныне
в своем королевстве; не огорчайтесь, вы туда явитесь, и достигнете цели
ваших желаний. Вот вам четыре яйца; разбейте их, когда будете вы в великой
нужде, и тогда вы получите помощь.
С этими словами она исчезла. Флорина была очень утешена тем, что
услышала, положила яйца в сумку и направила шаги свои в королевство короля
Очарователя.
Восемь дней и ночей она шла, не останавливаясь, и пришла к подножью
горы, невероятно высокой; вся она была из слоновой кости и до того крута,
что ступить нельзя, не упав. Королева без конца пыталась влезть на нее,
скользила да уставала, и наконец, отчаявшись преодолела такое препятствие,
легла она у подошвы горы и готовилась уже умереть, как вдруг вспомнила про
те яйца, которые ей фея дала. Взяла она одно яйцо и сказала:
- А ну-ка, посмотрим, не посмеялась ли она надо мной, добрую помощь
мне посулив.
Разбила она яйцо, а в нем, глядь - золотые подковки лежат. Надела она
их на ноги да на руки и пошла по горе из слоновой кости безо всякого
труда, потому что шипы от подковок впивались в гору и не давали скользить.
Дошла она наконец до самой вершины, взглянула вниз, - новое горе: сойти
нельзя.
Весь склон той горы было одно сплошное хрустальное зеркало. А вокруг
того зеркала шестьсот тысяч дам в него смотрелись, так как в том зеркале
было добрых две мили в ширину да шесть в вышину. И всякая в том зеркале
такой себя видела, какой хотела. Рыжая отражалась там белокурой,
темно-русая становилась черноволосой, старуха казалась молоденькой, а
молодая так вовсе не старела; Словом, так хорошо скрывало то зеркало
недостатки, что сходились к нему люди со всех четырех концов света. Было
от чего со смеху помереть, как поглядишь на жеманства да гримасы этих
кокеток. Это обстоятельство привлекало туда немало и мужчин, зеркало и им
нравилось. Одних оно показывало с чудными кудрями, других выше и стройнее
станом, и вид придавало воинственный, и лицо озаряло красотой. Они
смеялись над женщинами, а те в свою очередь смеялись над ними, а потому ту
гору прозвали тысячью разных имен. Никому, однако, не удавалось взойти на
ее вершину, и когда увидали они Флорину, то все дамы отчаянно стали
кричать:
- Куда эта безумная идет? Ишь, какая ловкая, по зеркалу ходить умеет!
Разобьет она нам наше зеркало!
И шум они подняли ужасный.
Смотрит королева и не знает, как ей быть, видит, что опасно по
зеркалу спускаться. Разбила она еще одно яйцо и вышли оттуда два голубя,
запряженные в маленькую колесницу. И тут же на глазах она настолько
увеличилась, что королева удобно уселась в ней, и свезли ее голуби
тихонько безо всякого беспокойства. Она им и говорит:
- Друзья мои, довезите уж меня до самого двора короля Очарователя.
Будьте уверены в великой моей благодарности. А голуби те, вежливые и
послушные, не останавливались ни днем, ни ночью, пока не прибыли к
городским воротам. Сошла Флорина с колесницы и сладко поцеловала каждого,
а поцелуи ее были дороже короны.
И как же у нее билось сердце, когда она вступала в город! Загрязнила
она себе лицо, чтобы никто ее не узнал. И спрашивает у прохожих, как бы ей
короля повидать. Засмеялись ей в ответ:
- Короля повидать? - говорят. - Ишь, чего захотела, Милка-Замарашка!
Поди-ка, поди-ка умойся, не такие твои глаза, чтоб на великого короля
смотреть!
Ничего им королева не ответила, пошла тихо дальше и начала других
спрашивать, где бы ей короля увидать.
- Завтра, - отвечают ей, - приедет он во храм с принцессой
Пеструшкой, потому что он наконец согласился на ней жениться.
Небо! Вот какие новости она узнала! Пеструшка, недостойная Пеструшка
выйдет замуж за короля! Флорина готова была умереть от горя: силы ее
оставили, ни говорить она не могла, ни шагу ступить, и уселась она на
камни у чьей-то двери, скрыв лицо волосами и соломенной своей шляпой.
