- У нас для тебя небольшой сюрприз. Только это после. Думаем, такой
мужественный юноша, как ты, едва ли заголосит или упадет в обморок. Но все
же решили тебя предупредить.
- Могу я узнать хотя бы примерно...
- Ни в коем случае! - король многозначительно подмигнул Джориану. -
Сказать сейчас значит испортить все удовольствие, хых, хых! Всему свое
время... да, да. Ты умеешь танцевать?
- Умею несколько новарских танцев - фольку, волчок. А что, сир?
- Мы собираемся дать большой бал. Пенембийские танцевальные па ты, без
сомнения, выучишь. У нас уже много лет не было балов. Как понимаешь, в
танцах мы не особенно сильны.
Пока король уплетал за обе щеки, а Джориан с Карадуром потихоньку
заканчивали свои небольшие порции, трибуны внизу заполнились. Штаны, в
голубом и золотистом, как и прежде, сидели слева, а Юбки, одетые в красное и
белое, - справа. В промежутке снова разместились знать и высшее
чиновничество.
- Будем надеяться, Штаны и Юбки сегодня не устроют резни, - сказал
Карадур.
Король проглотил то, что было у него во рту.
- Как раз сегодня утром, доктор, мы беседовали с предводителями. Разговор
был очень серьезный, уверяем вас! Они обещали любить друг друга, как братья.
Как братья - так они и сказали.
- Братская любовь, сир, не такая уж надежная штука, - заметил Джориан. -
Взять хотя бы королей Форимара и Фузонио, что жили у меня на родине, в
Кортолии.
- Что это за история, Джориан? - заинтересовался король.
- Это так называемая история о Восковой жене. Король Форимар был не
прямым наследником хорошо известного короля Филомена Доброхота, отца
Фузиньяна Лиса. Короля Форимара прозвали Форимаром Эстетом. Его
отличительными чертами были безразличие к государственным делам и страсть к
искусствам, в которых сам он достиг кое-каких высот. Был неплохим
архитектором, замечательным музыкантом, талантливым композитором, хорошим
певцом и прекрасным живописцем. Некоторые его стихи и по сей день составляют
славу кортолийской литературы. Увы, трудно было заниматься всем этим, да еще
и управлять королевством.
В результате жизнь государства пришла в полный беспорядок. Армия
превратилась в трусливое стадо, в городе цвели преступность и моральное
разложение, народ находился на грани бунта. Тогда в Кортолию явилось войско
соседнего государства Оссарии. Город спас брат Форимара, Фузонио, который,
услышав о беде, мгновенно вернулся из-за границы.
Однако за спасение города Фузонио потребовал, чтобы Форимар отрекся от
престола в его пользу. На что Форимар согласился без всяких пререканий - но
это особая история, ее расскажу в другой раз.
Так вот, королем стал Фузонио, человек ничуть не похожий на брата. В его
натуре не было и следа эстетической чувствительности. Напротив, это был
грубоватый, здоровый, чувственный мужчина. На досуге не прочь был заглянуть
инкогнито в какую-нибудь низкопробную таверну, где собираются немытые
мужланы, погонщики мулов да всякий бандитский сброд; любимым занятием короля
было глушить с ними пиво и орать непристойные песни.
Форимар жил холостяком, а вот у Фузонио была жена по имени Иврэ, толстуха
деревенского вида, совсем некрасивая; она успела родить ему пятерых детей.
Чета любила обсуждать сообща семейные вопросы, причем частенько орали так,
что оконные стекла дребезжали. Но горе, тому, кто, решив, что они и впрямь
поругались, пытался этим воспользоваться! Супруги набрасывались на него, как
тигры, а их дети - как тигрята.
После отречения Форимар поначалу чувствовал себя так, будто у него гора с
плеч свалилась: министры больше не докучали ему, требуя решений по вопросам
строительства, найма и увольнения, законности и правопорядка, иностранных
дел, да мало ли еще скучнейших проблем, на которые правитель вынужден
тратить уйму времени.
