говорит иное, так она...
- Остановитесь вовремя, - перебила его фея Суссио, - и не будьте
столь дерзки, чтобы не оказать мне должного почтения.
- Я согласен, - отвечал король, - почитать вас, как фею надлежит
почитать, отдайте мне мою принцессу!
- А разве я не ваша принцесса, вероломный? - воскликнула Пеструшка,
показывая кольцо на своей руке. - Кому же ты это кольцо дал в залог своей
верности? С кем ты у окошка маленького говорил, как не со мной?
- Как так! - вскричал он. - Значит, меня обманули и провели? Ну, я не
дамся в обман! Ко мне, лягушки мои верные! Немедленно прочь отсюда!
- Не в вашей это власти, коли я на то не соглашусь, - заявила Суссио.
Она тронула его, и ноги его пристали к паркету, точно их гвоздями
приколотили.
- Хоть вы меня камнями побейте, хоть вы с меня шкуру сдерите, -
воскликнул тогда король, - но ничьим я никогда не буду, кроме Флорины!
Решение мое твердо, а там как хотите пользуйтесь вашим могуществом.
Суссио обращалась к нему и с нежностью, и с угрозами, и с посулами, и
с мольбами. Пеструшка плакала, кричала, стонала, сердилась, смирялась. Но
король ни слова не говорил, и взирая на них с величайшим негодованием,
ничего на их речи не ответил.
Так прошло двадцать дней и двадцать ночей - и все это время они
говорили да говорили, не евши, не спавши, не присевши. Наконец Суссио,
вконец измучившись, сказала королю:
- Вижу я, что вы упрямец, который не хочет внять голосу разума. Ну,
выбирайте: или вы семь лет будете каяться в том, что нарушили данное вами
слово, или вы женитесь на моей крестнице.
Король, продолжавший хранить глубокое молчание, тут внезапно
воскликнул:
- Делайте со мной что хотите, лишь бы я был от этой нюни избавлен!
- Сам вы нюня! - отвечала ему разъяренная Пеструшка. - Забавно на вас
и смотреть, король лягушачий, приехавший к нам лишь за тем, чтобы меня
разобидеть и слово свое нарушить. Да будь у вас чести на четыре гроша,
разве вы так поступили бы?
- Вот уж поистине трогательные укоризны я слышу! - ответил ей король,
насмехаясь. - Видно, ошибся я, что такое сокровище не беру себе в жены!
- Нет, нет, нет! - вскричала тут Суссио в ярости. - Не бывать ей
твоей женой. А ты лети в окошко, коли хочешь, потому что быть тебе семь
лет голубой птицей.
В то же мгновение облик короля стал изменяться. Руки его покрываются
перьями и обращаются в крылья, ноги становятся черными до тоненькими, и
крючковатые когти вырастают на них, тело уменьшается, весь он убран
длинными, тонкими перьями, отливающими небесной лазурью; глаза его
округлились и заблистала, словно солнце; нос его уже не нос, а клюв цвета
слоновой кости; на голове его поднялся белый хохолок в виде короны, - он
восхитительно поет да и говорит также.
Тут испустил он жалобный крик, видя свое превращение, вспорхнул да и
вылетел в окно, покидая мрачный дворец Суссио. В глубокой тоске перелетает
он с ветки на ветку, выбирая только деревья, посвященные или любви или
печали, - то мирты, то кипарисы. И поет он жалобные песни, оплакивая
горькую судьбу свою и Флорины.
"Куда-то враги, - думает он, - могли ее запрятать? Что случилось с
прекрасной их жертвой? Не погубила ли ее жестокость королевы? Где искать
мне ее? Неужели осужден я семь лет без нее томиться? Может быть, ее за это
время выдадут замуж, и я навек потеряю надежду, которой жизнь моя
держится".
И так все эти мысли огорчали короля Голубую Птицу, что готов он был
умереть.
А фея Суссио в это время отослала Пеструшку к королеве, которая очень
беспокоилась тем, как свадьба прошла. Но когда увидела она свою дочку, и
та ей все рассказала, то королева пришла в ужасную ярость, которая вновь
обратилась на бедную Флорину.
