плену. Осанка ее была величавой, весь облик благородным и скромным, она
была и умна, и обходительна, словом - превыше всех похвал.
Принц, увидев ее, был поражен, но поражен так приятно, что решил,
будто его околдовали. Он лишился дара речи, он глядел на прекрасную
девушку и не мог наглядеться, но непослушный язык не в силах был выразить
его изумление. Принц оправился только тогда, когда вдруг появилось
множество дам и кавалеров, на плечи которых были накинуты шкурки котов или
кошек, и все они простерлись ниц перед королевой, радуясь тому, что она
снова обрела свой природный человеческий образ. Она отвечала им так
ласково, что сразу видно было, какое у нее доброе сердце. Поговорив
несколько минут со своими придворными, она приказала, чтобы ее оставили
наедине с принцем. И тогда она начала свой рассказ.
"Не подумайте, принц, что я всегда была Кошкой или что происхождение
мое безвестно. Отец мой был владыкой шести королевств. Он нежно любил мою
мать и позволял ей делать все, что ей заблагорассудится. А она больше
всего любила путешествовать, и вот, когда она была беременна мной, ей
захотелось увидеть гору, про которую рассказывали всякие чудеса. На пути к
этой горе королеве сказали, что неподалеку находится старинный замок, где
живут феи, и что нет на свете замка красивее, по крайней мере, если верить
дошедшему до нас преданию, потому что судить об этом никто не может, ибо
туда не ступала нага человека; одно известно наверное - в саду у фей
растут такие прекрасные плоды, сочные и нежные, какие никому и никогда не
приходилось отведывать.
Королеву, мою мать, охватило вдруг такое неистовое желание
попробовать эти плоды, что она повернула к замку. Она приблизилась к
воротам великолепного жилища, которое сверкало золотом и лазоревым камнем,
но напрасно она стучала в двери, никто не появлялся на ее стук - казалось,
замок вымер. Однако это препятствие только разожгло нетерпение моей
матери, она послала своих слуг принести веревочные лестницы, чтобы
перелезть через ограду сада, и им это удалось, если бы стены не стали сами
собой расти у них на глазах. Тогда слуги королевы стали привязывать одну
лестницу к другой, но лестницы обрывались под теми, кто пытался по ним
взобраться, и люди падали на землю, ломая себе руки и ноги или разбиваясь
насмерть.
Королева пришла в отчаяние: она видела ветви, гнувшиеся под тяжестью
плодов, которые казались ей необыкновенно вкусными, и решила, что если она
их не отведает, то умрет. И вот она приказала разбить возле замка
роскошные шатры и полтора месяца прожила в них вместе со своей свитой. Она
не спала, не ела, а все вздыхала и говорила только о плодах этого
неприступного сада. Наконец она опасно занемогла, и никто не мог облегчить
ее страдания, потому что неумолимые феи даже ни разу не показались
королеве с тех пор, как она разбила шатры поблизости от их жилища. Все
придворные были в страшном горе. В шатрах раздавались только слезы да
стоны, а умирающая королева просила у тех, кто ей прислуживал, принести
плодов, но она желала только тех плодов, в которых ей было отказано.
Однажды ночью, когда ей удалось ненадолго забыться сном, она,
проснувшись, увидела, что у ее изголовья сидит в кресле маленькая
старушка, безобразная и дряхлая. Не успела королева удивиться, почему
придворные дамы разрешили незнакомке приблизиться к ее особе, как та вдруг
сказала:
"Твое величество очень нам докучает, упрямо желая отведать плодов с
наших деревьев. Но поскольку дело идет о твоей драгоценной жизни, мы
решили уделить тебе столько плодов, сколько ты сможешь унести с собой и
съесть здесь, на месте, однако за это ты должна сделать нам подарок".
"Ах, добрая матушка, - воскликнула королева, - говорите, я готова
отдать вам мое королевство, мое сердце, мою душу, только бы поесть ваших
плодов, мне за них ничего не жалко отдать".
