попробовав их, королева во всю жизнь не хотела есть никаких других. Был
там фруктовый сад, весь состоящий из искусственных деревьев, и они росли и
цвели, как и живые деревья.
Не буду рассказывать, как восторгалась наша королева, сколько она
говорила о своей маленькой принцессе Желанье, как она благодарила милых
фей, которые ей сообщили такую приятную новость; одним словом, она
выразила им всю свою нежность и признательность. Фея источника тоже не
была забыта ею. До самого вечера королева пробыла во дворце. Она любила
музыку, а у фей были такие чудесные голоса, что они показались ей прямо
небесными. Надавали ей всяких подарков, и она, еще раз поблагодарив фей,
вернулась домой вместе с феей Источника.
Все были ужасно взволнованы ее отсутствием, ее искали повсюду с
большим беспокойством и представить себе не могли, куда она могла
деваться. Боялись даже, не похитил ли ее какой-нибудь дерзкий чужеземец,
потому что она была молода и красива. Одним словом, все чрезвычайно
радовались ее возвращению, а так как сама она была бесконечно довольна
теми надеждами, которые внушили ей феи, то своей приятной и изящной
беседой очаровала всех.
Фея Источника покинула ее у самого ее дома; новые ласковые приветы
сопровождали их расставание. Королева пробыла еще восемь дней на целебных
водах и не преминула снова пойти в замок фей вместе со своей кокетливой
старушкой, которая появлялась всегда в виде рака, а потом уже принимала
свой естественный облик.
Королева уехала; она понесла и родила принцессу, которую назвали
Желанье. Тотчас же взяла она в руки полученный ею букет, назвала каждый
цветок по имени, и в тот же миг явились феи на колесницах. У каждой была
особая: у одной - колесница из черного дерева и запряжена белыми голубями,
у другой - из слоновой кости, а везли ее маленькие вороны; были еще
колесницы из кедра и бамбука. Это были все запряжки союза и мира, так как,
когда феи гневались, они являлись на летающих драконах, на змеях, у
которых пламя вырывалось из пасти и очей, на львах, на леопардах, на
пантерах, и на этих зверях они переносились из одного края земли в другой
так быстро, что не успеешь сказать "здравствуйте" или "прощайте". Но на
этот раз они были в самом лучшем настроении.
Королева радостно и величественно пригласила их войти к себе, а за
ними потянулись карлики и карлицы, сгибавшиеся под тяжестью всяких
подарков. После того как они обняли королеву и поцеловали маленькую
принцессу, они развернули привезенные ей пеленки, сделанные из такого
тонкого и добротного полотна, что можно было сто лет ими пользоваться, и
они бы не износились. Феи ткали это полотно в часы досуга. Что касается
кружев, то они были еще лучше полотна, и вся история мира была на них
представлена иголкой да веретеном.
После этого они показали еще простыни и одеяла, вышитые нарочно для
этого случая, и на них были изображены тысячи различных игр, которые любят
дети. С тех пор как на белом свете есть вышивальщики да вышивальщицы, еще
не видно было таких чудесных вышивок. Но когда появилась колыбелька,
королева вскрикнула от восхищения, потому что колыбель превосходила все,
что она до сих пор видела. Она была сделана из такого рода редкого дерева,
что оно стоило сто тысяч экю за фунт. Четыре маленьких амура поддерживали
ее; это были четыре мастерских произведения, где искусство настолько
превышало свой материал, хотя сам-то он состоял из алмазов и рубинов, что
прямо не расскажешь. Маленькие амуры были оживлены феями, и, если дитя
кричало, они потихоньку укачивали и убаюкивали его. Это было чудо как
удобно для кормилиц.
Феи взяли девочку к себе на руки, сами запеленали и без конца
целовали ее, потому что она уж и теперь была так хороша, что нельзя было
на нее взглянуть и не полюбить. Тут они заметили, что она хочет кушать, -
сейчас же ударили они по полу своей волшебной палочкой, и мгновенно
появилась кормилица, такая, какую и нужно было для этой милой куколки.
Теперь оставалось только наделить дитя дарами фей, и они не замедлили
это сделать. Одна одарила ее добродетелью, другая - умом, третья - дивной
красотой, следующая - счастливой судьбой, пятая - пожелала ей здоровья, а
шестая сказала, что все, что бы она ни начинала делать, у нее будет
выходить очень хорошо.
Довольная королева тысячу раз их поблагодарила за все те милости,
которые они оказали маленькой принцессе, - но в эту минуту все увидели,
что в комнату ползет такой громадный рак, что еле-еле пролезает в двери.
- А, неблагодарная королева, - сказал рак, - вы не изволили вспомнить
обо мне? Как же вы так скоро забыли фею Источника и ту услугу, что я вам
оказала, проводив вас к моим сестрам? Как! Все их вы позвали и только
одной мной пренебрегли! По правде сказать, я это предчувствовала, почему и
обернулась раком, когда говорила с вами впервые, чтобы намекнуть вам, что
ваша дружба ко мне, вместо того, чтобы идти вперед, будет пятиться назад.
Королева, огорченная своим промахом, прервала ее и попросила у нее
прощенья; она говорила, что, вызывая фей, хотела назвать и ее цветок, но
что этот драгоценный букет сбил ее, что для нее было бы немыслимо забыть о
тех одолжениях, которые та ей сделала, что она умоляет не лишать ее своей
дружбы, а, главное дело, быть подобрее с маленькой принцессой. Все феи,
которые боялись, как бы фея Источника не посулила ребенку несчастий и
неудач, присоединили свои голоса, чтобы смягчить ее.