- Ну уж, - сказала королева, - не раз ей придется раскаяться, что
понравилась она королю Очарователю.
Поднялась она в башню вместе с Пеструшкой, которая была разодета в
самые дорогие платья. На голове у нее была алмазная корона, и три дочери
самых богатых баронов королевства несли шлейф королевской мантии. А на
пальце у нее был перстень короля Очарователя, который Флорина, однажды
беседуя с ним, заметила. Очень она была удивлена, увидав Пеструшку в таком
пышном наряде.
- Вот моя дочь, - сказала королева, - пришла вам показать свои
свадебные подарки. Король Очарователь женится на ней. Любит он ее без ума,
и никогда еще я не видала, чтобы человек был так счастлив.
В ту же минуту перед принцессой развертываются золотые и серебряные
ткани, выкладываются драгоценности, кружева, ленты из больших корзин
тонкой работы. А Пеструшка не преминула и королевским кольцом блеснуть,
так Флорина уж не могла сомневаться в своем несчастье. Заплакала она,
закричала в отчаянье, чтобы убрали от нее все эти роковые подарки, что она
отныне будет носить только черный цвет и что лучше б ей сейчас же умереть.
И упала она без памяти, а злая королева, довольная своим успехом, даже
помочь ей не позволила. Оставив ее в самом несчастном положении, пошла она
к королю-отцу и вероломно доложила, что дочь его до такой степени
изъявляла им свою нежность, что, наверное, помешалась, почему никак нельзя
выпускать ее из башни. Король ей ответил, что она может поступать, как ей
заблагорассудится, а он всегда останется ею доволен.
Когда принцесса очнулась от своего забытья и задумалась над тем, как
с ней обращаются, и как ее недостойная мачеха мучает, да о том, что теперь
потеряла она надежду соединиться с королем Очарователем, - до того она
загрустила, что всю ночь напролет проплакала. Подошла она к окошку и стала
нежно и трогательно на судьбу свою жаловаться. Когда рассвело, она
затворила окно и продолжала плакать.
На следующую ночь она отворила окошко, испуская глубокие вздохи и
стенания. Слезы потоком лились у нее из очей; настал день, и опять
спряталась она в своей комнате. Между тем король Очарователь или, лучше
сказать, король Голубая Птица, все время вокруг дворца порхал, думая, что
дорогая его принцесса находится там в заключении. И если грустно она
горевала, то и он не меньше. Подлетал он к окнам как только мог поближе,
чтобы в комнаты заглянуть, но боясь, как бы Пеструшка не заметила и не
узнала его, делал он это с большой опаской.
- Тут ведь дело идет о моей жизни, - говорил он сам себе.
- Если эти злодейки узнают, где я нахожусь, они будут мне мстить. И
либо мне улететь отсюда придется, либо подвергнуться крайней опасности.
По этим причинам был он очень осторожен и решался петь только ночью.
Напротив Флоринина окна рос высокий-высокий кипарис. И вот король
Голубая Птица однажды взлетел на него. И только что сел он на ветку, вдруг
слышит, как кто-то жалобным голосом о судьбе своей плачется.
- Долго ли мне еще мучиться? - говорит нежный голос. - Неужто смерть
не придет мне на помощь? Вот ведь кто ее боится, к тем раньше времени она
приходит, а я и зову ее, да она, злая, меня избегает. Ах, чудовище ты,
королева, что я тебе сделала, что ты меня держишь в ужасной тюрьме? Разве
нет у тебя других мест, чтобы меня мучить? Уж лучше бы ты заставила меня
смотреть на то счастье, которым твоя недостойная дочь наслаждается с
королем Очарователем!
Голубая Птица ни одного слова из этих жалоб не проронил и очень им
удивился. С крайним нетерпением дожидался он дня, чтобы взглянуть на
горюющую пленницу, но еще не рассвело, затворила она окно и ушла.
Любопытный король-птица и на другую ночь прилетел; а ночь была ясная,
лунная, - увидел он девушку в башенном окне, и начала она опять свои
жалобы.