- Ах я, несчастная! - говорила она. - И пришла-то я сюда только
увеличить торжество моей соперницы и быть свидетельницей ее радости! Вот
почему король Голубая Птица перестал прилетать ко мне! Из-за этого
маленького чудовища оказал он мне самую жестокую неверность, когда я в
горестях непомерных старалась о спасении его жизни! Бросил меня изменник,
забыл обо мне, словно и не видел меня никогда. Предоставил он мне в
разлуке с ним печалиться, а самому и заботы мало о разлуке со мной.
Когда нас удручает такое горе, так и аппетита нет; поискала королева,
где бы ей устроиться, и улеглась, не поужинав. С первыми лучами солнца она
поднялась и побежала во храм. Долго ее туда стража и солдаты не пускали, и
немало она их окриков наслушалась. Вошла она и видит два трона - короля и
Пеструшки, которую уже королевой считали. Каково было смотреть на это
нежной Флорине! Подошла она к трону своей разлучницы и стала, прислонясь к
мраморной колонне. Первым явился король, красивее и любезнее, чем
когда-либо. Вслед за ним появилась Пеструшка, богато разодетая, но до того
безобразная, что смотреть было страшно. Поглядела она на королеву,
наморщив брови:
- Кто ты такая, - спросила она ее, - что осмеливаешься приближаться к
моей великолепной особе и к моему золотому трону?
- А зовут меня Милка-Замарашка, - та ей отвечает, - и пришла я
издалека всякие редкости продавать.
Пошарила она в своей холщовой суме и вынула оттуда изумрудные
браслеты, которые ей король Очарователь подарил.
- Ого-го! - сказала Пеструшка. - Важные стекляшки, хочешь за них пять
золотых?
- Покажи их, госпожа моя, знатокам, - отвечала королева, - тогда мы и
сторгуемся.
Пеструшка, которая так в короля была влюблена, как только такая жаба
влюбиться может, рада была всякому случаю с ним поговорить. Подошла она к
его трону и показала ему браслеты, прося высказать свое мнение. Поглядел
он на них и вспомнил о тех, что Флорине дарил; побледнел он, вздохнул и
долго молчал; наконец, боясь, как бы не заметили его смущения, поборол он
себя и ответил:
- Этим браслетам, я полагаю, такая цена, как всему моему королевству.
Думал я, что одна такая пара на свете есть, а вот, оказывается, нашлись и
схожие.
Вернулась Пеструшка на свой трон, и так она на нем была хороша, будто
устрица из ракушки выглядывает. И спросила она королеву, сколько та хочет
за те браслеты.
- Трудно вам будет, госпожа моя, - отвечала ей королева, - заплатить
за мои браслеты; лучше другой я вам торг предложу. Коли вы мне позволите
одну ночку в Говорящем Кабинете во дворце короля переночевать, отдам я вам
мои изумруды.
- Ладно, Милка-Замарашка! - ответила ей Пеструшка, хохоча, как
полоумная, и показывая зубы длинные, как кабаньи клыки.
А король ни слова не спросил о том, откуда взялись те браслеты,
потому что о том не подумал, кто их принес (да и чем могла бы она его
любопытство возбудить?), а потому, что не мог побороть он свое отвращение
к Пеструшке. А надо сказать, что король, будучи Голубой Птицей, принцессе
рассказывал, что у него под его покоями есть такой кабинет, который
называется Говорящим Кабинетом, и так он хитро устроен, что даже если там
и шепотом что сказать, то все королю слышно бывает, когда он ляжет спать в
своей комнате. А так как Флорина хотела его упрекнуть в неверности, то
лучшего способа она и выдумать не могла.
Привели ее по Пеструшкиному приказу в тот кабинет, и начала она
жаловаться и горевать.
- Сомневалась я в своем горе, - говорила она, - а вот оправдалось
оно, жесток ты, король Голубая Птица! Забыл ты меня и мою разлучницу
недостойную любишь! И браслеты, которые я из твоих рук вероломных
получила, ничего тебе обо мне не напомнили, так ты от меня отладился!
И тут рыдания прервали ее слова, а когда силы к ней вернулись, снова
начала она плакаться и так до самого утра продолжала.
Лакеи дворцовые слышали, как она всю ночь жаловалась и вздыхала,
сказали они о том Пеструшке, а та у королевы спросила, чего она такой гам
подняла. Сказала ей королева в ответ, что спала она крепко, только бывает
