Силки. Голос у нее и правда был изумительно мягким и обволакивал, как
волны тончайшего шелка.
- Вы еще услышите, как она поет, - уже добродушно заметил Либра.
Силки благодарно улыбнулась. - Да, я сделал замену. Будете петь "Дай мне
жить сейчас" вместо "Возьми меня обратно".
- А девочки знают?
- Знают.
- Нужно еще сказать дирижеру.
- Пойди и скажи.
- Хорошо, мистер Либра.
Наконец минут через пятнадцать "Шелка и Сатины" пригласили на сцену.
Четверка встала позади Силки у стационарного микрофона, а Силки впереди, у
переносного. Девушки подпевали в мягких роковых ритмах, а Силки исполняла
песню все тем же текучим мягким голосом, который приобрел теперь
удивительную мощь, варьируя в огромном диапазоне. Когда она пропела "Ты
покинул меня", ощущение было таким, что это происходит на самом деле и
сейчас, и простая, банальная мелодия стала трагичной и печальной. Силки
сняла микрофон со стойки и поднесла его к губам, и он превратился из
механического инструмента в естественное продолжение руки. Она прекрасно
двигалась. Ее огромные печальные глаза были устремлены куда-то в пустоту,
за пределы сцены.
Аудитория взорвалась аплодисментами. "Шелка и Сатины" перешли к
битовой песенке "Дай мне жить сейчас". Теперь Силки улыбалась и быстро
двигалась в такт музыке, но глаза ее под накладными ресницами оставались
печальными. "Да, да, да, жизнь - это мячик. Я не сломаюсь, я не заплачу.
Дай мне жить сейчас, дай мне жить сейчас", - пела она.
Джерри ощутила, как от восторга у нее начало покалывать шею. Чудесный
голос Силки заполнил ее чувством сладкой и грустной ностальгии; он нес в
себе очищенные, концентрированные воспоминания о надеждах и
разочарованиях, испытываемых любой девушкой. Тысяча картин возникла в
голове Джерри: мужчина, которого она любила; ощущение его надежных
объятий; яркое солнце на снежных сугробах за распахнутым окном, когда она
лежала в этих объятиях... восход солнца над рекой... ночь полная звезд...
Сильный, мудрый голос Силки насыщал банальный текст чувством и новым
смыслом. Казалось, она говорила: да, мне причинили боль, но я не сдамся, я
знаю, у меня еще будет возможность.
Публика хлопала, как одержимая.
Джерри активно присоединилась.
- Она вам понравилась?
- Господи, да это просто фантастика!
- Талантливая девочка, - согласился Либра. - Ей всего восемнадцать.
Эта группа у меня уже семь месяцев. Думаю, она даже сама не понимает,
насколько хороша.
- Она когда-нибудь училась петь?
- Никогда. Никто из них. Они, похоже, и нот и не знают. Силки точно
не знает. Просто слушают мелодию и делают все как надо. Темнокожие вообще
талантливы.
- Мистер Либра, но вы же не верите этому!
- Что вы хотите этим сказать?
Девушки сошли со сцены. Тамара, Милашка, Черил и Берил прихватили
свои абсолютно одинаковые белые заячьи полушубки и заявили, что
отправляются домой. Силки решила остаться и посмотреть продолжение съемок.
- Не сиди здесь целую ночь. И никакого алкоголя, - приказал Либра.
- Конечно, нет, сэр, - поспешила согласиться она.
- Если вы отправитесь в ночной клуб и во что-нибудь вляпаетесь, я обо
всем узнаю, - пригрозил он, обращаясь к остальной четверке.
- Нет, нет, мистер Либра, мы прямиком в гостиницу....
- И не вздумайте нарушить диету. Каждый день у меня на столе должен
лежать отчет о том, что вы ели накануне. Танцевальный класс завтра в
десять утра.
- Да, мистер Либра.
- И ни в коем случае не спать в гриме. Вы слышите, что я сказал?
- Да, мистер Либра, - ответила Милашка.
- Отлично, - подытожил Либра, отпуская девушек. Они, болтая и
хихикая, поспешили удалиться. Ни одна из них не удосужилась попрощаться с
Силки, а та на них даже не посмотрела.