"Мы хотим, - отвечала старуха, - чтобы ты отдала нам дочь, которую
носишь в своем чреве. Как только она родится на свет, мы возьмем ее к
себе. Мы сами ее вырастим, мы одарим ее всеми добродетелями, красотой и
ученостью, словом, она станет нашим дитятей, мы сделаем ее счастливой, но
помни, что Твое величество увидит ее не раньше, чем она выйдет замуж. Если
ты согласна на эти условия, я тотчас вылечу тебя и отведу в наш сад. Хотя
сейчас ночь, тебе все будет видно как днем, и ты сможешь выбрать все, что
захочешь. А если мои слова тебе не по нраву, спокойной ночи, госпожа
королева, я иду спать."
"Как ни жестоки ваши условия, - отвечала королева, - я их принимаю,
потому что иначе я умру: я чувствую, что не протяну и дня, а стало быть,
погибнув сама, погублю свое дитя. Вылечите меня, мудрая фея, - продолжала
она, - и позвольте мне без промедления воспользоваться обещанным правом".
Прикоснувшись к королеве золотой палочкой, фея сказала:
"Да избавится Твое величество от недуга, который приковывает тебя к
постели", - и тотчас королеве показалось будто ее тело освободили от
сковывавших его тяжелых и грубых одежд, только кое-где она все-таки еще
ощущала их прикосновение - должно быть, в этих местах болезнь поразила ее
особенно глубоко. Королева позвала своих дам и, улыбаясь, сказала им, что
чувствует себя отлично, сейчас она встанет, перед ней наконец-то
распахнутся крепко запертые, неприступные двери волшебного замка и она
сможет поесть чудесных плодов и унести их с собой.
Дамы все до одной вообразили, что королева бредит и в бреду ей
мерещатся вожделенные плоды. Не отвечая ей, они залились слезами и пошли
будить врачей, чтобы те посмотрели, что с королевой. А королева была в
отчаянии от этого промедления. Она приказала, чтобы ей немедленно подали
ее платье, - дамы отказывались, королева рассердилась, покраснела.
Окружающие решили, что у нее лихорадка. Однако пришли врачи и, пощупав у
королевы пульс и вообще проделав все, что полагается в подобных случаях,
должны были признать, что королева совершенно здорова. Придворные дамы,
поняв, какую оплошность совершили из усердия, поспешили загладить, как
можно скорее одев королеву. Каждая попросила у нее прощения, все
успокоились, и королева поспешила вслед за старой феей, которая
по-прежнему ее ждала.
Королева вошла во дворец, который был так прекрасен, что никакой
другой дворец не мог с ним сравниться. Вы легко поверите мне, принц, -
добавила Белая Кошка, - если я скажу вам, что это тот самый дворец, где мы
с вами сейчас находимся. Две другие феи, моложе первой, встретили мою мать
на пороге и любезно ее приветствовали. Она просила их тотчас проводить ее
в сад, к шпалерам, где растут самые лучшие плоды.
"Все они равно хороши, - отвечали феи, - и если бы не твое желание
самой их сорвать, мы могли бы просто кликнуть их и они явились бы на наш
зов".
"Умоляю вас, сударыни, - воскликнула королева, - дайте мне приятную
возможность увидеть это чудо".
Старшая из фей вложила в рот пальцы и три раза свистнула, а потом
крикнула:
"Абрикосы, персики, вишни, сливы, груши, черешни, дыни, виноград,
яблоки, апельсины, лимоны, смородина, клубника, малина, явитесь на мой
зов!"
"Но ведь те, кого вы зовете, - удивилась королева, - зреют в разное
время года".
"В нашем саду не так, - отвечали феи. - Все плоды, растущие на земле,
у нас круглый год бывают спелыми, сочными и никогда не гниют и не
червивеют".
И в эту минуту явились все те, кого созвала фея, - они катились и
прыгали все вперемежку, но при этом не мялись и не пачкались, и королева,
горя нетерпением исполнить свое желание, кинулась к ним и схватила первые,
какие подвернулись ей под руку. Она не съела, а жадно проглотила их.
