подзорная труба - все было доступно моему взору, я огляделась кругом и на
вершине горы увидела моего незнакомца. Окруженный пышным двором, он
отдыхал под сенью богатого, затканного золотом шатра. Я поняла, что он сын
какого-нибудь короля, живущего по соседству с волшебным замком. Опасаясь,
как бы страшный дракон не учуял юношу, если он снова придет к башне, я
приказала попугаю лететь к этой горе; там он найдет того, кто со мной
говорил, пусть попросит его от моего имени больше не возвращаться, потому
что я боюсь, чтобы феи, зорко меня стерегущие, не сыграли с ним злой
шутки.
Попугай исполнил мое поручение, как подобает умной птице. Придворные
были очень удивлены, когда он, взмахнув крыльями, опустился на плечо
принца и что-то зашептал ему на ухо. Принца это посольство и обрадовало, и
огорчило. Ему было приятно, что я о нем беспокоюсь, но препятствия,
мешавшие ему беседовать со мной, удручали его, хотя и не угасили в нем
решимости снискать мое расположение. Он засыпал попугая расспросами, а
попугай в свою очередь засыпал расспросами принца, потому что от природы
был любопытен. Принц просил гонца передать мне кольцо взамен моего
бирюзового: кольцо принца тоже было из бирюзы, но гораздо красивее моего,
оно было вырезано в форме сердца и усыпано алмазами.
"По справедливости, - сказал принц попугаю, - я должен обойтись с
вами, как с послом. Вот вам мой портрет, не показывайте его никому, кроме
вашей очаровательной госпожи".
И он спрятал под крылом попугая свой портрет, а кольцо попугай нес в
клюве. Я ждала возвращения своего зеленого гонца с нетерпением, дотоле мне
неведомым. Попугай объявил мне, что тот, к кому я его послала,
могущественный государь, что он принял его как нельзя лучше и я должна
знать: отныне он живет и дышит только ради меня; пусть являться к башне
грозит ему опасностью, он готов лучше погибнуть, чем не видеться со мной.
Эти новости повергли меня в страшную тревогу, я заплакала. Попугай и
собачка стали наперебой меня утешать, ведь они меня горячо любили. Потом
попугай отдал мне кольцо принца и показал его портрет. Признаюсь вам,
возможность созерцать вблизи того, кого я видела только издали, доставили
мне ни с чем не сравнимую радость. Принц понравился мне еще больше, чем
прежде; в голове моей теснилось множество мыслей, и отрадных, и печальных,
которые привели меня в необычайное волнение. Феи, явившиеся меня
навестить, тотчас это заметили. Они решили между собой, что я, как видно
затосковала и надо найти мне мужа из мира фей.
Они перебрали многих женихов и наконец остановили свой выбор на
короле-карлике Мигонне, королевство которого лежало в пятистах тысячах
миль от замка. Но фей это не смущало. Попугай подслушал, что говорилось на
их благородном совете, и рассказал обо всем мне.
"Ах, дорогая моя госпожа, - добавил он, - как мне вас жалко, если вам
придется стать королевой Мигоннетой. Король уродец, на которого страшно
смотреть. Мне очень грустно вам это говорить, но, по правде сказать,
принц, который вас любит, не взял бы его даже в лакеи". - "А разве ты
видел его, попугай?" - "Еще бы, - отвечал он. - Мы выросли на одной
ветке". - "То есть как это на ветке?" - переспросила я. "Ну, да, - сказал
попугай. - На ногах у Мигонне орлиные когти".
Этот рассказ поверг меня в глубокое горе. Я глядела на портрет
прекрасного принца, я понимала, что он подарил попугаю портрет только для
того, чтобы я могла его видеть. И когда я сравнивала принца с Мигонне, я
теряла вкус к жизни и готова была лучше умереть, чем выйти замуж за
карлика.
Ночь я провела без сна. Попугай и собачка развлекали меня
разговорами. Под утро я наконец задремала, и тут собачка, у которой был
тонкий нюх, почуяла, что принц стоит у подножья башни. Она разбудила
попугая:
"Готова биться об заклад, - сказала собачка, - что принц стоит
внизу". - "Замолчи, трещотка, - отвечал попугай. - Сама ты почти не
смыкаешь глаз, и ушки у тебя на макушке, вот ты и не даешь спать другим".