Джерри чувствовала себя усталой. День выдался длинный и напряженный.
Силки вновь устроилась перед монитором, покусывая ногти. Либра отобрал
стул у какого-то джентльмена и усадил на него Джерри.
- Он замечательный, правда? - сказала Силки.
- Кто, мистер Либра?
Силки оглянулась, чтобы удостовериться, что Либра не подслушивает.
- Нет, мистер Девере, режиссер. Вы только посмотрите на этот кадр.
Таких кадров никогда не увидишь на телемарафоне. Настоящее произведение
искусства. Мистер Девере просто гений.
Девере манипулировал тремя камерами, добиваясь, чтобы изображение
переходило одно в другое. На них накладывались мерцающие световые пятна,
расплывающиеся, как масло на воде. Затем шел калейдоскоп танцев, а на
заднем плане в это время смутно проступала статуя Свободы.
- Этот эффект он взял из предыдущих своих постановок, -
прокомментировала Силки. - В цвете действует потрясающе.
Джерри удивилась ее эрудиции.
- Ты много работаешь на телевидении? - поинтересовалась она.
- Нет, только в третий раз. Мы были лишь на двух шоу для подростков
до сегодняшнего дня, пели под фонограмму. Ненавижу работать под
фонограмму, потому что всегда поешь по-разному, когда тебя захватывают
чувства и выглядит просто ужасно, когда подгоняешь движения губ под то,
что уже записано на пленку. - Силки робко улыбнулась Джерри. - Я знаю, что
нельзя импровизировать. Девочкам трудно подстроиться. Но иногда просто не
могу удержаться. Мистер Девере говорит, что я - Сэнди Деннис среди певцов.
- Ты хорошо с ним знакома?
- Мы познакомились шесть месяцев назад на одном из шоу для
подростков. Он тоже его ставил. Прекрасно получилось. Он тоже клиент
мистера Либры, - добавила она поспешно. - Я думаю это важно - смотреть
работы других клиентов.
- Да, думаю, можно многому научиться, - заметила Джерри.
Они просидели до окончания программы до полуночи, так как Либра хотел
переговорить с Диком Девере. Джерри то следила за программой, то
любовалась Силки. Та действительно была очень хорошенькой, воплощая в себе
пронзительное сочетание горячности и робости. Однако было очевидно, что с
нервами у нее не все в порядке. Обкусав крохотные ногти на одной руке, она
тут же принялась за другую. Казалось, уже было нечего обкусывать, но Силки
что-то находила. Либра исчез, и вернулся лишь по окончании шоу в
сопровождении высокого, не очень красивого молодого человека с редеющими
темными волосами, ястребиным носом и впалыми щеками. Он был одет в
прекрасно скроенный и явно дорогой костюм и черный свитер с высоким
горлом.
- Это Дик Девере, - представил его Либра.
Так вот, оказывается, каков этот Дик Девере, в которого по заверениям
Либры, Джерри предстояло влюбиться. На Джерри, однако, он не произвел
особого впечатления. Они обменялись рукопожатиями, и Либра с Диком
принялись обсуждать шоу. У него был замечательный голос: глубокий и
низкий, интеллигентный, совсем не походивший на кокетливое мурлыканье
некоторых отощавших экземпляров, которые выглядели так, словно в детстве
их морили голодом. В юности ей доводилось назначать свидания вслепую по
телефону, и она всегда разочаровывалась, когда видела их обладателей.
Силки впитывала в себя каждое слово, не удосуживаясь даже притворяться,
что ее все это не интересует. Ее огромные глаза сияли. Впервые в них
появилось что-то еще, кроме печали. Джерри даже подумала, не влюблена ли
Силки.
- А почему бы нам не пойти куда-нибудь выпить по чашечке кофе, -
наконец обратился Дик к Либре, глядя при этом на Джерри.
Либра посмотрел на часы.
- Я - пас. У меня еще несколько встреч у Рубена. Иди с девушками.
- Джерри? - переспросил Дик и очаровательно улыбнулся.
Джерри перевела взгляд на Силки. Глаза ее вновь погасли. Господи! Да
девушка ревнует!
