Солнца. Древнеиндийское (ведийское) и санскритское
происхождение названия Арктики -- лишнее подтверждение теории
Б.Тилака о полярной прародине индоевропейцев. Итак, греческое
слово arktikos означает "северный", а санскритское слово
arka означает "солнечный". Археология смысла как
комплексный метод исторического анализа приводит к неоспоримому
выводу: на начальном этапе расчленения индоевропейской языковой
и культурной общности понятия "северный" и "солнечный" были
тождественными. Корневая основа "арк" имеет еще один глубокий
смысл. В латинском языке arcanum означает "тайна",
arcanus -- "тайный", "скрытый", а в культовом и
религиозном плане -- "сокровенный", "таинственный", "хранимый в
тайне". Все тот же корень "арк[т]", уводящий и в Арктику, и к
Гермесу, если вспомнить, что тайное знание, оставленное
Гермесом, именуется "арканы", Великие арканы Таро. Тайное
совмещено с нордическим. Арктика -- это всегда тайна.
Русские былины -- кладезь народной памяти. В них отражены
все основные вехи русской истории и предыстории. Еще в прошлом
веке бушевали нешуточные страсти вокруг вопроса о смысле былин,
источниках их происхождения и событиях, в них отображенных. В
веке нынешнем страсти понемногу улеглись. Под воздействием
вненаучных факторов в учебниках, энциклопедиях, справочниках,
большинстве монографий и популярных книг как-то сама собой
утвердилась обедненно-односторонняя точка зрения, согласно
которой былины так называемого киевского цикла (за исключением
разве что сказаний об архаичных богатырях -- Святогоре, Волхве
Всеславьевиче и Микуле Селяниновиче) отражают исторический
период от крещения Руси равноапостольным князем Владимиром до
татаро-монгольского нашествия, а былины так называемого
новгородского цикла воспроизводят в эпической форме
повседневную жизнь разных народных слоев той же и еще более
поздней эпохи. На самом деле не так все просто. События
последнего тысячелетия (начиная с Владимира Святого и даже
Олега Вещего), угадываемые в былинах, -- всего лишь обрамление,
фон да еще позднейшие дополнения сказителей, вовсе не ведавших,
что истинное содержание былин относится ко временам на порядок
более ранним, включая как предысторию самого русского народа,
так и предысторию тех протославянских, протогерманских,
протокельтских, протогреческих, протороманских и т.п.
протоплемен, когда все они находились в составе постепенно
распадающейся индоевропейской этнической, языковой и культурной
общности.
Данный тезис можно проиллюстрировать на примере смысловой
реконструкции некоторых классических и, казалось бы, совершенно
бесспорных образов, таких, например, как былинный князь
Владимир Красное Солнышко. Считается чуть ли не само собой
разумеющимся, что в красносолнечном князе народ опоэтизировал
крестителя Руси Владимира Святого, присовокупив к нему
некоторые черты Владимира Мономаха. Достижения и выводы таких
выдающихся отечественных мифологов, как А.Н.Афанасьев,
Ф.И.Буслаев, П.А.Бессонов и другие, при этом, как правило,
игнорируются. Между тем еще в прошлом веке было совершенно
определенно установлено, что во многих былинах можно выявить
несколько исторических пластов, и самый древний из них уходит в
глубины общеиндоевропейского прошлого. Это как раз нагляднее
всего и видно на примере анализа образа князя Владимира,
данного Федором Ивановичем Буслаевым (1818 -- 1897) в
его классическом труде "Исторические очерки русской народной
поэзии и искусства". Безусловно, нет никакого сомнения, что
былинный Владимир Красное Солнышко на завершающем этапе
развития данного образа присовокупил многие черты двух
стольнокиевских князей. Но сделано было это на уже имевшейся
устойчивой фольклорной основе. Таким первичным и древнейшим
ядром, как установил Буслаев, является архаичный образ
древнеславянского и древнерусского Волота Волотовича,
фигурирующего в качестве ведущего "вопрошателя" уже в русском
мифологическом компендиуме, именуемом Голубиная книга, а
впоследствии расщепившегося на былинных героев Волхва
Всеславьевича (легендарного Вольгу) и Владимира Красное
Солнышко115.
Волот -- древнерусское слово, означающее "великан". В
конечном счете данный мифологический образ является общемировым
и восходит к сказаниям разных народов об исполинах, некогда
населявших Землю. Как и у них, у русского Волота обнаруживается
также и космогонический аспект, в чем нетрудно убедиться при
лингвистическо-смысловом анализе имени Владимир, в котором
закодированы древнейшие представления о великанах-волотах.
Древнерусская форма имени -- Володимир. Волот здесь фигурирует
в превращенном виде: перед звуком -- согласный "т" заменился на
"д". А первоначально было -- Волот Имир. Имир -- гигантский
вселенский великан скандинавских сказаний, из его расчлененных
частей был создан весь Мир (понятие "мир" как раз и содержится
в имени Имир). Вот как повествуется об этом в Младшей Эдде:
"Сыновья Бора убили великана Имира... Они взяли Имира, бросили
в самую глубь Мировой Бездны и сделали из него землю, а из
крови его -- море и все воды. Сама земля была сделана из плоти
его, горы же из костей, валуны и камни -- из передних коренных
его зубов и осколков костей... Из крови, что вытекала из ран
его, сделали они океан и заключили в него землю. И окружил
океан всю землю кольцом, и кажется людям, что беспределен тот
океан и нельзя его переплыть"116.
В русской мифологической традиции отзвуки этого сюжета
однозначно просматриваются в стихах о Голубиной книге, где все
богатство видимого мира истолковывается, как части некоего
космического Божества:
Белый свет от сердца его.