- Судьба ты моя, - говорила она, - льстила ты меня королевской
короной, ласкала отчей любовью, и что же я тебе сделала, что сразу такое
горе ты мне послала? Неужели в нежном моем возрасте должно уже испытать
твое непостоянство? Приди ко мне, ужасная, заклинаю тебя всем, чем могу,
положи конец роковой моей жизни.
Голубая Птица слушал все это, и чем дальше слушал, тем все больше
уверялся, что это его дорогая принцесса плачет. И сказал он ей:
- Обожаемая моя Флорина, чудо наших дней, зачем вы дни свои желаете
так скоро окончить? Беды ваши ведь вовсе не безнадежны.
- Кто это, - вскричала она, - говорит со мной так утешительно?
- Несчастный король, - отвечала Птица, - который вас любит и никого
кроме вас не будет любить.
- Меня любить, - повторила она. - Наверное, это новые козни моих
врагов, но что ж они выиграют этим? Если они хотят узнать мои чувства, то
я их готова открыть.
- Нет, королева моя, - отвечал король Птица, - любящий, который
говорит с вами, не способен предать вас.
И с этими словами вспорхнул он на окно. Флорина сперва было
испугалась необыкновенной птицы, которая так умно по-человечьи говорит, но
тоненький соловьиный голосок и красота оперенья ее успокоили.
- Позволено ли мне вновь вас увидеть, принцесса? - воскликнул
король-птица. - Могу ли я таким счастием упиться и не умереть от радости?
Но, увы, радость эта отравлена вашим заточением и тем ужасным состоянием,
на какое меня обрекла злая фея Суссио на семь лет.
- А кто же вы, очаровательная птичка? - спросила принцесса, лаская
его.
- Вы назвали мое имя, - ответил король - а еще притворяетесь, будто
не узнали меня.
- Как, - воскликнула она, - сам великий король, король Очарователь, и
вдруг стал маленькой птичкой, которая у меня в руках?
- Увы, прекрасная Флорина, так оно и есть, - ответил король, - и если
что меня и может утешить, так только то одно, что я его несчастье
предпочел отказу от вашей любви.
- От любви моей? - сказала Флорина. - Ах, не пытайтесь обмануть меня!
Я знаю, я знаю, что вы на Пеструшке женились: я узнала ваше кольцо на ее
руке и всю ее видела сверкающую алмазами, которые вы ей надарили. Она
пришла оскорбить меня в горькую мою темницу, украшенная богатой короной и
королевской мантией, которые она получила из ваших рук, а я-то украшена
была цепями да оковами!
- Как? - спросил король. - Вы ее видели в таком наряде? И они с
матерью решились сказать, что это мои подарки? О небо, слышать такую
ужасную ложь и не быть в состоянии отомстить за нее в тот же миг! Знайте
же, что они хотели меня обмануть и, пользуясь вашим именем, заставили меня
похитить ужасную Пеструшку. Но как только увидал я свою ошибку, тотчас же
я захотел ее покинуть и решился семь долгих лет быть голубой птицей,
нежели поступиться верностью, в которой я вам поклялся.
И как трогательно было слушать Флорине своего возлюбленного, что она
даже о несчастной своей темнице позабыла. И что она только ему не
говорила, чтобы его утешить в его печальной участи, чтобы уверить его, что
и она не меньше для него сделала, чем он для нее сделал! Занимался день, и
уж многие из королевской стражи пробудились, а Голубая Птица и принцесса
все еще говорили друг с другом. С великим трудом они разлучились, пообещав
друг другу, что каждую ночь будут так встречаться.
Радость найти друг друга была так велика, что нет слов ее описать.
Каждый со своей стороны благодарили они за то любовь и судьбу. А в то же
время Флорина беспокоилась о Голубой Птице:
- Кто охранит его от охотников, - говорила она, - да от острых
орлиных когтей или от какого-нибудь проголодавшегося коршуна? А ведь тот
его съест с таким аппетитом, что даже и не заподозрит, какого он великого
короля кушает. О небо! Что будет со мной, если его тонкие перышки ветер
занесет ко мне в комнату, возвещая несчастье, которого я так боюсь?
Эта мысль не позволила бедной королевне и глаз сомкнуть, потому что в