- Да, нам это хорошо знакомо, - вставил король Ишбахар.
- Однако прошло какое-то время, и Форимар начал сожалеть о потере
престола. Брат выплачивал ему щедрое содержание, но его не хватало на
артистические причуды бывшего короля. У него, к примеру, возникла мысль
устроить всеноварский конкурс поэзии, который он надеялся превратить в
ежегодное мероприятие, что сделало бы Кортолию одним из первых культурных
центров мира. Насчет призов у него были грандиозные планы. Он уже и так
истратил все жалованье на картины, скульптуры и тому подобное и брал в долг
под новые выплаты, пока не исчерпал весь свой кредит. Когда он попросил у
брата десять тысяч золотых марок на призы для поэтического конкурса, Фузонио
сказал, что он рехнулся.
- У меня достаточно возни с налогами, приходится возмещать ущерб,
нанесенный твоим правлением, милый братец, - ответил он. - Иди-ка лучше
любуйся красотой полевых маргариток, по крайней мере, дешево и безобидно.
Больше денег на всякие выдумки не жди, только своим жалованьем можешь
распоря-жаться.
Незадолго до этого в Кортолии один человек - звали его Зевагер - устроил
выставку работ из воска; скульптор изобразил ряд исторических сцен - жрецы и
непокорный король Финджаниус, коронация Ардимана Ужасного, императора
Новарии; обезглавливание мятежного Роскьянуса. Зевагер, который превыше
всего ставил в искусстве дотошную реалистичность и верность детали, попросил
у бывшего короля разрешения сделать скульптурный портрет его высочества и
выставить вместе с другими работами. Форимар, не придававший прежде деньгам
никакого значения, но теперь испытывающий трудности из-за их недостатка,
запросил плату. Зевагер заплатил.
К работе над портретом Форимар отнесся с интересом, так как вообще любил
искусство. Оказалось, что Зевагер, помимо обычных навыков, необходимых для
создания восковых фигур, обладает также искусством мага. Он слегка
заколдовал скульптуру, и ее сходство с моделью стало еще разительнее.
Форимар побывал в комиссии по торговле и лицензиям и выяснил, что у Зевагера
нет разрешения на занятие колдовством в Кортолии. Это сведения ему
впоследствии очень пригодились при общении со скульптором.
Восковой Форимар имел на выставке успех, и бывший король тонко намекнул
Зевагеру, что неплохо бы изобразить короля Фузонио и королеву Иврэ. За
большую сумму Форимар взялся добиться у королевской четы разрешения на
демонстрацию их портретов. Он сказал, что потребуются большие траты,
придется сделать кое-какие пожертвования по указанию брата. На самом же деле
никаких трат не потребовалось. Форимар просто спросил за завтраком брата с
невесткой, как они смотрят на то, чтобы его старый друг Зевагер отлил из
воска их изображения.
- Ничего не имею против, - сказал Фузонио. - Это поднимет наш престиж.
Если, конечно, мы не выйдем у него страшилищами.
Так и остались у Форимара все деньги, которые дал Зевагер, однако десяти
тысяч марок, нужных для поэтического конкурса, еще не набралось. Отношения
между бывшим королем и Зевагером становились все теснее. Вскоре Форимар
втянул его в заговор против трона. Пообещал, что, став королем, назначит
Зевагера министром изящных искусств, а в случае, если тот попытается устоять
перед соблазном, пригрозил заявить о незаконной колдовской деятельности
скульптора.
В числе прочих приемов волшебства Зевагер обладал способностью делать
человека неподвижным. Для этого ему нужен был хотя бы один волос Фузонио и
обрезки ногтей. Форимар раздобыл, что требовалось.
Однажды вечером, когда Фузонио, направляясь в пивную, не спеша проходил
мимо музея восковых работ, Зевагер напустил на него чары. Вместе с Форимаром
они затащили застывшего, словно изваяние, Фузонио в музей, надели на него
костюм, который был на восковой фигуре, и поставили короля на место статуи.
А статую спрятали в кладовой.