- Мне нужно рано вставать завтра, - поспешила ответить Джерри. -
Как-нибудь в другой раз.
- Может, как-нибудь пообедаем вместе, - предложил Дик.
- Это зависит от мистера Либры, - попыталась уклониться Джерри.
- Меня не касается, Джерри, с кем вы будете обедать, - заявил Либра.
Казалось, он был страшно доволен развитием событий.
"Черт, - подумала Джерри. - Ну и положеньице! Либо я восстановлю
против себя Дика, и Либру, либо Силки и опять-таки впоследствии Либру. А
я? А у меня болит голова, и я хочу домой в постель."
- Я позвоню вам утром в офис, - сказал Дик.
Джерри вежливо улыбнулась.
- Спокойной ночи, - сказала Силки, и виновато улыбнулась Джерри,
словно говоря, что она не виновата в том, что Дик так себя ведет.
- Подброшу девочку домой, - небрежно промолвил Дик, беря Силки за
руку. - Где твой кролик?
- Моя шуба в гардеробе наверху, - ответила Силки обиженно, а потом
усмехнулась и показала Дику язык.
Они ушли, а Либра проводил Джерри до такси.
- Ну как он вам? - поинтересовался он по дороге.
- Хорош.
- Я слышал, что у него член как у лося.
- Меня, правда, это мало волнует, мистер Либра.
- Зато других - очень, - бодро откликнулся Либра.
- Вы имеете в виду Силки?
- Что вы имеете в виду?
- Между ними что-то есть?
- А почему вы спрашиваете?
- Из любопытства, - ответила Джерри.
- Нет, - холодно ответил Либра. - Они просто друзья.
- Я спрашиваю лишь для того, чтобы не попасть в неловкое положение с
клиентами.
- Между ними ничего нет, - твердо повторил Либра. - А если и есть,
пусть Силки сама вам расскажет.
- Понятно.
- Что вам понятно?
- Надеюсь, она не обиделась, - ответила Джерри.
- Это ее проблемы, не так ли? Природу человека невозможно изменить.
Почему бы вам просто не получать удовольствие? Никому не удастся
захомутать нашего друга Дика Девойда. По крайней мере, надолго. Все, к
чему он стремится, это приятно провести время. И что в этом плохого?
Почему девушки из всего пытаются извлечь душевные потрясения?
- Вы имеете в виду меня?
- Я имею в виду всех девушек. Сколько со всеми вами хлопот! Слава
Тебе Господи, что я счастливо женат.
Джерри продолжала смотреть на него, когда машина уже тронулась. Ей
было интересно, действительно ли Либра идет к Рубену по делу; и чем
занимает себя Лиззи Либра в такие вечера. Дик Девере хотя бы был холостым.
2
Когда Силки Морган исполнилось десять лет, ее мать умерла в госпитале
от туберкулеза. Они жили тогда в Южной Филадельфии на Южной Улице,
прославившейся благодаря известной песне, в районе, населенном неграми и
итальянцами. Мама сначала долго болела дома, а когда ее забрали в
госпиталь, отец Силки вернулся домой, чтобы ухаживать за детьми. Они жили
в трехэтажном доме из красного кирпича. В каждой маленькой квартирке по
двенадцать человек, хотя семья Силки состояла из восьми, включая отца.
Когда они вернулись с похорон, кто-то разрисовал их дверь белой краской:
череп и кости, а над ними огромные буквы ТБ. Тогда-то отец впервые после
смерти матери и заплакал. Он рыдал и колотил кулаками в дверь, пока не
разбил их в кровь. Затем он попросил старшего брата Силки Артура принести
воды и едкого желтого мыла и попытался отмыть краску. Тогда у них не было
денег, чтобы купить новой краски и перекрасить дверь. Отец заявил, что это
все проклятые итальяшки; никто из черных братьев не сделал бы подобного.
Но они не смогли отмыть краску. Отвратительный рисунок так и остался
на стенке, пока время не стерло его, как и воспоминания о мягком и добром
лице мамы. Силки вспоминала мать каждую ночь. Их стали все избегать,
соседи, проходя по лестнице, шарахались в сторону. Артур объяснил Силки,
что туберкулез заразен. И она стала мечтать заразиться, чтобы смочь