Красно солнце от лица его,
Светел месяц от очей его,
Часты звезды от речей его... 117
Другой вариант Голубиной книги (всего их известно около
тридцати) имеет следующее продолжение с учетом
христианизированной "правки":
Ночи темные от дум Господних
Зори утрени от очей Господних,
Ветры буйные от Свята Духа.
Дробен дождик от слез Христа,
Наши помыслы от облац небесных,
У нас мир-народ от Адамия,
Кости крепкие от камени,
Телеса наши от сырой земли,
Кровь-руда наша от черна моря118.
Общеиндоевропейская корневая основа, закрепившаяся в
древнескандинавском имени Имир, обнаруживается и в современном
русском слове "имя", а также в глаголе "иметь". Этот корень
содержится в имени древнеиранского первочеловека Йимы. По
иранским преданиям, Йима -- создатель мировой цивилизации,
спасший человечество от потопа, обрушившегося на Землю после
жесточайшей зимы. При Йиме в подвластных ему странах восцарил
"золотой век", красочно описанный Фирдоуси в "Шахнаме". Но в
конце жизненного пути Йиму, как и великана Имира, ждало
расчленение: он был распилен пополам собственным
братом-близнецом.
Таким образом, не подлежит сомнению, что некоторые общие
для древних индоевропейцев космогонические представления
преломились впоследствии и в древнеиранском Йиме, и в
древнескандинавском Имире, и в древнерусском Волоте Имире
(Владимире). Эпитет последнего -- Красное Солнышко --
практически представляет собой калькированное воспроизведение
мифологических представлений древних арийцев о Красносолнечном
Боге Сурье, а вовсе не является результатом всенародной любви,
выразившейся якобы в ласкательном прозвище киевского князя, ни
в одной летописи не зафиксированного. Знаменательно и не
случайно также, что в миропонимании древнерусского человека
представление о Волоте ассоциировалось с титаном Кроном. "Крон
гигант бе, рекше человек волот", -- читаем в одном из
Азбуковников XVII века.
Выявление и раскрытие архаичных пластов в структуре
русского эпоса ни в коем случае не принижает самобытность и
полнокровность его героев. Смешно было бы, к примеру, отрицать
центральную роль в устном народном творчестве колоритного
образа Ильи Муромца. К тому же известно, что у него был
реальный прототип среди деятелей Киевской Руси. Еще в XVI веке
иностранные путешественники описывали разрушенную киевскую
церковь, где когда-то была гробница знаменитого богатыря --
сподвижника Владимира Святого, жившего в X веке. Правда, многие
оспаривают конкретную пространственно-временную привязку этих
сведений, исходя из того, что Православная церковь 19 декабря
(по старому стилю) отмечала "память преподобного отца нашего
Ильи Муромца, в двенадцатом веке бывшего", мощи которого
покоятся в Антониевой пещере Киево-Печерской лавры119. В
настоящее время мумия былинного богатыря находится там же.
Совсем недавно украинские ученые произвели ее вскрытие и
тестирование. Было установлено, что захоронение относится
именно к ХII веку. Судмедэкспертиза подтвердила также, что
примерно до 33 лет русский исполин "сидел сиднем", страдая
редкой болезнью гипофиза (акромегалический синдром), не
позволявшей ему ходить. А погиб Илья, скорее всего, от удара
копья в сердце: в этой части сохранился характерный продольный
след.
Все сказанное, однако, не означает, что цикл преданий об
Илье Муромце сложился на пустом месте. Стоит пристальней
приглядеться -- и тотчас же проступает пласт более древних
архаичных воззрений. Первым актом становления Ильи Муромца как
святорусского богатыря (после пролога исцеления его каликами
перехожими) было воспреемствование силы и получение
благословения на жизненные и ратные подвиги от старейшины
богатырского пантеона великана Святогора. Прежде чем
отправиться в Киев ко двору князя Владимира, Илья держит путь
на Север, в Каменную страну, где живет Святогор. В прозаическом
пересказе былины, по записям П.Н.Рыбникова, край, где
повстречались два русских богатыря, поименован Сиверными (то
есть Северными) горами120. По некоторым версиям имя
набольшего богатыря звучит как Светогор. Да и горы, где он
обитает, названы Светлыми121. В старинных памятниках северной
Новгородской Руси (XIV -- XVII вв.) под словом "камень"
подразумевали горы вообще и Уральский хребет -- в частности.
Все это лишь усиливает аргумент в пользу северного места
действия былин Святогорова цикла.
Акт передачи силы и старшинства от Святогора к Илье носит
ритуально-мистический характер: Святогор лежит в каменном
гробу, из которого ему уже не суждено подняться (что, как уже
говорилось, полностью совпадает с сюжетной линией мифа о смерти
Осириса), и в этот момент "пошла из него да пена вон". При
помощи этой таинственной "пены" и совершился акт передачи силы
от одного богатыря к другому:
Говорил Святогор да таково слово:
-- Ты послушай-ко, крестовой ты мой брателко!
Да лижи ты возьми ведь пену мою,
Дак ты будешь ездить по Святым горам,
А не будешь ты бояться богатырей,
Никакого сильнего могучего богатыря.
Пребывание Ильи на Святых (Светлых) горах было достаточно
продолжительным. Богатыри много и плодотворно общались:
Ездили они по щелейкам [щелейки -- "скалы" -- В.Д.],
Разъезжали тут оны да по Святым горам,
Ездили оны по многу времени,
Ездили оны да забавлялись...122
Один из Святогоровых эпизодов заслуживает особого
внимания: Святогор знакомит Илью со своим отцом, таким же
исполином -- только слепым ("темным"). Ему даже боязно было
подать руку. Потому-то Святогор и посоветовал "крестовому
брателку" протянуть отцу не руку, а раскаленный кусок железа.