Затем Форимар поспешил во дворец, разбудил невестку и отдал ей письмо,
написанное рукою брата. Вот что она прочла:
"Любезная моя Иврэ,
я покидаю королевство и отправляюсь в Ксилар па тайное совещание всех
правителей городов-государств Новарии: стало известно об угрожающем
передвижении швенских кочевников. Моя отлучка должна как можно дольше
оставаться тайной. Вместо меня временно будет править мой брат Форимар.
Поцелуй за меня детей и обещай им, что я вернусь через месяц-другой.
Твой король Фузонио".
Документ, разумеется, был ловкой подделкой. Форимар был художником и мог
скопировать чей угодно почерк. Иврэ встревожилась, но подлинность письма
особых сомнений не вызывала: в последнее время действительно ходили слухи о
возможном вторжении швенов.
Итак. Форимар занял трон в качестве регента. Первым делом он объявил о
стихотворном конкурсе и назначил жюри. Собственных стихов он не представил,
зная, что ему, как правителю, возможно, будет несправедливо оказано
предпочтение. Это понизило бы престиж мероприятия, которое он хотел
проводить ежегодно. Форимар искрение желал способствовать развитию
стихотворного искусства и сделать Кортолию центром культуры. Второй задачей
Форимара было избавиться от сторонников брата. Одних он отправил на пенсию,
других спровадил подальше от столицы, а оставшихся просто сместил с
должностей. Освободившиеся места заполнил своими приверженцами. Замены
производились осторожно, чтобы не вызвать подозрений. Форимар рассчитывал,
что через два месяца, то есть к времени обещанного возвращения Фузонио, он
будет крепко держать в руках бразды правления и сможет провозгласить себя
королем.
Что же до самого Фузонио, стоящего в царственной позе в музее Зевагера,
Форимар еще не решил, что с ним делать. Убить брата у него рука не
поднималась: в семье сильна была традиция демонстрировать всем сплоченность,
несмотря на внутренние разногласия. С другой стороны, он знал, что брат куда
изобретательнее его и, если оставить его живым, без сомнения, найдет способ
снова захватить трон.
Однако была еще королева Иврэ, вот чего Форимар не принял в расчет. Когда
прошел месяц, а от Фузонио не поступило никаких вестей, она что-то
заподозрила. За помощью обратилась к гадальщику, тот настроил магический
кристалл на Ксилар и сообщил, что в этом городе, похоже, нет никакого
международного совещания.
Иврэ опечалилась: теперь она не сомневалась, что ее муж стал жертвой
обмана или преступления. Не знала только, что предпринять. Как-то раз,
тоскуя по Фузонио, она остановилась около музея Зевагера и зашла взглянуть
на его работы.
"Уж лучше восковой портрет Фузонио, чем совсем никакого мужа", - решила
она.
Зевагер радовался, что его заведение посетила сама королева. Она пришла с
подругами. Хозяин водил их по музею, кланяясь и расшаркиваясь на каждом
шагу.
Увидев мнимый портрет Фузонио, Иврэ даже вскрикнула, до того он был
похож.
- Это же мой муженек собственной персоной, - сказала она. - Просто не
верится, что статуя.
Когда Зевагер отошел в дальний конец комнаты поговорить с другой дамой,
Иврэ коснулась руки скульптуры и ей показалось, что рука не из воска.
В голове у нее возник отчаянный план. Иврэ тщательно изучила наряд,
который был на скульптуре, изображавшей ее саму.
Вернувшись во дворец, она поужинала вместе с зятем.
- Сегодня я видела твоего друга, господина Зевагера. - Она в двух словах
рассказала о посещении музея. - Сдается мне, завтра он тебя там ждет.
- Да? - удивился Форимар. - А я думал, послезавтра. Вечно путаю дни.
Ночью Иврэ вышла из дворца с одним-единственным охранником, которому
доверяла, да еще с бывшим грабителем, недавно выпущенным из тюрьмы. За
соответствующее вознаграждение грабитель вскрыл замок на двери музея