Утолив немного свой голод, она попросила фей провести ее к шпалерам,
чтобы полюбоваться плодами, прежде чем их нарвать.
"Охотно, - ответили все три, - только не забудь про обещание, что ты
нам дала, тебе уже нельзя от него отступиться".
"Я уверена, - сказала королева, - что жить у вас очень приятно, а
дворец ваш так прекрасен, что, не люби я горячо моего супруга-короля, я бы
и сама охотно осталась с вами. Поэтому не бойтесь, я не нарушу свое
слово".
Феи, очень довольные ее словами, открыли королеве все калитки и
ворота, и она оставалась в их саду три дня и три ночи, не желая уходить, -
так ей понравились плоды. Она нарвала плодов и про запас и, поскольку они
никогда не портятся, приказала нагрузить ими четыре тысячи мулов, чтобы
увезти их с собой. Феи дали королеве золотые корзины искусной работы,
чтобы было куда положить подаренные ими плоды, и преподнесли ей много
драгоценных редкостей. Они обещали королеве растить меня как принцессу,
наделить меня всеми совершенствами и найти для меня мужа, а королеву они,
мол, уведомят о дне бракосочетания и надеются, что она явится на свадьбу.
Король был счастлив, что королева наконец вернулась, радовался и весь
двор, балы сменялись маскарадами, конными состязаниями и всевозможными
пиршествами, и на них, как особое лакомство, подавали плоды, привезенные
королевой. Король предпочитал их всем другим угощениям. Он ведь ничего не
знал о договоре, который королева заключила с феями, и часто спрашивал ее,
в какой стране она побывала и где ей удалось найти такие удивительные
плоды.
Королева отвечала, что они растут на горе, почти неприступной, но в
другой раз уверяла, что они растут в долинах, а потом, что в саду или в
густом лесу. Король дивился противоречивым ответам королевы. Он пытался
расспросить ее спутников, тех, кто сопровождал королеву в путешествии, но
она столько раз наказывала им молчать о ее приключении, что они не смели
открыть рта. Однако, видя, что скоро ей придет срок родить, королева стала
с беспокойством думать о том, что обещала феям, и впала в глубокую печаль.
Она поминутно вздыхала и менялась на глазах. Король потерял покой. Он стал
просить королеву рассказать ему, что ее тревожит, и после мучительных
колебаний она наконец призналась ему во всем, что произошло между нею и
феями и как она обещала им отдать дочь, которую она родит.
"Что я слышу! - воскликнул король. - У нас нет детей, вы знаете, как
я о них мечтаю, и ради того, чтобы съесть несколько яблок, вы способны
обещать в дар свою дочь? Значит, вы совсем меня не любите".
И он осыпал королеву такими жестокими упреками, что моя несчастная
мать едва не умерла с горя. Но король этим не удовольствовался - он
приказал запереть королеву в башню, а кругом поставить охрану, чтобы она
не могла сноситься ни с кем, кроме тех, кто ей прислуживал, и потом он
удалил всех придворных, которые сопровождали королеву в замок к феям.
Разлад между королем и королевой поверг весь двор в страшное уныние.
Вместо прежних одежд все надели другие, выражавшие всеобщий траур. Что до
короля, он был неумолим - он больше не желал видеть свою супругу и, едва я
появилась на свет, повелел принести меня к себе во дворец, чтобы я росла
возле него, а моя несчастная мать оставалась пленницей. Феи, конечно,
знали обо всем происходящем. Они разгневались - они хотели, чтобы я жила у
них, они смотрели на меня как на свою собственность и считали, что меня у
них украли. Прежде чем найти способ мести, соразмерный их гневу, они
послали королю пышное посольство, предлагая ему освободить королеву из
заточения, вернуть ей свою милость и прося также отдать меня послам, чтобы
самим меня вырастить и воспитать. Но посланцы фей были такими крохотными и
уродливыми - это были безобразные карлики, - что они не сумели убедить