- "Побьемся об заклад, - настаивала добрая собачка, - я знаю, что он там!"
- "А я уверен, что его там нет, - возразил попугай. - Разве я сам от имени
нашей госпожи не запретил ему сюда являться?" - "Ну и насмешил ты меня
своими запретами, - воскликнула собачка. - Да разве влюбленный станет
слушать кого-нибудь, кроме своего сердца?"
И с этими словами песик с такой силой стал теребить крылья попугая,
что тот рассердился. Крики обоих разбудили меня, они объяснили мне, из-за
чего у них вышел спор, я бросилась или, лучше сказать, подлетела к окну и
увидела принца - он протягивал ко мне руки и через свой рупор объявил мне,
что более не может без меня жить и молит меня найти способ покинуть башню
или впустить его внутрь, что он клянется всеми богами, небом, землей,
огнем и водой, что он тотчас назовет меня своей супругой и я стану одной
из самых могущественных королев в мире.
Я приказала попугаю передать принцу, что его желание почти
неисполнимо, но все же, полагаясь на его клятвы, я постараюсь исполнить
его просьбу; но я умоляю его не приходить сюда каждый день, потому что его
могут заметить, а феи не знают пощады.
Он ушел вне себя от радости, окрыленный надеждой, которую я ему
подала, а я, обдумав то, что ему обещала, совершенно растерялась. Как
выйти из башни, в которой нет дверей? Да притом не имея других помощников,
кроме попугая и собачки. И к тому же я так молода и неопытна! И так
боязлива. Я решила даже и не делать попытки предпринять то, в чем я
никогда не преуспею, и послала попугая передать это принцу. Принц хотел
покончить счеты с жизнью прямо на глазах у попугая и поручил ему уговорить
меня прийти к нему, чтобы увидеть, как он умрет, или утешить его.
"Государь! - вскричал крылатый посол, - мою госпожу уговаривать не
надо - она полна желания вас утешить, но это не в ее власти".
Когда попугай сообщил мне обо всем происшедшем, я стала горевать еще
сильнее. Явилась фея Злодейка, она заметила, что глаза у меня покраснели и
опухли, она поняла, что я плакала, и сказала, что если я не открою ей
причину моих слез, она меня сожжет. Ее угрозы всегда были ужасны. Я, вся
дрожа, отвечала, что устала сидеть за прялкой и что мне хочется сплести
сети, чтобы ловить птичек, которые расклевали плоды в моем саду.
"Из-за этого плакать не стоит, дочь моя, - сказала она. - Я принесу
тебе столько шнурков, сколько ты захочешь".
И в самом деле она доставила мне шнурки в тот же вечер, но наказала
поменьше работать и прихорошиться, потому что скоро явится король Мигонне.
Я содрогнулась от этой горестной вести, но промолчала. Как только она
улетела, я села плести сеть, но на самом деле я плела веревочную лестницу,
и она получилась отличной, хотя до тех пор мне не случалось видеть
веревочных лестниц. Правда, тех шнурков, что принесла фея, мне не хватило,
и она повторяла:
"Дочь моя, твоя работа похожа на ту, что делала Пенелопа, она не
двигается с места, а ты все просишь новых шнурков". - "Как вам будет
угодно, добрая матушка, - отвечала я, - но разве вы не видите, что я не
знаю, как плетут сети, и только все порчу? Но может, вы боитесь, что я
разорю вас на этих шнурках?" Мое простодушие позабавило фею, хотя, вообще
говоря, она была всегда хмурая и очень жестокая.