- Милая сестрица, - говорили они, - пусть ваша светлость не изволит
сердиться на королеву, которая никак не хотела вас огорчить! Покиньте,
будьте милостивы, ваше обличье рака и сделайте так, чтобы мы увидали вас
во всей вашей красе. Как сказано, фея Источника была весьма кокетлива, и
похвалы, которые ей расточали сестры, ее немного смягчили.
- Ну, хорошо, - сказала она, - я уж не причиню маленькой принцессе
всего того зла, которое было решила ей сделать, потому что я, правда,
хотела ее погубить, и ничто не могло бы мне в этом помешать. Однако
предупреждаю вас, что, если принцесса увидит дневной свет раньше, чем ей
исполнится пятнадцать лет, ей придется в этом горько раскаяться, и, может
быть, это ей даже будет стоить жизни.
Слезы королевы и мольбы славных фей не смогли ничего изменить в
приговоре, который был произнесен. И она ушла, пятясь, ибо не захотела
покинуть свой панцирь рака. Как только она удалилась из покоев, королева
спросила фей, нет ли какого средства предохранить ее дочку от грозящих ей
бедствий. Они сейчас же стали держать совет и наконец, после того как
обсудили целый ряд различных соображений, остановились на следующем:
должно построить дворец без окон и дверей, с подземным входом и воспитать
принцессу в этом убежище, пока не минет роковой срок, в продолжение
которого ей угрожает несчастие.
Трех ударов волшебной палочки достаточно было, чтобы воздвигнуть
громадное здание. Снаружи оно было из белого и зеленого мрамора, на
потолках и полах из алмазов и изумрудов изображены были цветы, птицы и
тысячи разных приятных вещей. Все стены были обиты бархатом различной
окраски, вышитым руками фей. А так как наши феи были учеными историками,
то они доставили себе удовольствие вышить самые замечательные истории;
будущее было также там представлено, как и прошедшее, и геройские дела
величайшего короля в мире были изображены на многих коврах.
Здесь духу Фракии подобен,
Победоносен, величав,
И страшный взор его среди военных слав
Молниеносен, дик и грозен.
А там - спокоен и велик,
В глубоком мире Францией он правит,
И целый мир его, ревнуя, славит,
И пред его законами поник.
И живопись изображает
Черты различные его великих лет:
Он, грозный, грады покоряет,
Великодушен, мир лиет.
Мудрые феи придумали все это для того, чтобы юная принцесса могла без
труда изучить различные события жизни героев и других людей.
В ее дворце было светло только от блеска свеч, но их было такое
множество, что казалось, в залах вечный день. Лучшие учителя были
приглашены к ней. Ее ум, живость и догадливость почти всегда предупреждали
то, что ей хотели сообщить. И все учителя восхищались без конца ее
удивительным речам, уже в том возрасте, когда другие дети едва умеют
назвать по имени свою кормилицу. Ну, да ведь кого феи одарят, та не
останется невеждой и дурочкой.
Но если ее разум пленял всех, кто ее видел, то ее красота оказывала
не меньшее действие; она восхищала самых бесчувственных людей, а королева,
ее мать, так та никогда бы с ней и на минуту не расставалась, если бы долг
не заставлял ее быть около короля. Добрые феи приходили время от времени
взглянуть на принцессу; они ей приносили разные невиданные редкости,
платья как раз точно по мерке, да такие богатые и красивые, что можно было
подумать, что они сшиты на свадьбу одной юной принцессы, которая не менее
мила, чем та, о которой я рассказываю. Все феи очень ее любили, но фея
Тюльпанов любила ее больше всех и особенно заботливо напоминала королеве,
что принцесса не должна видеть дневного света раньше, чем ей исполнится
пятнадцать лет.
- Наша сестра, фея Источника, - говорила она королеве, - мстительна,
и как бы мы ни лелеяли вашу дочку, она принесет ей немало зла, если
сможет. Поэтому, госпожа моя, вы должны быть как можно бдительнее.
Королева обещала ей непрестанно думать об этом, но так как ее дочка
уже приближалась к тому возрасту, когда должна была выйти из своего замка,
она заказала ее портрет. Этот портрет был послан ко дворам самых великих
королей мира. Не было принца, который бы не залюбовался им, а один принц
так им пленился, что не мог расстаться с ним. Он повесил его у себя в
комнате, запирался с ним один на один, разговаривал с ним, точно тот мог
его слушать и понимать, и произносил перед ним самые нежные речи в мире.
Король, который теперь почти не видал своего сына, захотел узнать,
чем тот занят и почему он не так весел, как обычно. Иные из придворных,
что стараются ответить королю раньше других (а таких ведь немало), сказали
ему, что следует опасаться, как бы принц не помешался, потому что он по
целым дням запирается у себя в комнате, и слышно, как он там
один-одинешенек разговаривает, точно там кто-то с ним есть.
Король выслушал это с беспокойством.
- Может ли это быть, - спрашивал он у своих приближенных, - чтобы мой
сын помешался? Ведь он всегда был так умен. Вы знаете, что до сих пор все
им восхищались, да и сейчас я не вижу, чтобы у него был блуждающий взор;
просто он, мне кажется, какой-то грустный. Надо мне самому с ним
поговорить, может быть, я разузнаю, что за безумие им владеет.
В конце концов король послал за ним, велел всем выйти вон, и после
нескольких слов, которые сын выслушал невнимательно и на которые ответил
невпопад, король его спросил, что с ним такое случилось, что сам он и его
настроение так изменились. Принц, полагая, что минута благоприятная,
бросился к его ногам и сказал:
- Вы решили меня женить на Черной Принцессе. Вы находите очень важным
этот брачный союз, и я не могу вам обещать того же, говоря о принцессе
Желанье, но, отец мой и повелитель, в ней я вижу такую красу, которой нет
у другой.
- А где вы их видели? - спросил король.
- Портреты той и другой прислали мне, - ответил принц Воитель (его