Я послала попугая передать принцу, чтобы он явился вечером под окно
башни, где он увидит лестницу, а что делать дальше, я скажу ему, когда он
придет. я и в самом деле накрепко привязала лестницу к окну, решив бежать
вместе с ним. Но, увидев лестницу, принц не стал ждать, пока я спущусь, а
сам поспешил взобраться по ней и вошел в мою комнату в ту минуту, когда я
уже приготовила все для своего бегства. Я так обрадовалась его появлению,
что даже забыла об опасности, нам угрожающей. Он возобновил свои клятвы и
умолял меня, не откладывая, назвать его своим супругом. Свидетелями нашего
бракосочетания стали попугай и собачка. Никогда еще свадьба двух таких
знатных особ не была отпразднована столь скромно и незаметно, но не бывало
при этом сердец счастливее наших.
Принц покинул меня еще до рассвета; Я поведала ему страшный замысел
феи выдать меня за карлика Мигонне, я описала ему внешний вид уродца -
принцу он внушил такой же ужас, как и мне. Едва мой супруг ушел, минуты
потянулись для меня как годы. Я подбежала к окну, я старалась разглядеть
его в темноте, но каково же было мое изумление, когда я увидела в воздухе
огненную колесницу, влекомую крылатыми саламандрами, которые летели так
быстро, что глаз едва успевал их различить. За колесницей верхом на
страусах мчались телохранители. Я не успела рассмотреть чудовище, которое
таким образом летело по воздуху, но я сразу поняла, что это какая-нибудь
волшебница или колдун.
А через некоторое время в мою комнату вошла фея Злодейка. "У меня для
тебя добрые вести, - объявила она. - Несколько часов назад прибыл твой
жених. Приготовься его принять. Вот твой наряд и драгоценности". - "Кто
вам сказал, что я хочу выйти замуж? - воскликнула я. - У меня вовсе нет
такого намерения. Отошлите прочь короля Мигонне, ради него я не приколю и
лишней булавки: покажусь я ему красивой или уродиной, все равно ему меня
не видать". - "Ого-го! - сказала, разозлившись, фея. - Экая бунтовщица!
Экая безмозглая девчонка! Но я не шучу, я тебя..." - "А что еще вы можете
мне сделать? - прервала я фею, покраснев от ее бранных слов. - Что может
быть печальнее моей участи - влачить свои дни в башне в обществе попугая и
собачки, по нескольку раз на дню любуясь устрашающим видом зловещего
дракона?" - "Ах, негодница! - вскричала фея. - И зачем только мы холили
тебя и лелеяли? Недаром я говорила сестрам, что нам отплатят черной
неблагодарностью". И она пошла к сестрам и рассказала им о нашей ссоре. И
все они были разгневаны моим поведением.
Попугай и собачка стали горячо меня убеждать, что, если я буду
продолжать упрямиться, я навлеку на себя страшные беды. Но я так гордилась
тем, что мне принадлежит сердце могущественного государя, что пренебрегла
и гневом фей, и советами моих бедных маленьких приятелей. Я не стала
наряжаться и нарочно причесалась кое-как, чтобы отвратить от себя Мигонне.
Наше знакомство произошло на террасе. Он спустился туда на своей огненной
колеснице. С тех пор как в мире появились карлики, никогда еще свет не
видывал такого крошки. Он ступал по земле своими орлиными лапами и в то же
время коленями, потому что ноги у него были без костей, да вдобавок ему
еще приходилось опираться на алмазные костыли. Его королевская мантия,
длиной всего в половину локтя, на треть волочилась по земле. Голова у него
была размером с громадный бочонок, а нос такой длинный, что на нем сидела
целая стая птиц - карлика забавлял их щебет; борода у него была такая
густая, что в ней свили гнезда канарейки, а уши на целый локоть торчали
над головой, но это было почти незаметно, потому что карлик носил высокую
остроконечную корону, чтобы казаться выше ростом. От пламени, извергаемого
его колесницей, спеклись плоды, высохли цветы и иссякли родники в моем
саду. Он двинулся ко мне, открыв объятия, я застыла на месте как
вкопанная. Первому конюшему пришлось приподнять карлика, но, едва он
поднес его ко мне, я убежала к себе в комнату, заперла все окна, а Мигонне
в страшном гневе отправился к феям.
Они снова и снова просили у него прощения за мою неустойчивость и,
чтобы умилостивить Мигонне, так как они его боялись, решили ночью, когда я
буду спать, привести карлика в мою комнату и, связав меня по рукам и
